Девятый. Компиляция. Книги 1-6 (СИ) - Каменистый Артем

– Я. Его. Убил.

Гоб не производил впечатления человека, мгновенно реагирующего в запутанных ситуациях. Вот и сейчас он сделал паузу, после которой задал нелепый вопрос:

– Ты притворялся калекой?!

Игнорируя его любопытство, я теми же раздельными словами описал все, что случилось с остальными обитателями пещеры, а также заглянул в ближайшее будущее:

– И ведьму. Я. Убил. И пупсика ее. Тоже я. И тебя. Тоже. Убью.

– Да кто ты такой?!

– Мараш называл меня матийцем.

Уж не знаю, что демы не поделили с этими самыми матийцами, но относились они к ним не лучше, чем кошки к собакам. Гоб отреагировал правильно – как я и надеялся. Не стал громко произносить нехорошие слова, в бешенстве топотать ногами по замерзающей земле или иным смешным способом демонстрировать всю глубину охватившего его негодования. Достаточно один раз услышать звук, с которым меч покидает ножны, – и ни с чем его никогда не перепутаешь. Даже если сидишь спиной к источнику.

Гоб, может, и не гений, но и не дурак. Пусть и зол на всех матийцев, но понимал – дело нечисто. Перед ним противник, расправившийся с сильным воином, ведьмой и тварью из опоганенных земель. Может, он и не выглядит чересчур угрожающим, но это не умаляет его опасности.

Гоб приближался осторожными уверенными шагами. Наверняка с занесенным для удара мечом. А я продолжал сидеть все в той же беззащитной позе. Не оборачивался. Не хватался за меч. И даже не шевелился. Если не считать челюстей, расправлявшихся с очередным ломтиком сала.

Мне не было нужды оборачиваться. Подойти Гоб мог по единственному пути – между стенкой злосчастного древнего бассейна и трухлявым фургоном. Он уже близко. Совсем близко. Вот-вот взмахнет сталью.

Под ногой дема хрустнул ледок в луже. Все – пора.

Левая рука, до этого расслабленно упиравшаяся в бедро, коротко дернулась, резко потянув замаскированную бечевку, связанную из полосок тряпья. Миг сопротивления, а потом ступор вырвался, освобождая гибкую ветвь – тетиву простенького механизма.

Треск, удар, звон выпавшего из руки меча. И все – Гоб перестал приближаться.

Проглотив очередную порцию сала, я продолжил начатую беседу:

– Мараш ошибался. Я не матиец. И не межгорец. И не ортарец. Я вообще не с этой планеты. Ты спросишь – с какой? Отвечу: не суть важно. У меня был выбор: умереть – или стать диверсантом из другого мира. Ты не знаешь значения слова «диверсант»? Да откуда тебе знать… Диверсант – это человек, которого отправляют на вражескую территорию с заданием устроить противнику как минимум единичную пакость. Те, кто меня сюда послал, не желают вам зла, но и добра от них не жди. Если задание будет выполнено, вам придется туго. Все местные разборки – ничто против лавины развитой технической цивилизации.

Новый ломтик сала: разговор не должен отвлекать от процесса пополнения резервов.

– Гоб, ты испугался видения поступи моего мира? Не бойся – тот мир, посылая меня сюда, сделал ошибку. Цивилизация, разговаривающая с природой на языке механизмов, по сути своей слишком уязвима. Отбери у нее технику – и все, коллапс. Я сейчас филиал этой цивилизации в ситуации, когда техники нет и не предвидится. Для катушки радиального контура мне нужно пять с половиной метров медной проволоки диаметром шесть десятых миллиметра. Всего таких катушек сорок восемь штук. Итого: двести шестьдесят четыре метра тонкого провода выдержанного сечения, покрытого диэлектрическим лаком. Причем толщина лака должна быть одинаковой по всей протяженности, иначе витки будут неравномерны. И это только на радиальные контуры. Если посчитать все катушки индуктивности и реле, то мне надо найти около двух километров медной проволоки диаметром менее миллиметра. Если с толстой что-то можно решить и в этих условиях, то кто мне вытянет провод в восемнадцать сотых миллиметра? Есть такие уникумы? Можешь не отвечать – сам знаю, что нет. Для подобной работы необходимо специальное оборудование. Я в общих чертах представляю какое – меня учили. Но лишь в общих. В голове четко засело слово «фильер»[23], и даже кое-какие мысли насчет того, что же это такое. Но этого мало. Сюда нужен гений, знающий о проволоке все. Но даже он окажется в тупике, когда, потратив не одно десятилетие, сделает свою проволоку и очередь дойдет до всего остального. Установку проектировали максимально простой, но это лишь с точки зрения развитой технической цивилизации. Для местного уровня она по сложности то же самое, что лазерный принтер для древних египтян. Необходимы сплавы с заданными свойствами, химически чистые материалы, прецизионная обработка многих деталей. Много чего сложного понадобится. Невозможного… Не утомил тебя деталями?

Гоб не ответил, но я на него не обиделся. И правильно: чего обижаться? Молчаливый собеседник – это как раз то, что мне сейчас нужно. Накипело на душе…

– Ты уж извини. Подошла пора переосмысления своих действий и перспектив, а обсудить это не с кем. Идеальный собеседник – попугай. Но его нет… Это, кстати, плюс – можно разговаривать на местном, почти не используя русского, как делаю с ним. Знаешь, я привык к этому телу, вот только оно не привыкло к моему родному языку. Говорю – и будто ком в горле: не лезут слова. Не привыкли связки к такому сочетанию звуков. Ваш язык мелодичнее, мягче. В сравнении с ним наш похож на окопный лексикон немецкого фельдфебеля… Извини, отвлекся. О чем я вообще? О своих перспективах? С ними я, похоже, определился – сейчас доем сало и начну захватывать ваш мир. Понимаю, что послали меня не за этим, но не суди строго. Ведь с первого дня все идет плохо. Меня бьют, пытают, убивают. Я куда-то зачем-то бегу, ищу что-то, сам не знаю что. То мечтаю зарыться в норку, то тянет на тупые подвиги ради этой самой норки. Гоб, это все от растерянности. А растерянность – от отсутствия цели. Сборка установки – хорошая цель, но делать ее первоочередной не совсем удачная идея: даже в ближней перспективе мне грозит технологический тупик. Но вот с ресурсами целого мира, глядишь, что-нибудь и придумаю. Так уж получилось, что захватить планету проще, чем протянуть несколько километров тонкого провода. Смешно… Но не в установке дело. Мне надо что-то менять в этой жизни, иначе так и останусь мишенью для тумаков и неприятностей. Я – бацилла в теле чужого мира: или ваша иммунная система меня доконает, или превращусь в вечно трясущегося зайца, отупев до животного состояния. Надо не прятаться – надо, чтобы от меня прятались. Нападать, а не лелеять паранойю. Брать инициативу в свои руки, а не бегать от полуграмотных аборигенов. Завоеванный мир – покорный мир. Мне придется добиться от него покорности или хотя бы заставить со мной считаться. Ты, конечно, скажешь, что я далеко не супермен, чтобы в одиночку справиться с целым миром. Склонен согласиться, но заодно укажу на один нюанс: вот уже около полугода я здесь протянул. А ведь восемь моих предшественников не продержались и нескольких минут. Везение? Может, и так. Но уж слишком длинная у него полоса. Ненормально длинная. Или я гений удачи, или здесь что-то другое. Будет свободное время – подумаю над этим. А пока что надо начинать действовать. Завоевание мира – дело серьезное: чем быстрее возьмусь, тем раньше закончу. Ты со мной согласен, Гоб?

Из всего моего монолога до дема не дошло ни слова. Да я и не надеялся. Привык к отчетам, которые регулярно диктую попугаю, вот и воспользовался первым попавшимся заменителем. Разумеется, врагу доверять нельзя, но в этом человеке я уверен – он никому ничего не расскажет.

Распрямившаяся плеть «вьетнамской расчески» угодила в пах воина парой граненых колышков, вытесанных из сухого дерева. Будь на деме кольчуга – все бы обошлось, но он оставил ее у пещеры, занимаясь наблюдениями налегке. За что и поплатился.

Как и в случае с Марашем, он не умер сразу. Но по болезненности ранения в пах, пожалуй, лидируют. Гоб застыл статуей, разинув рот в безмолвном крике. Изо рта не вырывалось ни звука, но он кричал. Боги, как же он кричал! Боль лилась из его помутневших глаз, из скрюченных пальцев, вонзивших ногти в ладони, из задыхающихся легких. Почему он не падает? Человек, как бы ни был силен, не может терпеть это вот так – почти бесконечно.