Вещий князь: Сын ярла. Первый поход. Из варяг в хазары. Черный престол (сборник) - Андрей Посняков

– Тролли и Иормуганд! – отплевываясь, шепотом выругался Снорри. – Какой-то гад нассал прямо на голову!

– Тебе моча полезна, – тихо хохотнул ярл. – Быстрей рана на затылке затянется.

– Да уж… – Снорри скривился, осмотрелся. – Похоже, девки и без нас убежали. Справились.

– Да, коли б ты не совал башку, куда ни попадя…

– Ла-адно. – Снорри махнул рукой. – Ну, что будем выбираться отсюда?

Хельги кивнул. А что еще делать-то?

Выглянув из амбара, они в один миг шмыгнули к частоколу, а дальше было проще – по стеночке, по стеночке, до самых ворот, кстати – распахнутых. Уж что-что, а незаметно передвигаться викинги умели. Были б собаки – было б трудней, ну, а так – детские игрища. Оказавшись у мостика, Хельги и Снорри нырнули в овраг и, пройдя орешником, скрылись в лесу.

– Облава затевается, – обернувшись, шепнул ярл. – Беги, предупреди Никифора, а я – к Ирландцу. Встречаемся за рекой, напротив капища.

Снорри молча кивнул. Друзья разделились – каждый пошел своей дорогой. Снорри – к реке, Хельги – к болоту. Вокруг по-прежнему было темно, лишь тускло светил месяц, да далеко на востоке алел зарею фиолетовый край неба.

Укрывшись на небольшом островке средь болота, Ирландец и Порубор ждали. Сказать, что воинское игрище развертывалось перед ними, как на ладони, значило бы погрешить против истины. Основная масса участников находилась чуть дальше, на поляне, ярко освещенной чадящими факелами, а болото примыкало к поляне лишь краем, причем – самым дальним от острова. Туда, на поляну, Ирландец с Порубором и не собирались проникать – уж слишком там было людно. А вот здесь, на болотце, совсем другое дело. Ну, не может такого быть, чтобы хоть кто-нибудь из убегающих отроков не захотел укрыться в болотных топях, куда не пройдут никакие собаки. Так вот и сидели на острове Ирландец с Порубором, вернее, лежали, подложив под животы траву. Удобно, только вот комары…

Комаров было множество. Они зудели, впивались в обнаженное тело, так, что сидеть неподвижно не было никакой возможности. Вятша осторожно повел плечами, затем, не выдержав, бесшумно побежал к болоту, остановился, пополз на брюхе по зыбким кочкам. Зачерпнув бурой грязи, размазал по спине и плечам, затих, чувствуя, как стягивает кожу застывающая грязевая корка. Отрок улыбнулся. Комаров обманул – теперь обмануть бы преследователей, а те вовсе не были дураками, вон, и собак с собой взяли. А у него, у Вятши, как и у остальных беглецов – нет ничего, одни голые руки. Правда, и руками убивать учили, так ведь нельзя убивать – игра – только калечить можно. Вот только насчет собак Вятша для себя решил – убить тут же, как кинется на него какая псина. Руку – поглубже в пасть, это не беда что зубы вопьются в кожу, главное – вырвать кадык, и, чем быстрее, тем лучше. Вообще же, с собаками лучше не встречаться. Высидеть здесь, на болоте… Хотя, нет. Навряд ли удастся высидеть, Лейв приказал, чтобы каждый сумел захватить пленного. А поди, захвати его, попробуй. Надо что-нибудь придумать. Да что тут думать! Тройка беглецов – Равол-древлянин, Ратибор и он, Вятша, наверняка обречена Лейвом на жуткую смерть. У других все – и оружие, и собаки. «Убивать нельзя, только – калечить». Ну, покалечат его, Вятшу, и что потом? Нужен он потом князю, покалеченный? Конечно же, нет, тут и рассуждать нечего. Значит, убьют. Что ж – судьба. Вятша тихонько засмеялся. Он давно уже перестал бояться смерти, вообще ничего уже не боялся, кроме одного – Дирмунда-князя. Вот кто был по-настоящему страшен! Хотя, со спины посмотришь, вроде и ничего особенного – варяг, как варяг, не видал, что ли, Вятша варягов? Длинный, тощий, сутулый. Но, как обернется, как зыркнет глазами! Такого жуткого пронзительного взгляда Вятша не видел ни у кого. Холодный, немигающий, страшный. Словно бы заглядывал в душу злобный волкодлак-нелюдь! Разные слухи ходили о Дирмунде-князе, да и сами отроки-волки, бывало, заговаривали о нем по ночам. Вернее, заговаривал только один – Всеволод – остальные слушали, а кое-кто, к примеру – Немил – резко обрывал беседу. Ох, не зря князь велел Немилу убить Всеволода. Видно, вызнал. От такого, как Дирмунд, ничего не скроешь, не убежишь никуда и нигде не спрячешься! Найдет, достанет, накажет – принесет в жертву кровавому богу… нет, не Перуну, хотя и ему приносил князь жертвы, но только главным был для него Кром – древний кровавый бог чужого народа.

Вятша зябко передернул плечами – нет, он не замерз, хоть ночь и была прохладной, дело в другом… Отрок вдруг испугался, поймав себя на мыслях о Дирмунде… А ведь князь наверняка может их читать! Нет, нет, гнать их из головы поскорее, иначе конец, а быть принесенным в жертву чужому богу – самая ужасная участь, которую только можно себе представить. Здесь, на болоте, Вятша со всей отчетливостью осознал, что отличается от других отроков, как отличался и убитый Всеволод. Остальные и вправду смотрели на Дирмунда пустыми глазами, полностью подчиняясь его воле, а они, Вятша и Всеволод, лишь притворялись, в любой момент ожидая разоблачения, что и произошло с несчастным Всеволодом, тело которого скормили собакам, а голову… Вятша вздрогнул… Голову унесли для Крома! Вообще-то, Вятша и раньше замечал, еще живя на берегу Оки со своим родом, что он не очень-то поддается заговорам волхвов, вернее совсем не поддается. Однажды, упав с кручи, сильно рассек лоб – так, что кровь текла, не останавливаясь, и никакие заговоры не помогали. Потом сама запеклась, а старый волхв Любомудр посмотрел на отрока строго и молвил: «Ты сам можешь когда-нибудь стать волхвом, Вятша-отрок. Если тебя не убьют раньше». Вот, видно, и Всеволод был из тех, что не поддаются чарам и заговорам. Встречаются такие люди, редко, но встречаются…

О, боги! А если о притворстве узнает Дирмунд? А он обязательно узнает, как ни старайся, ведь прознал же про Всеволода. Где же выход, ведь от Дирмунда не убежишь? Наверное, в смерти. Вот, к примеру, утонуть сейчас в болоте или подставить горло под клыки прикормленных человечиной псов. Вятша сглотнул слюну. Нет, он не хотел умирать, хоть и отучился бояться смерти. Но что же делать? А ничего. Отрок улыбнулся. Самое простое – ничего! Пусть будет так, как захотят боги. Захотят – будет верно служить Дирмунду, нет – погибнет. Лишь бы только не стать жертвой Крому, лишь бы…

Со стороны освещенной факелами поляны послышался какой-то шум: треск ветвей, заглушаемый злобным лаем. Похоже, они сейчас доберутся до Равола, тот ведь именно туда побежал, на свое горе. Вятша прислушался. Лай стал ожесточенней, и вот перешел уже в глухое рычание. Видно – достали. Внезапно раздался захлебывающийся крик – отчаянный и дикий, он пронзил темноту ночи, словно падающая звезда. И затих так же внезапно.

«Древлянина больше нет, – с грустью подумал Вятша. – Интересно, кто будет следующим, я или Ратибор-дрегович?»

Следующим оказался Ратибор. Он поступил хитрее Равола – вырыл глубокую яму, забрался на дерево, затаился, ожидая появления преследователей, и, если б не собаки, возможно, и сработала б его задумка. Но вот псы… Разорвав на куски несчастного Равола – никто им в этом не препятствовал, наоборот, все, особенно Лейв Копытная Лужа, с азартом наблюдали за забавой – собаки потянули носами воздух и бросились в чащу. Отроки-волки – Немил, Ловуш, Кипрен и Кроад – едва поспевали за псами. А те остановились невдалече и принялись облаивать высокую сосну. Никому из отроков на сосну лезть не хотелось. Выход нашел Немил. Постоял, посмотрел на лающих псов, криво усмехнулся и, нырнув в кусты, стащил у кого-то из зрителей факел… Миг – и сосна запылала ярким пламенем. Скрывавшийся в ее кроне Ратибор еле-еле успел спрыгнуть на землю – и был тут же атакован разъяренными псами, да еще Немил исхитрился попасть тупым копьем ему в левый глаз. Ратибор бросился было к деревьям… но псы не дали ему добежать…

– Хорошо! – радостно кричал Лейв Копытная Лужа. – Вот это потеха! Эй, Немил, не забудь отрезать головы.

– Сделаем, господин, – с поклоном отвечал Немил, азартно раздувая ноздри. – Еще один остался. Видно, где-то на болоте укрылся.

– Ничего, собаки к болоту приучены, смело пускай! – смеясь, посоветовал Лейв.

Огонь с сосны быстро перекинулся на другие деревья, вокруг стало жарко, еще миг – и вот уже, казалось, пол-леса охватило бурное оранжевое пламя. Люди и кони сбилсь в кучу. Жалобно завыли псы.

– Что это у них там за пожар? – оторвав взгляд от священного дуба, озабоченно спросил Дирмунд.

Ильман Карась поднял глаза к небу, втянул широкими ноздрями воздух:

– И впрямь, пожар, батюшка! Хорошо – ветер от нас. Вели пустить от ручья встречный огонь, княже, иначе можем не ускакать.

– Иди к воинам, распорядись, – согласился Дирмунд. – Я пока занят.

Он и вправду был занят – насаживал на небольшой, недавно вскопанный перед дубом кол отрезанную голову Всеволода. Кол был щедро украшен желтыми веточками омелы – священного растения кельтов.