Лекции по истории средних веков - Василий Григорьевич Васильевский

герцога Нормандии. Она была заселена или исключительно скандинавами, или скандинавами и покоренными галло-франками. Этой провинции Роллон и его товарищи дали законы данов (iura paterna). Законы, к несчастью, потеряны, но Дудон сохранил память о составе некоторых из них; они напоминают скандинавские обычаи, строго охраняют собственность. Saxo Grammaticus3 рассказывает, что король Дании Frade III Миролюбивый положил золотое кольцо на утес в Норвегии и что никто не посмел тронуть кольцо в продолжение всего его царствования.

Guillaume de Jumèges рассказывает то же самое о Роллоне, повесившем на сучьях дуба на краю дороги, в месте, прозывавшемся Roumare (Rollonis mare), золотые кольца, которые оставались там неприкосновенными в течение трех лет. Роллон умер в глубокой старости в 931 году. После его смерти герцоги Нормандии, с одной стороны, находились в сношениях со своими сеньорами Робертинами и Каролингами, с другой стороны – сохранили сношения с королями Севера, данами и норвежцами. Каково было влияние этих отношений на образование государства франко-норманнского?

Норманны Нормандии верно хранили память о своем происхождении. В продолжение малолетства Ричарда I, когда Людовик Заморский пытался овладеть Нормандией, было отправлено посольство к королю Гарольду Синезубому. Даны из Дании пришли на помощь своей колонии, разбили и взяли в плен Людовика Заморского. В 966 году герцог Ричард послал снова за помощью в Данию против своего врага Thibaut de Chartres. Взаимно, когда Svegen Датский захотел отомстить англосаксонцам за резню в Saint-Brice в начале XI века, он явился в Руан и подписал с герцогом договор на следующих условиях: мир между данами и норманнами должен существовать вечно, даны могут свободно продавать в Нормандии свою добычу и оскорбленные даны найдут там защиту «как у себя дома». Много фактов содействовали тому, чтобы Нормандия X века осталась совершенно страной скандинавской. Если бы колонизаторы древней Нейстрии не употребляли долгое время родного скандинавского языка в своем новом отечестве, то было бы очень трудно объяснить присутствие в нормандском диалекте нашего времени множества слов северного происхождения.

Но сохранился не только язык: аристократические инстинкты скандинавов пережили века; они утвердились во время известных возмущений 932 и 996 годов. В 932 году Вильгельм Длинный Меч4 соединился с французскими принцами на владение Бретанью; этого было достаточно для того, чтобы взволновать норманнов: они боялись, что Вильгельм, их герцог, сделается слишком могущественным, и по советам одного jarla по имени Riulf решили потребовать от него, чтобы он отказался от всей местности на запад от Risle. Это возмущение Riulf а есть не что иное, как борьба старой аристократии против первых попыток герцогского единовластия. Подавив это возмущение, Вильгельм основал, так сказать, герцогство во второй раз.

Второе восстание, в 996 году, было совершенно другого характера, еще более поучительного. В этом году, говорит Guillaume de Jumèges, крестьяне решили жить по-своему и распоряжаться по старому закону и своему желанию лесами и водами, пользование которыми ограничивали для них вновь установленные законы. Некоторые историки видят в этих rustici данов; но скорее они по большей части галло-франки, и восстание должно рассматривать, без сомнения, как пример ответа тирании с совершенно феодальным характером, пример того, что норманнские сеньоры в конце X века тяготили своих подданных.

Провинция эта была совершенно романизирована. Французское влияние на скандинавскую Францию проходило через принцев дома Роллона. Их двор стал очагом и центром романо-французского подражания, которое должно было однажды подготовить пути к соединению герцогства с королевским домом Капетингов. Роллон и Вильгельм Длинный Меч постоянно принимали сторону Карла Простого и короля Рауля.5 Ричард был очень надежным союзником герцогов Франции, включая Гуго Капета. Все добивались, очевидно, усиления власти над своими людьми и царствования уже не временного, подобно северным вождям. Хотя французская хроника Рихерия называет еще пренебрежительно Ричарда I вождем пиратов (abiit Ricardus piratorum dux), доказано, что этот Ричард, насколько от него зависело, сделался герцогом на французский манер, большим покровителем церкви, постоянно благоприятствовал монархической власти. Непосредственные преемники Ричарда I: один – Ричард II Добрый (умер в 1027 году), был человеком совершенно духовным, другой – Роберт Дьявол (умер в 1035 году), остался легендарным типом отважного принца. «О, Франция, – восклицает Дудон в конце книги, – ты была обременена, повержена на землю… Вот приходит к тебе из Дании новое племя… Союз заключен, мир между ними и тобой. Это племя превознесет до небес твое имя и твою власть».

Бретань (древняя Арморика)

С 834 года норманны появились на берегах Бретани и к концу IX века завоевали земли между Луарой и Бове. Граф de Vannes, Ален (Alain) прозванный Великим вследствие своих побед над пиратами, доставил провинции 15 лет спокойствия; но в 907 году, после его смерти, норманны снова появились – и более грозными, чем когда-либо. В Saint-Claire sur Epte Роллон помимо земель для населения требовал временно земель для грабежа до тех пор, пока поля нового герцогства Нормандии не будут возделаны. Карл Простой, если верить Дудону, предложил ему Фландрию, но Роллон отказался, «потому что там слишком много болот». «Тогда король указал ему Бретань, находившуюся на границах земли, только что уступленной». Герцоги Нормандии приобрели, таким образом, договором 912 года на Бретань некоторые определенные и временные права, которые нужно было осуществить силой меча. Бретонцы, не будучи в этот раз в состоянии сопротивляться, подчинились или эмигрировали; подчинились игу норманнских сеньоров некоторые из более знатных фамилий Верхней Бретани, некоторые воротились в Англию (откуда некогда пришли их отцы), другие убежали во Францию, в Аквитанию, унеся с собой свои богатства и святые мощи. Поэтому-то мощи бретонских святых не все сохранились в Бретани; тело святого Маглория было тогда же перевезено в Париж; тело святого Guénolé в Montreur-sur-Мег; тело святого Самсона – в Орлеан. Нордманны владели Бретанью 25 лет; казалось, что провинция навсегда осуждена быть простым придатком соседнего герцогства Нормандии, но этого не случилось благодаря энергии бретонцев. В 938 году внук Алена Великого, также Ален, но Ален à la Barbeforte (Крученая Борода) вернулся из Англии в Арморику.6 Он выгнал чужеземцев, которых не переставал ненавидеть народ бретонский и галло-римский, восстановил разрушенные церкви. Все изгнанники были призваны обратно. Alain à la Barbeforte, как освободитель, был приветствуем одинаково и бретонцами и галло-римлянами. Он основал также на развалинах прежних бретонских королевств Бретонское герцогство, где не было видно старого соперничества бретонцев и галло-римлян. Это герцогство, кроме собственно Бретани (la Bretagne breto-nante), включало все завоевания по ту сторону Луары. Строй аристократического клана заменил феодальный. В Бретани появилась после целая иерархия графов (comtes) и сеньоров, сюзеренов и