Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

— Я не хочу держать на полдюжины. На дюжину, пожалуй, — отвечал элегантный джентльмен.

— Идет, Симмери, идет!

— Самого лучшего качества.

— Натурально, — ответил Вилькинс Флэшер, эсквайр, и записал пари в своей записной книжке карандашом, вправленным в золотой рейсфедер. Мистер Симмери сделал то же самое.

— Сегодня я прочел объявление, — сказал мистер Симмери, — дом Бэфера назначен в продажу с аукциона. Бедняга! Мне жаль его.

— Держу пари десять гиней против пяти, что он перережет себе горло.

— Принимаю.

— Постойте! Я подумаю, — сказал мистер Флэшер с серьезной миной. — Он, может быть, повесится.

— Отлично! — отвечал мистер Симмери, вынимая свой золотой рейсфедер. — Согласен и на это. Скажем просто, что он лишится жизни.

— Лишится жизни самоубийством.

— Превосходно, Флэшер, десять гиней против пяти; Бэфер лишится жизни самоубийством. На сколько времени идет пари.

— На две недели.

— О, нет! — возразил мистер Симмери, приостанавливаясь на минуту, чтобы убить муху. — Лучше на неделю.

— На десять дней.

— Пусть будет по вашему: идет, десять дней.

Тем же порядком, как и прежнее пари, в записные книжки обоих джентльменов была внесена памятная запись, что Бэфер лишится жизни самоубийством не позже, как через десять дней. Если это совершится, Вилькинс Флэшер, эсквайр, получит пять гиней от Франка Симмери, эсквайра, в противном случае Франк Симмери, эсквайр, получит десять, гиней от Вилькинса Флэшера, эсквайра.

— Мне очень жаль, что он провалился, — сказал Вилькинс Флэшер, эсквайр. — Какие великолепные обеды он задавал нам.

— Какой прекрасный портвейн мы всегда распивали у него. Я пошлю завтра своего метр-д’отеля на аукцион, чтобы он закупил там все вино, которое получше.

— Я тоже пошлю. Пари на пять гиней, что мой посланный отобьет вино у вашего.

— Держу.

Затем мистер Симмери, убив еще несколько мух, простился с мистером Флэшером и отправился разгильдяйничать на Биржу.

Тогда Вилькинс Флэшер, эсквайр, подошел к мистеру Пеллю и, собрав нужные сведения, пригласил всю компанию отправиться вместе с ним в Банк. По дороге мистер Уэллер и его друзья смотрели с удивлением на все, что встречали на своем пути. Самуэль же на все эти чудеса взирал с полнейшим хладнокровием, как будто они были давно ему знакомы.

Перейдя двор Банка и несколько комнат, наши путники пришли в отделение, где должно было окончательно завершиться дело мистеров Уэллера старшего и младшего. Пелль и Флэшер занялись беседой с чиновниками Банка, а остальная компания расположилась на ближайшем диване.

— Как называется это место? — прошептал пестролицый джентльмен на ухо мистера Уэллера старшего.

— Отделение фондов, — отвечал спрошенный.

— A кто такие эти джентльмены, что сидят за конторками? — спросил кучер, обладавший хриплым голосом.

— A черт их разберет, что это за птицы, — ответил мистер Уэллер. — Сэмми, сын мой любезный, кто эти джентльмены?

— Клерки, — отвечал Самуэль.

— A зачем все они едят сандвичи?

— Потому, я полагаю, что это их обязанность. Это часть системы. Они только и делают целый день, что едят.

Мистер Уэллер старший и его друзья не имели достаточно времени, чтобы размыслить о такой странной особенности английской финансовой системы, потому что мистер Пелль и мистер Флэшер возвратились и пригласили их следовать за собой к конторке, над которой была выставлена громадная литера W, написанная белой краской на черном фоне.

— На кой прах намалевано здесь это чудище? — спросил мистер Уэллер своего адвоката, указывая ему на громадную вывеску.

— Это заглавная буква фамилии вашей покойной супруги, — отвечал делец.

— Это, верно, какая-нибудь плутня, — сказал мистер Уэллер своим друзьям. — Наша фамилия начинается с V, а не с W32. Нет, брат, шалишь, я не позволю надуть себя.

Друзья согласились с правильностью умозаключения мистера Уэллера, и, по всей вероятности, дело приняло бы плачевный исход, по крайней мере в том отношении, что пришлось бы для разъяснения щекотливого обстоятельства потерять еще день, если бы Самуэль не разъяснил его способом, по виду не совсем почтительным, но зато решительным. Схватив своего отца за шиворот, он его притащил к самой конторке и держал до тех пор, пока почтенный джентльмен не подписал своего имени, на что потребовалось не мало времени, ибо мистер Уэллер выводил на бумаге свою фамилию печатными литерами. Эта операция была настолько продолжительна, что клерк успел очистить и съесть три яблока.

Так как мистер Уэллер настаивал на немедленной продаже полученных билетов, вся компания отправилась на Биржу.

Вилькинс Флэшер, эсквайр, получив свое вознаграждение, пошел в свою контору, насвистывая какую-то арию.

Мистер Уэллер старший получил билетами английского Банка пятьсот тридцать фунтов стерлингов; Самуэль двести.

Мистер Уэллер первоначально хотел превратить свои билеты в соверены, но когда друзья заметили, что для хранения их придется купить новый мешок, почтенный джентльмен согласился разменять их на пятифунтовые билеты.

— Мой сын и я, — сказал он, выходя от банкира, — сегодня же должны обделать не терпящее отлагательства дельце, зайдемте-ка куда-нибудь поблизости и покончим поскорее наши счеты.

В соседстве оказалась очень удобная и спокойная комната, где и расположились друзья и стали приводить в ясность все обязательства. На Самуэля возложили обязанность определить вознаграждение мистеру Пеллю. Затем друзья мистера Уэллера старшего подвергли выведенный счет строгому обсуждению и хотели было вычеркнуть некоторые статьи, но мистер Пелль красноречиво, жалобным тоном, стал доказывать им, что они слишком строги к нему, и так смягчил их сердца, что они беспрекословно утвердили все и еще накинули малую толику. В окончательном итоге на долю мистера Пелля пришлась весьма почтенная сумма, которой он в течение шести месяцев мог оплатить свою квартиру, стол и прачку.

Трое кучеров, хватив по стаканчику, поспешили домой, так как сегодня же вечером они должны были восседать на козлах своих дилижансов. Мистер Пелль, видя, что не предвидится новой попойки, распрощался самым дружеским образом с обоими Уэллерами, и они остались теперь одни.

— Мой любезный сын, — сказал мистер Уэллер, засовывая бумажник в свой боковой карман. — От продажи дома и прочего имущества твоей покойной мачехи, и с приложением денег, взятых из банка, у меня капиталу тысяча сто восемьдесят фунтов. Ну, Сэмми, поворачивай теперь оглобли в гостиницу «Коршуна и Джорджа».

Глава LV. Мистер Пикквик и господа Уэллеры, отец и сын, беседуют о важных делах. — Неожиданное прибытие джентльмена во фраке табачного цвета

Мистер Пикквик сидел один в своей гостиной и размышлял между прочим о средствах устроить судьбу юной четы, легкомысленно вступившей в тайный брак, как вдруг в комнату впорхнула мисс Мери и, подойдя к столу, быстро проговорила:

— Самуэль внизу, сэр, и спрашивает, может ли его отец видеть вас?

— Конечно, может, — отвечал мистер Пикквик.

— Благодарю вас, сэр, — сказала Мери, готовясь опять выпорхнуть из дверей.

— Самуэль, кажется, давно здесь не был? — спросил мистер Пикквик.

— Да; но уж теперь он никуда не пойдет больше: он сам это сказал мне.

Это известие сообщено было с особенной горячностью, в которой, при настоящих обстоятельствах, вовсе не было нужды. Мистер Пикквик улыбнулся. Молодая девушка опустила головку и посмотрела на конец своего маленького передника с усиленным вниманием.

— Пусть они войдут, — сказал мистер Пикквик.

Мери поклонилась и исчезла.

Мистер Пикквик прошелся по комнате два или три раза, потирая подбородок левой рукой. Какая-то внезапная мысль промелькнула в его голове.

— Ну да, это самый лучший способ наградить его за верную службу, — сказал, наконец, мистер Пикквик довольно печальным тоном. — Да будет воля Божия. Верно, уж так заведено, что все рано или поздно оставляют одинокого холостяка, вступая в новые отношения и связи. Я не имею никакого права надеяться и рассчитывать, что судьба тут сделает исключение в мою пользу. Нет, нет, — прибавил мистер Пикквик, стараясь по возможности казаться веселым, — было бы низко с моей стороны и думать об этом. В сторону личные интересы: я должен с радостью воспользоваться этим случаем устроить его счастье.

Углубленный в эти размышления, мистер Пикквик не слыхал, как два или три раза постучались в его дверь. Наконец, он сел на стул, сообщил своему лицу веселое выражение и сказал:

— Войдите!

Вошли мистер Самуэль Уэллер и его отец.

— Очень рад видеть вас, Самуэль, — сказал мистер Пикквик. — Как ваше здоровье, мистер Уэллер?

— Ничего, сэр, благодарим вас, — отвечал вдовец. — А вы, сэр, как поживаете?

— Я здоров, благодарю вас, — отвечал мистер Пикквик.