Унесенные ветром - Маргарет Митчелл

– Какой там выезд – старая двуколка, – возмутилась Скарлетт.

– Не в том дело. Лучше, пожалуй, сразу вам сказать, что Сьюлин до сих пор передаивает, что вы женили на себе Фрэнка Кеннеди, и я ее за это не виню. Сволочную штуку, знаете ли, вы сыграли с собственной сестрицей.

Скарлетт резко подняла с его плеча голову – словно гремучая змея, готовая ужалить.

– Сволочную, значит, штуку?! Я бы попросила тебя, Уилл Бентин, выражаться попристойнее! Я что же, виновата, что он предпочел меня – ей?

– Вы – женщина ловкая, Скарлетт, и я считаю: да, вы помогли ему переметнуться. Женщины всегда такое могут сделать. Но вы-то, я думаю, еще и улестили его. Ведь вы, когда захотите, Скарлетт, можете быть такой чаровницей, а он как-никак был ухажером Сьюлин. Она же получила от него письмо всего за неделю до того, как вы отправились в Атланту, и он писал ей так ласково и говорил, что они скоро поженятся – вот только он подкопит немного деньжат. Я все это знаю, потому что она показывала мне письмо.

Скарлетт молчала: она знала, что он говорит правду, и ничего не могла придумать в свое оправдание. Вот уж никак она не ожидала, что Уилл станет ее судьей. А кроме того, ложь, которую она сказала Фрэнку, никогда не отягощала ее совести. Если девчонка не в состоянии удержать ухажера, значит, она не заслуживает его.

– Ну, вот что, Уилл, перестань говорить гадости, – сказала она. – Если бы Сьюлин вышла за него замуж, ты думаешь, она потратила бы хоть пенни на Тару или на кого-нибудь из нас?

– Я ведь уже сказал, что, может, вы и правы, когда берете то, чего вам хочется, – сказал Уилл, поворачиваясь к ней со спокойной улыбкой на лице. – Нет, не думаю, чтобы мы увидели хоть пенни из денег старины Фрэнка. И все же никуда не денешься: это был сволочной поступок, и если вы считаете, что любые средства хороши, лишь бы достичь цели, – не мое дело вмешиваться, да и вообще, кто я такой, чтобы судить? Так или иначе, а Сьюлин с тех пор стала злая, как оса. Не думаю, чтобы она так уж страдала по старине Фрэнку, но очень это задело ее самолюбие, и она все говорила: почему это вы должны носить красивые платья, иметь коляску и жить в Атланте, а она должна схоронить себя здесь, в Таре. Она, вы же знаете, любит разъезжать по гостям и по вечеринкам, любит носить красивые платья. И я не осуждаю ее. Все женщины такие.

Так вот, месяц тому назад отвез я ее в Джонсборо и оставил – она пошла в гости, а я отправился по делам, а когда мы поехали домой, вижу: она тихонькая, как мышка, но очень взволнованная – еле сдерживается. Я решил: наверно, узнала, что кто-то ждет млад… – ну, словом, услышала какую-то интересную сплетню – я не стал ломать над этим голову. А потом она целую неделю ходила по дому такая взволнованная – казалось, вот сейчас все выложит, – но нет, молчала. Наконец поехала она навестить мисс Кэтлин Калверт… Скарлетт, вы бы все глаза выплакали, поглядевши на мисс Кэтлин. Бедняжечка, лучше бы ей умереть, чем быть замужем за этим трусливым янки – Хилтоном. Вы слыхали, что он заложил поместье и не смог его выкупить, и теперь им придется оттуда уехать?

– Нет, я этого не знала, да и не желаю знать. Я хочу знать про папу.

– Сейчас и до этого дойдем, – примирительно сказал Уилл. – Когда Сьюлин вернулась от них, она сказала: все мы ошибаемся насчет Хилтона. Она назвала его «мистером Хилтоном» и сказала, что очень он ловкий, а мы только посмеялись над ней. Потом принялась она гулять днем с вашим папенькой, и я, когда возвращался домой с полей, не раз видел, как она сидела с ним на кладбищенской стене и что-то ему втолковывала и размахивала руками. А хозяин наш эдак удивленно смотрел на нее и только качал головой. Вы ведь знаете, какой он был, Скарлетт. Становился все рассеяннее и рассеяннее, так что вроде даже перестал понимать, где он находится и кто мы будем. Раз видел я, что Сьюлин указала ему на могилу вашей матушки, а хозяин наш как расплачется. После этого вошла она в дом такая радостная, взволнованная; ну, я крепко ее отчитал, не пожалел слов. «Мисс Сьюлин, – сказал я ей, – какого черта вы пристаете к своему бедному папеньке и напоминаете ему про вашу матушку? Он ведь не очень-то и понимает, что она покойница, а вы все бубните ему об этом, бубните». А она так вскинула голову, рассмеялась и сказала: «Не лезь куда не просят. Когда-нибудь вы все будете благодарны мне за то, что я делаю». Вчера вечером мисс Мелани сказала мне, что Сьюлин делилась с ней своими планами, но, сказала мисс Мелли, она думала, что у Сьюлин это так, несерьезно. Мисс Мелли сказала, что ничего не стала нам говорить, потому что уж больно вся эта затея ей не понравилась.

– Какая затея? Когда же ты, наконец, дойдешь до дела? Мы ведь уже полдороги проехали. Я хочу знать про папу.

– Я как раз к тому и веду, – сказал Уилл, – а мы и вправду почти подъехали к дому, так что, пожалуй, постоим здесь, пока я не доскажу.

Уилл натянул вожжи, лошадь остановилась и зафыркала. Они стояли у давно не стриженной изгороди из диких апельсиновых деревьев, окружавшей владения Макинтошей. В просветах между темными стволами Скарлетт различала высокие призрачные очертания труб, все еще торчавших над молчаливыми развалинами. Лучше бы Уилл выбрал другое место для остановки.

– Ну так вот, долго ли коротко ли, Сьюлин задумала получить с янки за хлопок, который они сожгли, и за стадо, которое угнали, и за изгороди и за сараи, которые порушили.

– С янки?

– А вы не знаете? Правительство янки платит сторонникам Союза на Юге за всю разрушенную и уничтоженную собственность.

– Конечно, знаю, – сказала Скарлетт. – Но к нам-то это какое имеет отношение?

– Очень даже большое, по мнению Сьюлин. В тот день, когда я отвез ее в Джонсборо, она встретила миссис Макинтош, и пока они болтали, Сьюлин, само собой, заметила, как миссис Макинтош разодета, и, понятно, спросила, откуда у той такие наряды. И тут миссис Макинтош приняла важный вид и сообщила, что муж ее подал федеральному правительству иск и потребовал возмещения ущерба за уничтоженную собственность – он был-де верным сторонником Союза и никогда ни в какой форме не оказывал помощи и не споспешествовал Конфедерации.

– Они и в самом деле никогда никому не помогали и не споспешествовали, – огрызнулась Скарлетт. – Ох уж эти полушотландцы-полуирландцы!

– Что ж, может, оно и так. Я их не знаю. Словом, правительство выдало им… я позабыл, сколько тысяч долларов. Так или иначе, кругленькую сумму. Вот тут-то Сьюлин и завелась. Она думала про это всю неделю, но нам ничего не говорила, потому что знала: мы только посмеемся. Однако ей необходимо было с кем-то поговорить, поэтому она поехала к мисс Кэтлин, и эта белая рвань Хилтон напичкал ее всякими идеями. Он ей растолковал, что ваш папенька ведь и родился-то не здесь, и сам в войне не участвовал, и сыновей на войну не посылал, и не имел постов при Конфедерации. Хилтон сказал, можно-де представить мистера О'Хара как преданного сторонника Союза. Заморочил он ей голову этой блажью, вернулась она домой и принялась обрабатывать мистера О'Хара. Ей-богу, Скарлетт, ваш папенька и половины не понимал из того, что она ему говорила. А она как раз на это и рассчитывала – что он даст Железную клятву, а сам ничего даже не поймет.

– Чтоб папа дал Железную клятву! – воскликнула Скарлетт.

– Так ведь он последние месяцы совсем стал на голову слаб, и, наверно, она на это рассчитывала. Мы-то ведь ничего не подозревали. Понимали только, что она чего-то колдует, но не знали, что Сьюлин тревожит память вашей покойной матушки: она-де с укором смотрит из могилы на вашего батюшку за то, что дочки по его вине ходят в лохмотьях, тогда как он мог бы-де получить с янки сто пятьдесят тысяч долларов.

– Сто пятьдесят тысяч долларов… – прошептала Скарлетт, и ее возмущение Железной клятвой стало таять.

Какие деньги! И их можно получить за одну подпись под присягой на верность правительству Соединенных Штатов – присягой, подтверждающей, что ты всегда поддерживал правительство и никогда не помогал и не сочувствовал его врагам. Сто пятьдесят тысяч долларов! Столько денег за совсем маленькую ложь! Нет, не может она в таком случае винить Сьюлин. Силы небесные! Так, значит, вот что имел в виду Алекс, когда говорил, что Сьюлин надо высечь?! Вот почему в округе хотели бы ее четвертовать?! Дураки они, все до единого! Что бы, к примеру, могла она, Скарлетт, сделать с такими деньгами! Что бы мог сделать с такими деньгами любой из ее соседей по округе! Ну, а какое значение имеет маленькая ложь? В конце концов, что бы ни вырвать у янки, – все благо, все справедливо, а уж как ты получил денежки, – не имеет значения.

– И вот вчера около полудня, когда мы с Эшли тесали колья для изгороди, Сьюлин взяла эту самую повозку, посадила в нее вашего батюшку и, не сказав никому ни слова, отправилась с ним в город. Мисс Мелли догадывалась, для чего они поехали, но она только молила бога, чтобы Сьюлин одумалась, а нам ничего не сказала. Она просто не представляла себе, что Сьюлин может отважиться на такое.