Второго шанса не будет - Сурен Цормудян

– Толково они тут все устроили, – Хмыкнул Людоед. – Только если они глубже копают, куща девают грунт?

– С тыльной стороны храма целая гора, прямо ко второму этажу подступает, – Ответил Дитрих.

– Ясно. Только вот неясно куда все подевались.

– Кровь, – Мрачно произнес Варяг, светя фонарем на пандус по которому они теперь неторопливо двигались.

Дорога впереди действительно была обильно полита кровью. Причем свежей. Снова все чаще стали попадаться скопления валяющихся гильз. Еще один автоматный рожок. Пустой. Крест поднял одну гильзу и понюхал.

– Часа четыре назад стреляли, – констатировал он и швырнул гильзу в темноту шахты. Звука ее падения они так и не услышали. Это конечно не значило, что шахта бездонная, пусть дна ее и не видно в этом мраке. Просто гильза могла упасть на что-то мягкое.

Достигнув первой двери, они обнаружили, что она лишь прикрыта. За ней было большое темное помещение. Свет фонаря выхватывал ряды двухъярусных коек и железные шкафчики возле них. Матрацы, одеяла, старые простыни, табуретки и некоторые элементы одежды лежали на полу и некоторых койках в большом беспорядке. Людоед задержал свет фонаря на одной белой простыне. Варяг проследил по его лучу и, подойдя к койке, стал ее разглядывать.

– Мать твою, да это же блохи! – вскликнул он, резко отпрянув.

– Давайте-ка выходить отсюда, – Проворчал Людоед, пятясь, – Нам еще блох не хватало.

Они вышли на пандус и двинулись к следующей двери.

– Командир! – послышалось из рации Дитриха. На сей раз голос Борея был взволнованным.

– Да. Я на связи. – Ответил Дитрих.

– Это бубонная чума!

– Что? – рейдер остановился и нахмурился.

– У пленного какая-то ураганная форма бубонной чумы!

– Ты уверен?

– Абсолютно, командир. Лихорадка, интоксикация, воспаление бубонов. Только разница лишь в скоротечности. Уж очень быстро все у него развивалось. Подозреваю, что у него очень плохой иммунитет или вообще иммунодефицит и поэтому болезнь так быстро прогрессировала.

– У нас в аптечках есть противочумные препараты. Опробуй на нем.

– Не получится, командир. Мы его сожгли.

– Кого сожгли?!

– Пленного. Из огнемета.

– Зачем?

– Так чума ведь. И на кой черт он такой нам нужен?…

У Николая сжалось сердце. Он едва сдерживал в себе эмоции, давя в глубине души пробуждающуюся жалость, когда пленника подвергали унизительным допросам рейдеры и потом Людоед. Но теперь Васнецов представил, как этого человека живьем жарят из огнемета, и стало не по себе. Пока не было ничего существенно доказывающего то, что эти черновики для них являлись врагами. Пока только черновики подверглись нападению, а не наоборот. Но в любом случае, проявить сочувствие не было бы зазорным для Николая даже по отношению к врагу. За теми лишь исключениями, когда он сам убивал врагов, зачастую зверски, особенно там, в Вавилоне. Но о тех жертвах он старался не думать, понимая, что жалость к тем, кого убил сам, может перерасти в уничтожающую жалость к самому себе.

– Так, ладно. Двигайте сюда быстро. Тут тоже странное что-то. Как понял меня?

– Понял, командир. Конец связи, – ответил Борей.

– Погодите, – задумчиво произнес Варяг, – Так у них тут… У них же тут чума…

– А мы могли ее подхватить? – Васнецов уставился на Людоеда и на Варяга.

– Запросто, – нахмурился Крест.

– Тише мужики! – стоящий ближе всех к краю пандуса Вячеслав повернулся и уставился в черную бездну шахты. – Вы слышите?

– Что там еще? – Илья подошел к нему и посветил вниз. Но свет фонаря растворился во мраке, так и не достигнув дна. Он выхватил лишь продолжающуюся спираль пандуса и поддерживающие деревянные конструкции.

Снизу доносился какой-то нарастающий звук. Причем это был целый конгломерат звуков. По мере того, как он становился все громче, можно уже было распознать мириады слившихся воедино писков, визгов, скрежета и хруста. Шорох, помноженный в сотни тысяч, или миллионы раз. Что-то еще, похожее на нарастающее шипение.

Теперь все посветили вниз, и усиленный свет достал глубже, чем луч одного фонаря. Теперь было видно что-то противоестественное. Мгла внизу шахты шевелилась! Она словно бурлила и тянулась все выше и выше, к смотрящим на нее людям. Мгла поглощала спускающийся в бездну пандус и лестницу, растворяя их в себе и, надвигалась все ближе, сопровождая это нагнетаемым и становящимся все громче звуком, словно вонзающимся миллионом клыков в каждую клетку нервной системы.

– Господи. Что это? – Пробормотал Дитрих. Он достал фальшфейер и поджег его. Затем швырнул вниз. Ярко освещенная область шахты стремительно понеслась на дно и, вдруг всем стало ясно, что растущая и шевелящаяся масса не имеет конца.

– Живо все наверх! – Заорал Людоед.

Все бросились по пандусу к выходу. Лишь замешкался Сквернослов.

– Славик! Ты чего?! – Крикнул Николай.

– Сейчас! – он снова достал из кармана гранату и, выдернув кольцо, швырнул ее в низ. Затем бросился следом за Васнецовым.

Раздался взрыв и шум разразился чудовищным воплем слившихся воедино тысяч источников пронзительного визга.

Они выскочили на улицу, где их встретили два рейдера, оставленные снаружи.

– Что случилось? – недоумевающее спросили они, глядя на то, как судорожно закрывают за собой дверь те, кто в такой спешке вернулись из шахты.

– Снегом дверь закидывайте! – крикнул Дитрих.

Николай и Вячеслав вскарабкались на склоны сугробов по обе стороны от двери руками и ногами принялись сталкивать большие массы снега к двери. Людоед, Варяг и рейдеры подгребали все, что нападало, ногами, постепенно замуровывая вход.

По ту сторону двери раздался скрежет, треск и шорох.

– Черт, – выругался Дитрих. – Борей! Прием! Где вы?

– Через минуту будем, командир! Что случилось?!

– Приготовьте огнеметы и противочумные препараты для профилактики! Как понял меня?!

– Все понял командир!

Отбежав к догорающему МТЛБ, все приготовили оружие. Треск двери становился все сильнее и, наконец, она просто превратилась в труху, под натискам чудовищной черной массы. Тысячи огромных, многие до метра длиной, черных крыс, в едином порыве рванулось наружу. И подобно тому, как живой организм состоит из миллионов клеток, эта лавина крыс составляла, будто единый суперорганизм, одержимый одной лишь идеей. Одним инстинктом. ЖРАТЬ!

– Огонь! – заорал Дитрих.

Защелкали бесшумные автоматы, и только людоед убрал ВСС за спину, сменив его на «Калашников» снаряженный надпиленными пулями. Тщетность стрельбы по бесчисленной орде гигантских крыс была понята еще до того как все истратили по одному рожку. Полетели осколочные гранаты. Взрывы разрывали тушки крыс. Рассеивали на какое-то мгновение толпу. Многие крысы кидались на своих погибших сородичей и в мгновение ока сжирали их не оставляя даже костей, наводя на жуткие догадки о том, что стало с людьми в Ганиной яме. И в мгновение ока беспорядочная толпа отвратительных существ снова превращалась в единый суперорганизм, неумолимо надвигающийся на людей.