Иллюстрированная история религий - Шантепи Сосей

– В старину ведьм много водилось, а нынче что-то не слыхать.

– Теперешняя ведьма чаще всего сводня. Так что ведьмы не только обмирают, по старому обычаю, на Силу и Силуяна (30 июля), опившись краденого молока от чужих коров, но, по многим несомненным признакам, при новых порядках и вовсе приготовились к настоящей смерти.

В деревенской Руси чрезвычайно распространен особый вид нервных женских болезней, известных под именем "кликушества". Эта болезнь проявляется в форме припадков, более шумных, чем опасных, и поражает однообразием поводов и выбором мест для своего временного проявления. Та часть литургии верных, которая предшествует пению Херувимской и великому выходу со Святыми Дарами, в далеких глухих селах оглашается криками этих несчастных. Крики несутся в такой странной разноголосице, что на всякого свежего человека способны произвести потрясающее впечатление не одною только своею неожиданностью или неуместною дерзостью. При этом не требуется особенной сосредоточенности внимания, чтобы заметить, насколько быстро сменяется мирное молитвенное настроение присутствующих. На всех лицах появляется выражение болезненной тоски и вместе сердечного участия и сострадания к несчастной. Ни малейшего намека на резкий протест, ни одного требования удалить "одержимую" из храма. Все стоят молча, и только в группе женщин, окружающих больную, заметно некоторое движение: они стараются успокоить "порченую" и облегчить ей возможность выстоять всю обедню, вплоть до того времени, когда с выносом Святых Даров обязательно исчезнет или смолкнет вся нечистая сила. Это мягкое и сердечное отношение к кликушам покоится на том предположении, что не человек, пришедший в храм помолиться, нарушает церковное благочиние и вводит в соблазн, но тот злой дух, который вселился в него и овладел всем его существом. Злой дух смущает молящихся нечеловеческими воплями и разными выкриками на голоса всех домашних животных: собачий лай и кошачье мяуканье сменяются петушиным пением, лошадиным ржанием и тому подобное. Чтобы прекратить этот соблазн, четыре-пять самых сильных мужчин охотно выделяются из толпы и ведут больного до царских врат к причастию, искренно веруя при этом, что борются не с упрямством слабой женщины, а с нечеловеческими силами сидящего в ней нечистого. Когда кликуша начинает успокаиваться, ее бережно выводят из церкви, кладут на землю и стараются укрыть белым покрывалом, для чего сердобольные женщины спешат принести ту скатерть, которою накрыт был пасхальный стол с разговеньем, или ту, в которой носили на пасхальную заутреню для освящения яйца, кулич и пасху. Иные не скупятся поить сбереженной богоявленской водой, несмотря на то, что эта вода и самим дорога, на непредвиденные несчастные случаи. Знающие и опытные люди при этом берут больную за мизинец левой руки и терпеливо читают молитву Господню, воскресную и Богородичную до тех пор, пока кликуша не очнется. Кроме молитв, иногда произносятся особые заговоры, которыми велят выходить нечистой силе "из белого тела, из нутра, из костей, суставов, из ребер и из жилов и уходить в ключиболота, где птица не летает и скот не бывает, идти по ветрам, по вихорям, чтобы снесли они злую силу в черные грязи топучие и оттуда бы ее ни ветром не вынесло, ни вихорем бы не выдуло", и тому подобное.

С такой же заботой и лаской относятся к кликушам и в домашней жизни, считая их за людей больных и трудноизлечимых. От тяжелого труда их освобождают и дают поблажку даже в страдную пору, при скоплении утомительных работ: они обыкновенно редко жнут, а в иных местах и не молотят. (Если же иногда, во время припадков, и применяются кое-какие суровые меры, подчас похожие на истязания, то все это делается из прямого усердия, в простоте сердца). Когда, после удачных опытов домашнего врачевания, больная совершенно успокоится и семейные убедятся в том, что злой дух вышел из ее тела, ей целую неделю не дают работать, кормят, по возможности, лучшею едою, стараются не сердить, чтобы не дать ей возможности выругаться "черным словом" и не начать, таким образом, снова кликушничать. У некоторых истерические припадки обостряются до такой степени, что становится жутко всем окружающим: "порченая" падает на землю и начинает биться и метаться по сторонам с такою неудержимою силою, что шестеро взрослых мужиков не в состоянии предохранить ее от синяков и увечий. Изо рта показывается пена, глаза становятся мутными, и, вся растрепанная, кликуша в самом деле на вид делается настолько страшной, что всякие резкие меры, предпринимаемые в этих случаях, становятся отчасти понятными. При усмирении расходившейся в припадках больной обыкновенно принимают участие все досужие соседи, так что набирается полная изба сострадательного народа: кто курит ладаном около лежащей, обходя ее с трех сторон и оставляя четвертую (к дверям) свободною, кто читает "Да воскреснет Бог", чтобы разозлившегося беса вытравить наружу и затем выгнать на улицу.

Общепринятый способ для успокоения кликуш во время припадков заключается в том, что на них надевают пахотный хомут, причем предпочтение отдается такому, который снят с потной лошади. По мнению крестьян, баба, лежа в хомуте, охотнее укажет, кто ее испортил, и ответит на обычный в таких случаях вопрос: "Кто твой отец?". В некоторых местах (Меленковский уезд, Владимирская губерния), надевая на больную хомут, вместе с тем привязывают еще к ногам ее лошадиные подковы, а иногда прижигают пятки раскаленным железом. Об "отце" спрашивают кликушу (около Пензы) через раскрытую дверь посторонние женщины, когда больную с хомутом на шее подводят к порогу, причем спрашивающие стараются убедить, что открытием тайны она не обидит сидящего в ней "батюшки" (отвечают кликуши во время припадка всегда в мужском роде). В Жиздринском уезде (Калужская губерния) кликуш выводят на двор и запрягают в соху, двое волокут больную, а двое тянут соху и т.д. Около Орла, хотя и знают про этот способ, но предпочитают ладан, собранный из двенадцати церквей и двенадцать раз в одно утро вскипяченный в чугуне и по ложечке слитый в штофы: этот настой дают пить больной. В Волховском уезде (той же губернии) в одном селе продают подобный ладан под названием "херувимского" (им кадят в киевских пещерах во время херувимской песни), причем "одну росинку дают на трынку" (одну крупинку за копейку).

Кроме ладана и богоявленской воды признается еще целебною и даже имеющею решающее действие на перелом болезни и изгнание беса крещенская вода, освящаемая в прорубях рек и озер, а за неимением таковых – в колодцах и чанах. В Вологодской губернии кликуш, раздетых до рубашки, несмотря на трескучие морозы, макают в прорубь, опуская в воду ногами, лишь только успеют унести кресты и хоругви. В Орловской губернии одному свидетелю удалось видеть, как к колодцу и кадушке с водой, приготовленной к освящению (реки нет), привели бабу-кликушу в валенках и тулупе с головой, накрытой шерстяным платком, как потом раздели ее, оставив в одной рубашке, и как двое мужиков ведрами лили на нее с головы холодную воду и, не внимая ее крикам, ознобили ее до дрожи во всем теле. После этого те же мужики накинули ей на плечи тулуп и, отведя в караулку, надели там на нее сухое и чистое белье, отвели домой и потом хвастались долгое время, что с этой поры баба перестала выкликать и совсем выздоровела.

Не менее действительною помощью при пользовании кликуш признается также "отчитывание". Берутся за это дело те старые девицы, полумонашенки, полумирянки, которые известны всюду под именем "черничек". Впрочем, участие их считается малодействительным, и приглашаются они большею частью, что называется, для очистки совести. Чаще же всего отчитывание производит старичок-священник, из тех, которые сами опростели до неузнаваемости и утратили даже многие внешние признаки, усвоенные духовными лицами. Из таких священников особенно дороги и близки народу те, которым удалось запастись редкостною и ценною книгою большого требника Петра Могилы (впрочем, за неимением требника, отчитывают и по Евангелию). Про таких целителей ходят дальние слухи; на них охотно указывают, к ним смело отправляются, как к тому "попу Егору", о котором сообщают из Орловской губернии: "Отчитывает дюже хорошо, в церкви, над головою кликуши, семь Евангелий по семи раз читает, и унимает крик сразу". В местности, где живет этот поп Егор, и народ подобрался болезненный, с большой наклонностью к кликушеству. Вот что рассказывала на этот счет одна крестьянка: "Баб сорок бегут по деревне, кто куда. Сами простоволосы (а нешто это можно – сама Божья Матерь, и Та покрывала волосы), а они еще без понев, так что почитай все у них наруже, и кричат во всю глотку всякая свое: "Где она? Где колдунья? Мы сейчас разорвем ее на куски!" – "Дала свояку напиться, а он-от (злой дух) у нее сидел, а теперь у меня в животе". Другая сказывает: "Дала мне колдунья вина, пей-пей, – говорит, – зелено вино – здоровее будешь, а только я выпила, и стал у меня в животе кто-то сперва аукать, а из живота в рот перешел и стал выражать плохие слова, непотребно ругаться". От третьей бабы соседи слышат: "Молочка кисленького принесла, говорит, – у тебя нетути, да вот к чему и призвела". Мужики, глядя, что их бабы орут без конца, собрались все, вызвали колдунью и пригрозили: "Если да ежели ты еще что нашкодишь, живую зароем в землю и осиновый кол в глотку забьем…"