Источник миров - Генри Каттнер

— Он идет… он… и… и… и… дет, — шептали растения.

Деревья, дрожа, зашевелились вокруг, словно поднялся сильный ветер. Но ветра не было. Туман придавал этой сцене таинственность.

Отдаленный крик затих, но не успел я сделать и дюжину шагов, вновь раздались голоса. Бессловесные крики. Эти голоса больше напоминали голоса зверей или полулюдей. Потом я услышал мерный стук. Приближающийся стук копыт. С мрачными предчувствиями я вышел на поляну возле храма.

Стук копыт становился ближе и ближе. Звуки в тумане обманчивы, непонятно, откуда они доносились. Я не мог сказать, с какой стороны доносится стук копыт. Что-то шумело в ветвях, но ветра я не чувствовал. Я остановился. Неожиданный ужас охватил меня, когда рядом со мной что-то завизжало высоким, монотонным голосом. Звук очень напоминал визг кошки, но мог принадлежать и человеку. Рыдание или смех, а может, и то и другое. Я сильно разозлился, так как, оглянувшись, ничего не увидел.

Копыта гремели совсем рядом. Мир перевернулся. Я задохнулся. Внезапно чьи-то руки подхватили меня, и я полетел над землей. Где-то внизу зазвенели копыта.

Смех кентавров гремел у меня в ушах. Я попытался оглянуться, чтобы понять, кто меня схватил. Повернув голову, я увидел человеческое лицо с безразличными желто-коричневыми, козлиными глазами — подобие Панурга, но с отпечатком звериной свирепости. Существо вертело меня в воздухе и смеялось, холодно, вызывающе. Потом я увидел, что это и впрямь кентавр. От талии вверх он был человеком, а от талии вниз лошадью. Содрогнувшись, я вспомнил о диком и жестоком нраве этого племени.

Пронзительно завывая, словно мартовский кот, кентавр несся по лесу. Смех его становился все громче. И вдруг меня неожиданно освободили. Топот копыт стих в тумане, но перед тем как исчезнуть, кентавр меня больно ударил копытом по голове. При этом он завопил то ли по-кошачьи, то ли по-человечьи.

Мягкая трава приняла меня. В синяках, побитый, я встал на ноги, задыхаясь, пылко желая взять в руки оружие. Немного придя в себя, я в проблесках света увидел дикое, безумное нечеловеческое лицо. Кто-то приблизился ко мне, раскрыв объятия, словно медведь. Я почувствовал на щеке холодный мех лап, почувствовал нежную силу в переливающемся, гладком, упругом теле, когда мы сцепились, пытаясь побороть друг друга. Тигр?

Копыта цокали по камню, над своим плечом я увидел рогатую голову фавна. И тут я случайно заметил камень, летящий в мою голову, и успел увернуться. Ветер в кипарисах стал сильнее. Он ревел, но я по-прежнему не чувствовал ни дуновения. Может, это дриады, живущие на деревьях, готовились защитить свой остров, если в этом возникнет необходимость. Шипение бурлящей воды послышалось где-то рядом. Из земли высоко в небо ударили гейзеры. Сама Природа встала на защиту острова.

Обхватив друг друга руками, мы упали на траву. Тигр понимал, что я не смогу достаточно долго выдержать объятия его ужасных лап. Зверь удвоил свои усилия, сдавливая мое тело. Я задыхался от боли, а мягкие лапы сжимали меня все сильней. Потом тигр завизжал мне в ухо, оглушив ужасными звуками, разрывавшими барабанные перепонки. Его лапы пытались смять мое тело. Я попытался змеей выскользнуть из его объятий. Триумфальное рычание зверя и смех невидимых зрителей достигли моего слуха.

— Язон… возлюбленный мой Язон… ты слышишь меня? Язон… приди!

Мелодичный отдаленный крик был так хорошо слышен, словно рядом не было стонущих деревьев и рычащего зверя.

— Язон… Язон… Иди ко мне!

Взревев от обиды, тигр оставил меня, откатился прочь. Я, пошатываясь, поднялся, пораженный всем происшедшим. Беззвучно, словно побитая кошка, тигр исчез среди деревьев в тумане. Откуда-то выпрыгнул лохматый коричневый фавн. И тут шелест деревьев неожиданно стих.

— Язон… возлюбленный… приди!

Сквозь тишину эхо донесло до моих изумленных ушей голос, мелодичный, зовущий голос, который остановил меня.

Непонятно было, где храм. Среди сосен двигалась фигура в мантии. Я шагнул ей навстречу.

В храме у алтаря стояла не жрица — образ трехликой Гекаты тенью навис над алтарем. Там, где раньше находился светильник с зеленым огнем, было темно. Вместо него у ног Гекаты пульсировал зеленый шар. Маска Цирцеи лежала на пустом алтаре.

Я невольно остановился. Тогда Маска заговорила:

— Язон… возлюбленный… подойди…

Глаза Маски были закрыты. Волосы локонами струились по алтарю, скрывая белую шею. Лицо моей возлюбленной, как и раньше, казалось бледным, словно сделанным из алебастра.

— Язон, — прошептали красные губы. Когда они разомкнулись, стал видимым зеленый свет, горящий внутри маски; может быть, это и было частью некогда жившей Цирцеи, которая вот уже свыше трех тысяч лет ожидала обещанного Гекатой.

Глаза Цирцеи оставались закрытыми, но я знал: жрица видит меня и, вероятно, может читать мои мысли. Я поглубже вздохнул и заговорил. Мои слова звучали странно громко в мрачной тишине храма:

— Память Язона больше не властна надо мной! Я снова здесь, чтобы договориться. Я здесь, чтобы помочь Гекате, если она все-таки надеется победить Аполлона в час затмения.

Довольно долго Маска молчала. Наконец губы ее разошлись, мелодичный голос произнес:

— О чем ты просишь меня, Язон?

— Отдай мне Маску, — прошептал я.

Свет полыхнул. Маска замерла. Чуть позже голос зазвучал снова, но он не принадлежал ни Цирцее, ни любому другому человеку. Прямо внутри моей головы прозвучало:

— Маска живет без жрицы. Ты ведь знаешь об этом.

Я добавил:

— Да, я знаю. Но я скажу, что хочу исполнить клятву, которую дал три тысячи лет назад!

— При первой нашей встрече ты испугался меня, — прошептал голос. — Твое лицо побелело, когда ты впервые оказался перед алтарем Гекаты. Теперь ты стал храбрее?

— Нет, мудрее, — возразил я. — Язон верил в богов, а я не верю.

Наступила тишина. Потом Маска расплылась в подобии улыбки.

— Язон, предавший меня… Я не верю богам, но я верю в то, что называют местью! — теперь беззвучный голос в моей голове звучал жестко. — Я могу говорить с тобой без слов, потому что ты открылся Гекате в воспоминаниях. Я могу сделать еще больше, без жрицы покинуть этот храм и помочь тебе. Нынешняя Цирцея стара, слишком стара, чтобы владеть мной. Тем не менее, если тебе удастся перехитрить Аполлона, я смогу сразиться с ним. Хотя прошло три тысячи лет, наша вражда ничуть не ослабла. Я думаю, в этот раз ты сдержишь свою клятву. Ты хочешь получить Маску? Возьми ее. Я устала спорить! Если мне суждено погибнуть и ты станешь тому виной, я не стану возражать. Пусть наступит покой.