Странствия убийцы - Робин Хобб

Старлинг приносит мне новости. Я не уверен, что всегда рад им. Слишком многое изменилось, слишком многое кажется мне странным. Леди Пейшенс правит в Тредфорде. Ее конопляники теперь дают ей почти столько же бумаги, сколько хороших веревок. А величина ее садов удвоилась. А в сооружении, которое раньше было Королевским Кругом, теперь ботанический сад, в котором собраны растения со всех Шести Герцогств и даже из-за их пределов.

Баррич, Молли и их дети здоровы. У них Неттл и маленький Чивэл. Появления третьего они ждут вскоре. Молли ухаживает за своими ульями и содержит свечную лавку, а Баррич снова начал разводить лошадей. Старлинг знает об этом, потому что сама нашла их и проследила, чтобы Барричу отдали жеребенка Радди и Суути. Бедняжка Суути не перенесла путешествия домой из Горного Королевства. Молли и Баррич верят, что меня уже много лет нет в живых. Иногда я и сам в это верю. Я никогда не спрашивал у Старлинг, где они живут. Я никогда не видел свою дочь. В этом я поистине сын своего отца.

Кетриккен родила сына, принца Дьютифа — Ответственного. Старлинг сказала мне, что у него отцовские темные волосы и глаза, но что он будет высоким и стройным, возможно, как брат Кетриккен Руриск. Ей кажется, что он немного более серьезен, чем следует быть мальчику, но все его учителя довольны им. Его дед проделал весь путь от Горного Королевства, чтобы посмотреть на мальчика, который когда-нибудь будет править обеими странами. Он остался доволен внуком. Мне интересно, что бы подумал другой его дед обо всем этом.

Чейд больше не пребывает в тени. Теперь он уважаемый всеми личный советник королевы. Если верить Старлинг, он чересчур увлекается юными дамами. Но она улыбается, когда говорит это, и «Расплата Чейда Фаллстара» — это песня, которую будут петь и помнить, когда Старлинг не станет. Я уверен, что он знает, где я, но не ищет встречи со мной. Это и хорошо. Иногда, когда Старлинг навещает меня, она приносит старые свитки, семена и корни незнакомых мне трав. А иногда тонкую бумагу и чистый пергамент. Время от времени я передаю ей свитки, написанные мною: рисунки трав с описанием полезных и опасных свойств; отчет о посещении древнего города, записи о моих путешествиях по Чалси и лежащим за ней землям. Она исправно уносит их.

Однажды Старлинг принесла мне карту Шести Герцогств. Она была начата рукой Верити, но моему королю не удалось закончить ее. Иногда я смотрю на нее и думаю о белых пятнах на ней, которые могу заполнить. Но я повесил ее на стену нетронутой. Не думаю, что когда-нибудь закончу ее.

Что до шута, то он вернулся в замок Баккип. Быстро. Девушка-на-драконе оставила его, и он плакал, когда она взлетела без него. Он немедленно был провозглашен героем и великим воином. Я не сомневаюсь, что именно поэтому он тотчас и бежал, не приняв от Регала ни титула, ни земель. Никто не знает, куда отправился шут и что с ним стало потом. Старлинг верит, что он вернулся к себе на родину. Может быть. Может быть, где-нибудь там есть кукольник, который делает восхитительные, великолепные игрушки. Я надеюсь, что он носит серебряную с голубым серьгу. Отпечатки пальцев, оставленные им на моем запястье, потускнели и стали мутно-серыми.

Думаю, я всегда буду скучать без него.

Мне потребовалось шесть лет, чтобы дойти до Бакка. Один год мы провели в горах. Один — с Черным Рольфом. Мы с Ночным Волком многому научились за то время, что провели там, но обнаружили, что предпочитаем общество друг друга. Холли оказалась неудачливой свахой, и, несмотря на невероятные ее усилия, дочка Олли посмотрела на меня и решила, что я окончательно и бесповоротно не подхожу ей. Мои чувства не были ранены ни в коей мере, и это предоставило нам возможность двинуться дальше.

Мы побывали к северу от Ближних Островов, где волки такие же белые, как медведи. Мы были на юге Чалси и даже за Бингтауном. Мы поднимались по берегам Дождливой реки и спускались по ней на плоту. Мы обнаружили, что Ночному Волку не нравится путешествовать на корабле, а мне не нравятся страны, где нет зимы. Мы зашли за края карты Верити.

Я думал, что никогда больше не вернусь в Бакк. Но мы вернулись. Осенний ветер привел нас сюда в один прекрасный день, и больше мы не уходили. Дом, который мы называем своим, когда-то принадлежал угольщику. Это недалеко от Кузницы или, вернее, от того места, где когда-то была Кузница. Море и зимы уничтожили остатки города и поглотили дурные воспоминания о нем. Возможно, когда-нибудь люди снова придут сюда в поисках железной руды. Но это случится не скоро.

Когда приезжает Старлинг, она бранит меня и говорит, что я еще молодой человек. Что, спрашивает она меня, сталось с моим настойчивым желанием в один прекрасный день зажить собственной жизнью? Я отвечаю, что желание исполнилось. Здесь, в моем доме, с моей работой, волком и мальчиком. Иногда, когда она спит рядом, а я лежу без сна, прислушиваясь к ее тихому дыханию, я думаю, что встану завтра и найду какой-то новый смысл в жизни. Но обычно, просыпаясь по утрам от боли в онемевшем теле, думаю, что я вовсе не молодой человек. Я старик, заключенный в израненном теле юноши.

Скилл не заснул во мне. Особенно летом, когда я иду по берегу мимо морских скал и смотрю вдаль, я испытываю желание потянуться вперед Скиллом, как когда-то делал Верити. Иногда я делаю это и узнаю об улове рыбака или о домашних заботах помощника капитана на проходящем мимо торговом судне. Верити когда-то говорил мне, что тяжелее всего то, что никто никогда не отвечает. Один раз, когда голод Скилла совсем замучил меня, я даже попытался связаться с Верити-Драконом, моля его услышать меня и ответить.

Он не ответил.

Группы Регала давным-давно распались за отсутствием человека, который мог бы обучать их. Даже в те ночи, когда я в отчаянии зову Скиллом, одиноко, как воющий волк, умоляя кого-нибудь, хоть кого-нибудь ответить, я не чувствую ничего. Даже эхо молчит. Тогда я сажусь у окна и смотрю сквозь туман на остров Антлер. Я сжимаю руки, чтобы они не дрожали, и борюсь с желанием полностью погрузиться в реку Скилла, которая вечно ждет меня, чтобы унести. Это было бы так легко. Иногда меня удерживает только прикосновение к моему сознанию сознания волка.

Мой мальчик уже знает, что значит этот взгляд, и тщательно отмеряет эльфовую кору, чтобы оглушить меня. Каррим он добавляет, чтобы я мог заснуть, а имбирем смягчает горечь. Потом он приносит мне бумагу, перо, чернила и оставляет меня с моими записями. Он знает, что наутро найдет меня спящим среди разбросанных бумаг. Ночной Волк распростерт у моих ног. Нам снится, как мы вырезаем нашего дракона.