Круговерть - Юрий Петухов

На пороге стоял Витюня - друг, приятель, братан, один из тех немногих, кто еще разделял с Николаем заботы, жил его жизнью. Витюню украшал свежий вчерашний синяк под левым глазом. Он разлился поверх позавчерашней, уже пожелтевшей отметины. Подбитый глаз был характерным отличием Витюниного лица. Лишь временами синюшное пятно сменяла распухшая губа или кровоточащая бровь. Бывало и так, что они соседствовали, но обойтись вовсе без таких красот Витюня не мог, характер не позволял - весь день искал он того, кто смог бы доставить ему это удовольствие, а получив свое, вновь становился кротким, смиренным и вполне безобидным человеком. Лет сорока с виду, невысокий, коренастый, но уже заметно обрюзгший Витюня был чрезвычайно деятельной личностью, без которой Николай не мыслил себя, - приятель неизменно появлялся в тот момент, когда он уже опускал руки и уходил в себя. Счетов между ними не было. Все добытое Витюней проматывалось с невероятной быстротой, безо всяких сбережений на потом.

Николай скривился, пытаясь выдавить улыбку.

- Привет, старик! - гнилозубо ощерился приягель. И даже в темноте прихожей стало видно, как заиграли на его лице краски: свекольные щеки и нос выгодно оттенялись радужными переливами фингала. - Ты только погляди - кого я тебе привел! В голосе играли благодетельские, отеческой заботой пропитанные нотки,

Витюня скользнул в прихожую и, не глядя, ткнул рукой в выключатель. Свет еще раз резанул по близоруким глазам Николая. Они заслезились, и уже словно сквозь пелену он разглядел стоявшего за Витюниной спиной парня. Тот был в светлом легком костюмчике, выглаженный, выбритый, очень чистый. В его левой руке покачивался черный "дипломат". Смотрел парень на Николая недоверчиво, будто решая - заходить внутрь или же уносить ноги, пока не поздно.

- Давай, давай - чего в дверях-то стоять! - командовал Витюня. Рвение так и распирало его.

В глазах парня Николай отчетливо прочитал, что тот думает о них. "Теперь этого не скрыть, - невесело и равнодушно подумал он, - да и ни к чему!"

- Здрас-те, - неуверенно произнес молодой человек и оглянулся назад, будто высматривая пути к отступлению.

Николай нервно дернул головой, получилось что-то наподобие кивка. Слова застряли в горле. Он посмотрел с надеждой и тревогой на Витюню - в чем дело? Тот подмигнул, буркнул в сторону парня: "Момент!" - и потащил Николая на кухню, дыша в ухо густым многолетним перегаром.

- Безуха, Колюня, гулять будем! Я ему еще вчера про твое добро намекнул - возьмет, точно возьмет! - Витюня по-хозяйски распоряжался чужим имуществом - сам отдавал все, ничего не прося взамен, потому и от других ожидал того же. - Вчера, как тебя отволок, тут его и встретил. В соседнем подъезде живет. Ну, слово за слово - и вот...Чего молчишь?

- Нет, не годится... - вяло проговорил Николай. В голове у него стоял дым, смрад. Думалось лишь об одном.

- Да не психуй ты, не все же он их уволокет, ну две, три, а может, вообще, одну тока!

- Не пойдет, нет, - Николай боролся с собой, голос его пресекался, звучал квело, - да и все равно рано еще, сам знаешь.

- Ну, это не твоя забота!

Витюня, почуяв слабину, счел, что разговор закончен, и хлопнул Николая по спине.

- Все будет в самом лучшем виде, не отчаивайся, Колек!

Николаю захотелось врезать Витюне в рожу, под правый глаз, чтобы установить наконец симметрию на ней. Но зная, что от размаха упадет сам, стоял на месте, руки тряпками болтались вдоль тела.

- Э-э-э-х-э... - выдохнул он и уныло мотнул головой. Витюня осклабился, бросился назад в прихожую, на ходу толкнув ногой дверь в комнату. Та, скрипнув, неохотно распахнулась.

- Пошли!

Парень сделал вид, что вытирает ноги о скомканный протертый половичок в прихожей, потоптался и побрел за Витюней. Ему было не по себе. Но это быстро прошло. Увидев полку, он оживился, глаза засияли внутренним светом. Он не стал приседать перед полкой на корточки, а отошел на два шага назад, согнулся в поясе, заложив одну руку за спину, другой упираясь в поставленный на пол "дипломат", и уставился на книги.

"Брюки боится помять, пижон!" - злобно подумал Николай и поглядел на свои штаны, в которых спал, наверное, дней пять кряду. На них стрелка угадывалась с трудом, да и была, по сути дела, не стрелкой, а так - какой-то темной жирной линией, оставленной неизвестно кем на серединах брючин. Он сидел на диване, стараясь сдержать нервную дрожь, пробегающую от левого виска через все лицо, вниз, к шее, к нарывающей там тонкой дерганой жилке.

А Витюня хлопотал около покупателя и не знал, куда руки деть: то удовлетворенно потирал ими перед своим сизым носом, то прятал назад, за спину, но и там продолжалась суетливая игра коротких отекших пальцев.

Парень оказался шустрым.

- Вот эти бы я взял... - начал он уверенно, не ожидая возражений.

- Одну! - твердым голосом оборвал гостя Николай. Парень недоуменно уставился на сидящего. В комнате повисла тишина. Витюня с лицом, выражающим отчаянную тоску, крутил указательным пальцем у виска. Нужно было разрядить обстановку, но...

- Одну, - повторил Николай. Решительность уже оставила его, и он, опустив глаза, принялся разглядывать что-то несуществующее под ногами на полу.

Парень покачал головой, перевел взгляд на Витюню. Тот разводил руками, но в то же время успокаивающе кивал: "Ничего, все уладится, не спеши".

- Тогда вот эту, - в руках у парня оказалась книга в дорогом, прекрасно сохранившемся черном переплете.

Николай поднял голову и исподлобья уставился на руки покупателя. В них была зажата "Жизнь двенадцати цезарей" Гая Светония Транквилла. Парень выбрал явно не лучшее из содержимого полки. "Ладно, лишь бы сейчас ожить, перетерпеть утро, а там наверстаем", - без особого воодушевления подумал Николай. Парень ждал. Нужно было что-то сказать, но Николай не знал что.

- Экх-мэ-э! - прочистил горло Витюня. - Червонец!

Слова его прозвучали как-то излишне уверенно, выдавая в Витюне человека, не знающего цены товара. И парень не замедлил воспользоваться этим.

- Нет, больше пяти дать не могу.

В его голосе были участие и сожаление, но "что поделать рад бы, ребята, да большего она и не стоит". Николай захлебнулся от обиды - на черном рынке такую вещь с руками бы оторвали за четвертной. Парень, несмотря на молодость и внешнюю застенчивость, показал себя хватом.

- Ставь на место и уматывай! - раздраженно буркнул Николай и отвернулся к стене, к "ведьме". Муха как ни в чем не бывало продолжала сидеть на ее носу и не спешила закончить свой утренний туалет.

Времени не существовало, застывший миг длился нескончаемо.

Парень растерянно шагнул к выходу, но Витюня заслонил ему дверь своим могучим торсом.