Эртан (дилогия) - Светлана Середа

– Не шевелитесь, – тихо предупредила я, приподнимаясь на цыпочки.

Его пульс забился сильнее под моими губами, и у меня под ребрами что-то откликнулось в унисон. Я знала, что если дам волю своей эмпатии, могу сейчас, через это легчайшее прикосновение, вытащить на свет все его потаенные страхи и желания. Но мне были не нужны его страхи, а желания… их я чувствовала и так.

Ладно, будем честными, наши желания совпадали. Но была ли я готова к их исполнению?

Я знала, что могу доверять Дану: стоя перед выбором, он поступит так, как лучше для меня. Но я, черт возьми, не хотела, чтобы кто-то делал как лучше для меня – я хотела делать это сама!

Его рука легла мне на спину – даже сквозь прохладный шелк она казалась горячей. Я с трудом заставила себя отстраниться.

– Я же просила не шевелиться.

– Вы требуете слишком многого.

– Простите, Дан. Я немного не в себе. Вам лучше уйти.

– Юля…

Я хотела распахнуть дверь, Дан попытался мне помешать – наши пальцы едва не встретились на дверной ручке. Я поспешно отдернула ладонь – не доверяла прикосновениям.

«Почему?» – спросил он одними глазами.

Долго объяснять. Долго и… бессмысленно.

– Я вас слишком мало знаю.

– Но Фернанда – тогда, на балу, – вы знали еще меньше, – сказал он с затаенной обидой.

– Дался вам этот Фернанд, – я с досадой поморщилась. – Это был случайный секс. Да и того не было.

– Значит, я не достоин случайного секса? – он пытался сохранить безразличный вид, но получалось плохо. Это не обида, это ревность, неожиданно дошло до меня. Хоть я и согласилась на брак с Фернандом ради него, но я ведь все-таки согласилась. А может, дело в том, что сказал ему принц перед расставанием?

Как объяснить мужчине, что мимолетная интрижка на балу ничего бы не изменила в наших с Фернандом отношениях, а секс с ним, с этим конкретным мужчиной, изменит все? В такие моменты я жалею, что не владею телепатией, потому что слова в подобных ситуациях звучат крайне глупо.

– Дан, просто уйдите, ладно? Я не хочу вас сейчас видеть.

– Я бы поверил, но вам не верит даже ваше тело.

Я отчаянно покраснела, досадуя на себя, на бестактного Дана и особенно – на того извращенца, который придумал традицию не надевать белья под свадебное платье. Надеюсь, в следующей жизни ему доведется побывать на моем месте.

– Просто физиология, – буркнула я. – Ничего личного.

Он улыбнулся – очень самоуверенно, очень по-мужски, как будто знал обо мне нечто такое, что я пыталась скрыть. Я разрывалась между негодованием и восхищением: улыбка ему чертовски шла.

Я снова схватилась за ручку – улыбка погасла. Он прижал дверь ладонью.

– Юля, позвольте мне остаться. Я пальцем до вас не дотронусь без разрешения.

Я заглянула в серые глаза – такие умоляющие, такие… честные.

– Обещаете?

Он демонстративно спрятал руки за спиной. Наклонился к моему уху, прошептал:

– Клянусь.

И прежде, чем я успела его оттолкнуть, – прежде, чем я вообще успела понять, что происходит, – Дан скользнул губами по контуру уха, погладил дыханием кожу на самой границе волос и двинулся по шее вниз.

Его имя вырвалось у меня то ли стоном, то ли мольбой, вот только я уже не знала, чего прошу: чтобы он остановился? Или чтобы продолжил? Я не зря не доверяла прикосновениям – одного касания было достаточно, чтобы растопить мою волю. Ноги внезапно ослабели, и мне пришлось прислониться к двери – к той самой двери, за которую этого вероломного обманщика давно надо было вытолкать взашей.

Дан медленно опустился на колени, не отрывая губ от моего тела, повторяя его изгибы – легко и плавно, ненавязчиво, как будто случайно. Странно, но ткань между губами и телом не гасила, а обостряла ощущения. Нет ничего острее тщательно выверенной случайности – она заставляет желать большего.

– Так… нечестно, – прерывисто прошептала я.

Дан слегка отстранился, чтобы заглянуть мне в глаза.

– Я не нарушил обещания, – сказал он. – Только вы можете освободить меня от клятвы. Скажите – и будет по вашему слову.

Его жадный взгляд плохо сочетался со смиренными речами.

Я промолчала, потому что все, что рвалось с языка, было либо пошлым, либо нецензурным, либо и то и другое вместе. Мне было уже недостаточно прикосновений губ, мы оба это знали, но Дан продолжал держать руки за спиной, как послушный мальчик.

Он играет со мной, неожиданно поняла я. И играет нечестно! Он специально загнал меня в такую ситуацию, вынуждая сказать слова, которых жаждало его мужское самолюбие.

Рррррр. Ненавижу, когда мной манипулируют. Будет по моему слову? Что ж, отлично. Сыграем по его правилам.

– Уходите.

За секунду на его лице промелькнула целая гамма чувств: смятение, недоумение, разочарование, мальчишеская обида. Но он не сказал ни слова. Поднялся, все еще держа руки за спиной. Молча вышел в коридор. Его последний взгляд, брошенный через плечо, был почти бесстрастным.

Я прислонилась лбом к закрытой двери. Плакать от отчаянья или смеяться над собственной упертостью? Странное ощущение. Интересно, как это мне удается – понимать, что я делаю глупости, и при этом продолжать их совершать?

Я не расплакалась только потому, что меня одолевала злость. Причем я сама не знала, на кого злилась больше – на себя или на Дана. Ну ладно, со мной уже давно все понятно. Но что ему стоило хоть раз в жизни перестать изображать джентльмена и поступить так, как хочется, а не как требуют приличия? Я, правда, не уверена, что простила бы ему это на следующее утро, но попробовать-то стоило, правда?

Как можно назвать мужчину, который в разгаре любовной игры молча поднимается и уходит?!

«После того, как женщина сказала „Уходи“? Здравомыслящим человеком», – заметила разумная часть моего сознания.

«А кто сказал, что он ушел?» – намекнула неразумная.

Прости, здравый смысл, сегодня нам с тобой определенно не по пути.

Я распахнула дверь с такой силой, что пальцы соскользнули с дверной ручки. Дан стоял в коридоре, прислонившись к стене. На его лице снова мелькнула та же мужская, самоуверенная, я-знал-что-ты-вернешься улыбка, но у него хватило чувства такта стереть ее почти сразу. А у меня хватило ума ее проигнорировать.

Дан привлек меня к себе, и мне пришлось втянуть нас обоих в комнату. Я ведь формально все еще невеста принца, мне не пристало целоваться в коридоре с кем попало.

Щелкнул замок. Платье упало на спинку стула и затрепетало в воздухе, как знамя на ветру. Но на этот раз сравнение не покоробило: есть битвы, в которых лучше сдаться, пока противник еще берет пленных.