Элрик: Лунные дороги - Муркок Майкл

Он посмотрел на меня и, кажется, пожалел о том, что сказал.

– Князь! – Лорд Реньяр многозначительно посмотрел на него и легонько кивнул в мою сторону. Меня раздирало беспокойство и одновременно любопытство. Нужно признаться, в животе все скрутилось узлом. С другой стороны, я не перепугалась так сильно, как они ожидали. Пройдя через испытания, я уже была готова даже к такому. В то же время я и вообразить не могла, насколько злыми, по-настоящему злыми могут быть люди.

В эту ночь мы развели небольшой костер и потушили его, как только приготовили ужин. Утром доедим холодные остатки, когда какатанава уйдут на охоту и разведку.

На рассвете над нами с уханьем и лязганьем низко пролетел орнитоптер, оставляя дымный след. Посреди равнины прятаться от машины было некуда. На этот раз он сделал круг и снова исчез за кромкой холмов.

Мы могли лишь идти вперед. Какатанава были начеку, держа наготове луки и стрелы. Уна объяснила, что пока это лишь мера предосторожности и особой опасности нет. Однако если мы забредем на земли побежденной Гранбретанью провинции, они могут воспринять это как угрозу и попытаются нас устранить.

Чуть позже мы получили ответы на все наши вопросы. Увидели, как в небо взлетели еще два летательных аппарата и напали на тот, что мы видели раньше. Пулеметы застрекотали, расплескивая огонь по фюзеляжу. Пилотов, защищенных прозрачным колпаком, вероятно, не задело, и они продолжали маневр. Два новых самолета, лязгая крыльями и рокоча двигателями, маневрировали хуже, чем первый, и он быстро опередил их и посылал выстрел за выстрелом в их бронированные корпуса, пока один из них не накренился, а затем торопливо опустился на землю. Увидев это, второй аппарат развернулся и неровными рывками отлетел подальше. Первый с ревом приземлился на каменистый склон, струя клубящегося пара стелилась по земле. Аппарат медленно перевернулся, перекатился вбок. Его роторы и крылья бешено хлопали, пока наконец с треском не отвалились. Металл скрежетал и стонал, а затем вся конструкция вспыхнула, словно факел.

Столкновения было не миновать, и Лобковиц закричал, чтобы мы отбежали назад и пригнулись к земле. Мы едва успели спрыгнуть в неглубокую яму, когда аппарат взорвался и фрагменты раскаленного докрасна металла дождем осыпались на нас. Мундир Фроменталя загорелся, но огонь быстро потушили. Запахло жженой шерстью. Лорд Реньяр захлопал лапой по бедру.

Неподалеку от нас пошла на посадку машина-победитель. Мы гадали, почему они сражались друг с другом. Вместо того чтобы убежать, мы решили подождать и посмотреть, что произойдет дальше. Из аппарата выдвинулись гидравлические ноги, и он мягко приземлился, словно огромная птица. Двигатели замолкли, раздалось громкое шипение пара. Колпак отъехал назад, экипаж – пилоты и пулеметчики в плотных костюмах и масках – вылезли из аппарата. Оказавшись на земле, они сняли маски и, прикрывая глаза от яркого солнца, ждали, пока мы подойдем поближе.

– Думаю, все в порядке, – сказал князь Лобковиц. – Гранбретанцы никогда бы не сняли маски на людях. Видимо, это враги Темной Империи.

После короткого обсуждения мы решили послать вперед князя Лобковица. Остальные наблюдали за их беседой. Я облегченно выдохнула, когда князь Лобковиц и один из пилотов пожали друг другу руки.

Князь вернулся, улыбаясь.

– Это повстанцы, – сказал он. – Из Миренбурга. Они отбросили армию Гранбретани за Мюнхейн, к ним на помощь пришли сотни тысяч наемников и огромное число рекрутов со всех захваченных территорий. Причем хорошо обученные солдаты.

Повстанцы, сказал он, захватили заводы и теперь производят свою боевую технику и вооружение в огромных количествах. Гранбретань, по большому счету, полностью пришла в упадок, и ее отбросили к прежним границам. Империя слишком привыкла полагаться на свое превосходное вооружение, но тут же начала терпеть поражения, как только столкнулась с таким же оружием и превосходящей силой. Ее еще, конечно, до конца не победили и, возможно, так и не победят, но ей, по крайней мере, впервые наконец-то оказали успешное сопротивление.

Князь Лобковиц и пилоты долго беседовали на немецком, который я не слишком хорошо понимала. Наконец он произнес по-английски:

– Они хотят, чтобы мы вернулись в Нюрнберг, а затем отправились с ними в Миренбург. Думаю, это наш последний шанс продолжить путешествие и попытаться вернуть юную леди, – он указал на меня, – к родителям.

Вот почему мы развернулись и пошли назад. Как потом выяснилось, решение оказалось довольно сомнительным.

Мы ужасно вымотались к тому времени, как добрались до их версии Миренбурга. Город радикально отличался от того, что мы оставили позади. С одной стороны его окружали высоченные трубы, изрыгающие дым, – как и в первом Миренбурге – но их было так много! Каждая труба выглядела будто карикатурное изображение человека, или зверя, или того и другого одновременно. Здания здесь словно сошли с экрана готического фильма, все странной формы и размеров. На улицах толпились люди в самых удивительных костюмах и доспехах! Я не видела ничего подобного ни в одной книге, игре или фильме. Все цвета темные и насыщенные. Многие передвигались верхом на лошадях, другие – в вагонах в форме всевозможных животных, они бежали по рельсам, движимые паром. Здесь будто бы все непременно должно было выглядеть необычно! В таком крутом месте я еще не бывала. Лучше, чем в тематическом парке развлечений! Город казался смесью Лондона во время ноттинг-хиллского карнавала с ярмаркой и костюмированной вечеринкой. Похоже, мне здесь нравилось гораздо больше, чем моим друзьям, и лишь лорд Реньяр широко улыбался, и глаза его блестели. Я держалась за его лапу, пока он шел по улицам, опираясь на свою элегантную трость. Некоторые прохожие удивлялись, видя его, но большинство обращало на него не больше внимания, чем на остальных. Может быть, они привыкли к шестифутовым лисам в костюмах восемнадцатого века, глядящим на них через узорчатый монокль.

– Я и раньше был знаком с теорией параллельных, или «альтернативных», миров, – рассуждал он, шагая по улице. – Но это неопровержимое доказательство, не так ли, мадемуазель? Должен сознаться, хоть я и скучаю по своему дому и библиотеке, но наша экспедиция снабдила меня обильной пищей для размышлений. Естественно, я продолжаю сочувствовать вашему бедственному положению, однако я совершенно потрясен, потому что этот мир, вероятно, населен существами моего вида, а ваш, вы уж меня простите, здесь считается чудовищами.

Я ответила ему, что настолько дорожу им как другом, что, если это доставляет ему удовольствие, я лишь рада за него. И если бы я не думала о том, как сильно беспокоятся мои родители, то и сама бы наслаждалась этим приключением.

Он благодарно сжал мои пальцы теплой лапой. Я вдруг поняла, что мы и в самом деле стали настоящими друзьями, и начала этим гордиться. Если бы только мои одноклассники могли увидеть нас вместе! Нет ничего круче, чем иметь в друзьях говорящего зверя, особенно когда он самый умный из всех твоих знакомых, да к тому же еще и предводитель воров!

Чуть позже мы остановились в гостинице на ночлег. Я спросила, могу ли спать в одной комнате с лисом. Никто не возражал. А Уна, кажется, приняла мой выбор даже с облегчением.

Жители Миренбурга приветствовали нас как друзей. Они пребывали в отличном боевом настроении, так как отбросили врага, которого считали непобедимым. Поговаривали, будто в их сторону направляется Дориан Хоукмун, легендарный местный военачальник, восставший против Темной Империи. Раньше они не верили, что смогут одолеть захватчиков, но теперь казалось вполне вероятным, что можно заставить их вернуться на остров. Они ни в коей мере не уничтожили угрозу – и, наверное, никогда не уничтожат ее окончательно, – но теперь знали, что это возможно. Они были полны решимости бороться изо всех сил.

Нам сообщили, что завтра состоится аудиенция с князем Ярославом Стредиком, который совсем недавно стал главой города и провинции. Он также возглавлял армии повстанцев. Ему было суждено спасти всю Европу от Гранбретани и вернуть развращенную чародейскую империю зла обратно на ее остров. Превосходящие силы, которыми теперь обладал Миренбург, вполне могли удерживать ее там.