Афоризмы - Олег Ермишин

Если бы мы могли понять великого человека, мы бы повесили его.

Если бы только родители могли себе представить, как они надоедают своим детям!

Если вам непременно хочется использовать свое детство в назидательных целях, то пусть оно послужит скорее предостережением, чем примером.

Если влюбишься в мужчину, нельзя выходить за него замуж – он может сделать тебя несчастной.

Если вы бьете ребенка, постарайтесь бить его в гневе, даже если это угрожает его жизни. Хладнокровный удар не может и не должен быть прощен.

Сначала вы жертвуете собой ради тех, кого любите, а потом их же за эту жертву ненавидите. Самопожертвование – это самоубийство.

Если вы однажды скажете правду, вам уже никогда не поверят, сколько бы вы потом ни лгали.

Если государственный деятель не говорит чушь, он попадает в очень неприятное положение.

Если к прислуге относиться по-людски, не стоит ее и держать.

Если уж вы решили оскорбить ближнего, то лучше не делать этого наполовину.

Если умыть кошку, она, многие говорят, никогда больше не станет умываться сама. Человек никогда не научится тому, чему его учат.

Если человек здоров и у него есть цель, он не задумывается над тем, счастлив он или нет. Иногда он не задумывается даже над тем, счастливы или нет другие.

Когда человек хочет убить тигра, это называется спортом; когда тигр хочет убить человека, это называется жестокостью. В этом, собственно, и состоит разница между преступлением и правосудием.

Есть пятьдесят способов сказать да и пятьсот способов сказать нет, и только один способ это написать.

Жизнь не перестает быть забавной оттого, что люди умирают, и не перестает быть серьезной оттого, что они смеются.

Жизнь равняет людей; смерть выдвигает выдающихся.

Журналисты в нашей стране слишком плохо оплачиваются, чтобы знать хоть что-нибудь, что заслуживает публикации.

Зависимость женщины от мужчины сводит разницу между браком и проституцией к различию между профсоюзами и неорганизованным наемным трудом; огромная разница, без сомнения, во всем, что касается порядка и удобства, но никакой разницы по существу.

Заводите себе сколько угодно врагов спереди, но не оставляйте их сзади.

Звания и титулы придуманы для тех, чьи заслуги перед страной бесспорны, но народу этой страны неизвестны.

Здоровая нация не ощущает своей национальности, как здоровый человек не ощущает, что у него есть кости.

Знатоки женщин редко склонны к оптимизму.

Золотое правило гласит, что нет золотых правил.

И в дружбе, и в любви рано или поздно наступает срок сведения счетов.

И хозяева, и слуги тираны; но хозяева находятся в большей зависимости.

Не возлюби ближнего своего, как себя самого, ибо если ты ладишь с собой, получится неприлично; если нет – обидно.

Идеалисты встречаются даже в нашем мире. Спасти их можно только одним способом – женя на девушках с чувствительным сердцем и достаточно крупным приданым.

Идея судебного процесса заключается в том, что, если заставить двух лжецов разоблачать друг друга, правда выплывет наружу.

Иегова, сотворив мир, сказал, что это хорошо. Что бы он сказал теперь?

Иерархия в степенях бесчестия так же многоступенчата и так же строго соблюдается, как и иерархия титулов: представление моралиста, что есть глубины, на которых перестают существовать нравственные категории, так же ложно, как и представление богача, что в среде бедности отсутствуют снобизм и честолюбие.

Из двух доль: женской доли постоянного материнства и мужской вечного детства, я, мне кажется, предпочитаю мужскую.

Иногда надо рассмешить людей, чтобы отвлечь их от намерения вас повесить.

Интеллект, в сущности, страсть, и это стремление к познанию намного интереснее и устойчивее, чем, скажем, эротическое стремление мужчины к женщине.

Иные считают, что чем выше стоите вы на социальной лестнице, тем меньше вам разрешается быть искренним, а вполне искренни только бродяги и подонки общества. Это ошибка. Бродяги часто бывают бесстыдны, но искренни никогда.

Искусство управления есть организация идолопоклонства.

Каждая церковь должна быть Церковью Всех Святых.

Каждый век, и в каждой сфере, имеет своих героев. Наименее способный генерал в стране считается ее Цезарем, наименее глупый государственный человек ее Солоном, наименее запутанный мыслитель ее Сократом и наименее заурядный поэт ее Шекспиром.

Как всякий ирландец, я не люблю ирландцев.

Как заметил один мудрец, молодости, которая ничего себе не прощает, прощается все; а старости, которая все себе прощает, ничего не прощается.

Как и все люди на свете, я одновременно исполняю несколько ролей, и все они для меня характерны.

Как правило, я не отваживаюсь составить мнение о художнике, пока не удостоверюсь сам, что мое мнение верно.

Как утверждает Г. Дж. Уэллс, одну книгу может написать каждый – книгу своей жизни. И каждый может написать одну пьесу – пьесу, где он сводит счеты со своей женой.

Картина, которую хвалят больше чем десять процентов публики, подлежит сожжению.

Книги много выигрывают, если их не читают. Поглядите хотя бы на наших классиков.

Когда мне приходится выручать людей из затруднительного финансового положения, ненависть, которую я к ним испытываю, может сравниться лишь с ненавистью, которую они питают ко мне.

Когда на троне женщина, страной правят мужчины, и тогда правление бывает неудачным; но когда на троне мужчина, страной правят женщины, и тогда правление оказывается удачным.

Когда приближается военный, люди прячут серебряные ложки и спроваживают подальше жен и детей.

Когда человек нам не нравится, мы найдем любые поводы отказать ему в помощи, а если он нам нравится, мы всегда убедим себя, что ему необходимо помочь.

Когда человеку в этом мире не терпится что-нибудь сказать, трудность не в том, чтобы заставить его говорить, а в том, чтобы помешать ему повторять это чаще, чем нужно.

Красота через три дня становится столь же скучна, как и добродетель.

Критик смотрит и слушает с таким же напряжением, с каким играет актер.

Критики, как вообще все люди, находят то, что ищут, а не то, что действительно есть перед ними.

Критику не обойтись без грубоватости; в цирке выступление клоуна нередко бывает лучшим номером программы.

Кто умеет, делает; кто не умеет, учит других.

Курящие и некурящие не могут быть одинаково свободны в одном купе.

Легче жить со страстной женщиной, чем со скучной. Правда, их иногда душат, но редко бросают.

Лицемерие не составляет первой обязанности родителя.

Лучше никогда, чем поздно.

Лучше пусть женщина возмущается, чем скучает.

Любви с первого взгляда можно доверять примерно так же, как диагнозу с первого прикосновения руки.

Любой человек старше сорока негодяй.

Люди старого уклада думают, что у человека может существовать душа без денег. Они думают, что чем меньше у тебя денег, тем больше души. А молодежь в наше время иного мнения. Душа, видите ли, очень дорого обходится. Содержать ее стоит гораздо дороже, чем, скажем, автомобиль.

Люди только тогда сообщают нам интересные сведения, когда мы им противоречим.

Люди устают от всего на свете, и особенно быстро от того, что им больше всего нравится.

Неинтересно вешать человека, если тот ничего не имеет против.

Люди, жертвующие всем ради любви, на сцене так же безнадежно негероичны, как сумасшедшие и наркоманы. Герои, живущие в веках, это Гектор и Гамлет, а не Парис и Антоний.

Людям льстит уже то, что их считают достойными лести.

Людям приходится делать ужасные вещи, чтобы сохранять респектабельность.

Мало кто мыслит больше чем два или три раза в год; я стал всемирно известен благодаря тому, что мыслю раз или два раза в неделю.

Мир любит чудеса и героев.

Мир не был бы сотворен, если б его творец думал, как бы не причинить какого-либо беспокойства. Творить жизнь и значит творить беспокойства. Есть только один способ избежать беспокойства: убивать.

Мир популярных романов – рай для дураков.

Мир состоит из бездельников, которые хотят иметь деньги, не работая, и придурков, которые готовы работать, не богатея.

Миром правят молодые – когда состарятся.

Многие поклонники Моцарта не выносят, когда им говорят, что их герой отнюдь не был основателем династии. Но вершин искусства достигают последние в роде, а не первые. Почти каждый может что-то начать; трудно закончить начатое создать нечто такое, что уже нельзя превзойти.