'Фантастика 2025-62'. Компиляция. Книги 1-26 - Ринат Искандэрович Мусин

для Сони, но она категорически отказалась от любой известности.

На сцену вышла певица Гоморра, согласившаяся украсить собой этот вечер.

Мы еще где-то с час побродили по залу, в лицо принимая поздравления, а в спину слыша шипящее ворчание про выскочек и новых любимчиков власти. К Дятловой все же потянулась вереница желающих пообщаться. Пришлось ее ждать, но все занудное когда-нибудь кончается, и мы наконец убрались восвояси.

Сегодня мы собирались отмечать вовсе не титулы и побрякушки, а новоселье: в бывшем особняке Вержицкого, а ныне моей городской резиденции, наконец закончили ремонт. Заодно Сашка и Орлова хотели объявить о помолвке. Ну и Михельсон решил, что охотнее обмоет орден в нашей компании.

Соня встретила нас на пороге, за ее спиной маячила Ольга, детей, увы, на церемонию не пускали. Я пропустил всех друзей вперед, а потом уже зашел, обнял девушку и вздохнул полной грудью:

— Дорогая, я дома!

Андрей Федин

Товарищ капитан. Часть 1. Блондинка с розой в сердце

Глава 1

Я сдвинул в сторону дверь купе. Вдохнул запахи пота, чеснока и варёных яиц. Увидел, как синхронно повернули в мою сторону лица сидевшие в купе поезда люди. Трое. Похожий на студента старших курсов мужчина в очках и с синевато-красным прыщом около носа — он восседал рядом с окном, левым плечом прижимался к стене вагона. По правую руку от «студента» расположился мужчина лет шестидесяти, с козлиной бородкой и блестящей лысиной (я мысленно обозвал его «пенсионером»). А напротив мужчин (по другую сторону стола) замерла с широко открытыми глазами симпатичная голубоглазая блондинка: Александра Витальевна Лебедева, журналистка из Ленинграда (двадцать семь лет, бездетная, разведённая и пока ещё живая).

Я улыбнулся и громко сказал:

— Здравствуйте, товарищи. Меня зовут Дмитрий Иванович Нестеров. Я ваш новый сосед. Займу двадцать второе место. Еду до конечной станции: до самого Ленинграда.

Бросил на верхнюю полку свою ношу (газету «Советский спорт» за вчерашний день) — та легла по соседству со свёрнутым матрасом, из которого выглядывала грязно-белая подушка.

— Здравствуйте, — приятным, похожим на кошачье мурлыканье голосом сказала Лебедева.

Она пробежалась по мне взглядом: по коричневым кожаным немецким полуботинкам, по светло-синим американским джинсам, по белой футболке и по украшенному многочисленными карманами жилету из голубой джинсовой ткани.

— Иннокентий Николаевич, — представился «пенсионер».

Наряженный в белую майку мужчина привстал, протянул мне руку. Мы обменялись с Иннокентием Николаевичем рукопожатиями. Я отметил, что рукопожатие у пенсионера крепкое, рабоче-крестьянское, не соответствующее его внешности интеллигента.

— Павел, — последовал примеру своего соседа «студент». — Павел Дружинников.

Павел навалился животом на стол и тоже сжал мою руку: сильно, по-взрослому, будто спортсмен тяжелоатлет. Я заметил, что ладонь у Дружинникова влажная, будто Павел сейчас нервничал перед сдачей судьбоносного экзамена.

— Меня зовут Саша, — промурлыкала журналистка. — Александра Витальевна.

Она чуть склонила на бок голову и сказала:

— Немного у вас вещей, Дмитрий Иванович. Вас, случайно, на вокзале не ограбили?

Лебедева приподняла тонкую правую бровь. Её глаза смеялись.

Я улыбнулся, взглянул на лицо Александры. Подумал, что Пашка Бондарев меня не обманул: эта ленинградская журналистка действительно симпатичная. Пробежался глазами по стройной женской фигуре. Задержал взгляд на собранных у Лебедевой на затылке в хвост светло-русых волосах и на точке-родинке у Александры над губой.

— Путешествую налегке, — сказал я.

Прикоснулся руками к карманам жилета и добавил:

— Деньги и документы есть. А всё прочее куплю в Ленинграде.

Александра Витальевна сдвинулась к окну. Я уселся рядом с ней на полку, аккуратно застеленную тонким «колючим» одеялом. Мазнул взглядом по книге, которую держала в руке журналистка (Агата Кристи «Мисс Марпл в Вест-Индии»).

За окном купе проплывали среднерусские пейзажи: лиственные и хвойные деревья, поросшие высокой травой луга, деревянные домишки. Небо за пыльным стеклом казалось хмурым. На нём (между перистыми облаками) застыло солнце.

— Дмитрий Иванович, а вы уже слышали про референдум в Ленинграде? — спросил «пенсионер». — Про тот, который проходил во время голосования за Ельцина. Проходимцы из Ленсовета заморочили горожанам головы. Навешали им лапши на уши. И обманутые этими негодяями ленинградцы проголосовали за переименование Северной столицы!

Я отвёл взгляд от окна, посмотрел на гневно нахмуренное лицо Иннокентия Николаевича.

Заметил, как Павел Дружинников пожал плечами.

— А я считаю, что это хорошо, — сказал «студент». — Пора завязывать с коммунистическим прошлым. Хватит! Надоело. Да и вообще. Это царь Пётр Первый построил город на Неве, а не Ленин. Ленин там вообще ни при чём. Поэтому я считаю: именно царь Пётр заслужил, чтобы в город носил его имя. И нечего подмазываться к чужим заслугам.

— Название Санкт-Петербург не в честь Петра Первого, — сказала Лебедева. — А в честь Святого Петра, небесного покровителя города.

«Студент» тряхнул головой.

— Пусть так, — сказал он. — Но Ленин к этому городу всё равно никакого отношения не имеет.

«Пенсионер» гневно сверкнул глазами.

— Много вы понимаете! — повысил он голос. — Город-герой — это Ленинград, а никакой не Петербург! Ещё живы те, кто пережил блокаду, кто защищал Ленинград от фашистов. Они Ленинград защищали, а не Петербург! Как мы своим отцам и дедам в глаза посмотрим⁈ Как мы предадим их память⁈ Совести у вас нет с эти самым вашим… Петербургом.

— Товарищи, предлагаю сменить тему, — сказала Лебедева. — Всё равно от нашего с вами спора ничего не зависит. Что бы мы ни решили, а власти поступят по-своему. Нет у нас в стране пока демократии.

Александра Витальевна взглянула на меня, словно в поисках поддержки.

— И слава богу, что её у нас нет, — произнёс «пенсионер». — Нам она и не нужна. Пусть эту демократию буржуи за границей едят.

Он покачал головой.

— Это вы за себя говорите, Иннокентий Николаевич, — ответил «студент». — А нам эти ваши коммунизм и социализм уже поперёк горла сидят. Всё. Надоели. Требуем перемен.

«Студент» махнул рукой.

— Вы ещё наплачетесь от этих ваших перемен, — пробурчал «пенсионер».

Он взял со стола пачку с надписью «Союз Аполлон». Выудил из неё сигарету.

— Вот это правильно, уважаемый Иннокентий Николаевич, — сказал «студент». — Давайте-ка мы с вами выкурим трубку мира.

Он без стеснения запустил пальцы в пачку «пенсионера» — Иннокентий Николаевич никак на это действие не отреагировал.

Мужчины посмотрели на меня.

— Вы с нами, Дмитрий Иванович? — спросил «пенсионер».

Я