Дом Ветра (СИ) - Савански Анна

Роберт смотрел на гроб внучки, переведя взгляд на остальных внуков. Когда похороны закончились, Бетти решила уехать из Аллен-Холла и провести немного времени в Лондоне.

Бетти прошла в спальню, Фредди — следом за ней. После похорон женщина все еще ощущала боль внутри себя, раньше она смеялась над другими, когда другие теряли детей и хотели невозможного, например, найти ребенка их сына или что-то в этом роде, — но сейчас ей было не до смеха.

На ее лице он видел изможденность. «Я так устала страдать», — сказала она ему. Фредди тоже устал страдать мучиться угрызениями совести, сомневаться в ней, в них. Вся их жизнь была не такой радужной, не той, что он себе нарисовал, когда-то женясь на ней. А кто сказал, что будет легко?

***

Декабрь 1993—март 1994.

Ветер переменился, за тот год, что она встречалась с Реттом Хауфри, он сохранили платоническую чистоту их отношений. Он заново знакомил ее с Лондоном, заново открывал ей просторы и сердце. С ним было так трепетно и легко, он будил в ней все самое прекрасное, но он не клонил ее к большему, догадываясь, что в ее прошлом было что-то, причинившее боль. Летом они сидели под сенью деревьев, и он до безумия осыпал ее ласками; Кэрри теряла разум с ним.

Она не видела его полтора года, и что с ним стало, было уже не так важно. Поговаривали, Ретт женился на богатой наследнице, уехал куда-то, поссорившись с отцом. Кэрри совсем не ожидала увидеть его в клинике ее отца. Она зашла в один из промозглых декабрьских дней к нему в клинику, Холли встретила ее в приемной, что-то весело рассказывая, только сама Кэрри не слышала ее слов. Она проводила ее до кабинета Гарри, Кэрри забрала материалы, нужные для учебы, и поспешно вышла.

— Кэрри, что ты тут делаешь? — она медленно обернулась, увидев перед собой Ли; кровь застучала в висках.

— Это кабинет моего отца, — мягко ответила она. — Он сейчас в «Лейтон и Ко», а мне срочно нужны его документы. А ты, ты что здесь делаешь?

— Работаю терапевтом, — она отвела в сторону глаза.

— Мне пора, меня ждет Ретт, — она заметила, как на лице юноши промелькнула искорка ревности. Кэрри, не говоря больше ничего, ушла. Ее опять одолевали глупые сомнения.

Ли стал искать с ней встреч, а она стала отвечать на эти предложения. Он просто заново ее узнавал. Когда ей сказали, что он поссорился с отцом, девушка поняла, что тогда не было места гневу и мести. Какая же она была глупая! Но все запуталось еще больше, она не могла отказаться от Ретта, которому подарила себя. В его объятьях она познала себя, он показал ей, какой она может стать, что может дать мужчина женщине, а она — ему. Чувственность тесно переплеталась с виной, терзавшей ее по утрам. Утром она была готова сказать ему «нет», но с приходом темноты все менялось. Ли окончательно спутал ее карты, когда она оказалась в его постели.

Все произошло как-то неожиданно, обычный ужин перерос в нежную ночь. Укрытая покровом ночи, опутанная дымкой темноты, в его руках она пережила самое великое потрясение. Его пальцы нежно скользили по ее коже, его губы стали неиссякаемым источником наслаждения. Этот молодой мужчина разъяренно раздел ее, давая понять, что она принадлежит ему и больше никому. Не говоря ни слова, она мгновенно оделась и вылетела из квартиры, весь вечер ей только и оставалось молиться, чтобы Ретт не ощутил запах другого мужчины. Он ничего не заметил, но она продолжала разрываться между ними. Ей придется сделать выбор.

На одной из улиц Лондона она прощалась с Реттом, Кэрри сбивчиво объясняла, почему она выбрала Ли. На чашу его весов перевесило признание, что Ли отвез ее в Брайтон, хотя погода не позволяла в полной мере насладиться морем и тишиной. Именно на берегу холодного моря он сказал ей три заветных слова, и она ответила взаимностью. Кэрри расцвела, переехав его тесную квартирку, она испытала настоящую прелесть и радость любви с ним. Но порой любое счастье бывает окрашено в темные тона. Почему она не придала значение черному «БМВ» у их дома, почему она решила, что это ничего не значит? Только возвращаясь глубоким вечером, Кэрри осознала, что все это значит. Кто-то зажал ей рот, она пыталась сопротивляться, но попытки оказались тщетными. Какая-то здоровенная детина втолкнула ее в эту черную машину, открыв глаза, она услышала:

— Не пытайтесь кричать, моя дорогая, — Перед ней сидел мужчина, но в темноте она не могла разглядеть его, она подавила в себе приступ страха и ужаса. — Вы знаете, кто я? — она мотнула головой. — Я — Джойс Харрингтон, отец Ли, маркиз Белли-Мор, а вы — шлюха, что мешает ему жить!

— Не смейте меня оскорблять! — крикнула девушка.

— Из-за вас он ушел из семьи, из вас он стал нищим доктором, — Она слушала эту тираду и хотела расцарапать ему лицо: Ли сделал этот выбор вполне осознанно, и никто не просил его этого делать.

— Мы любим друг друга, — Кэрри пыталась придать своему голосу воинственности, но вместо этого слышалась слабость.

— Любите столько, сколько хотите, только не портите ему жизнь. Ваш любимый дядюшка итак попил мне много крови.

— Вот оно в чем дело, — она в темноте стала наконец-то различать черты его лица. Он-то не был похож на азиата, как Ли. — Но ваши дела нас не касаются.

— Только помните, Джозеф Лейтон много хочет, смотрите, как бы они с вашим отцом не продали вас какому-нибудь старикашке, — он засмеялся. — Я хочу, чтобы вы навсегда исчезли из жизни Ли и попросили его вернуться в семью.

— А если я этого не сделаю? — Кэрри бросила ему вызов; мужчина заметил, как ее голубые глаза мерцали в темноте, и подумал, что она плачет, но это была злость.

— Тогда я расправлюсь с вами и вашей семьей, поверьте, мне легко это сделать. Вашего отца и дядю объявить в махинациях очень просто, — поначалу все ей показалось бредом и простой угрозой, но его взгляд говорил, что он готов на многое. — Отпусти молодую мисс, ее ждут.

Кэрри вытащили из машины и она, бледная, как мел, побрела в подъезд. Ли уже был дома, она боялась его расспросов, боялась его взглядов, внутри нее все дрожало от страха. А как же Бетти, как же она справлялась все эти годы с угрозами? Она же смогла как-то противостоять всем, но Кэрри забыла одно: Бетти заплатила за независимость своим покоем.

Утром Ли проснулся от ощущения пустоты. Он посмотрел на подушку, там лежало ее письмо, наверное, убежала к Ким, подумал он.

Ли, любимый,

Я должна это сделать, иначе пострадают не только ты и я, но и моя семья, несмотря на ее могущество. Прости меня и не ищи меня. Я очень люблю тебя, я так люблю, что предпочла исчезнуть из твоей жизни, а ты помирись с отцом, сделай это ради меня, любимый.

Твоя навеки

Кэрри

Он-то и не думал, что когда-нибудь отец вмешается в их жизнь и, конечно же, припугнет Кэрри в первую очередь, и она сделала благородный шаг, не сдержав порывы своей молодости. Отец боялся, что какая-нибудь вертихвостка разобьет ему сердце. Кэрри напугала его: она независима, и ей плевать на высший свет и связи, — а Джойс боялся потерять все и в первую очередь положение в обществе, что могло бы случиться из-за Кэрри. Кто-то позвонил в дверь, Ли со стоном встал с кровати.

— Кэрри, это ты?

— Нет, я, — перед ним стоял Джойс, Ли сглотнул, смотря холодно на отца. — Надеюсь, эта дрянь ушла?

— Значит, это ты! — прошипел он.

— Да, я! Я не хочу, чтобы, как твоя мать в свое время бросила тебя, она бросила твоих детей, — Ли вздрогнул.

Его мать была милая японка, дочь бывшей гейши. Встретив ее в Стране восходящего солнца, отец Ли сразу же влюбился; он женился на ней, несмотря на запрет родителей; у них родился сын, а потом та женщина тихо, по-английски ушла.

— А ты не думал, что из-за тебя она ушла, бросив нас? — Ли смотрел в окно, гадая, какие эмоции выражает лицо отца. — Это же из-за тебя она ушла...

— Как ты мне можешь бросать такое! В лицо?! Ты ничего не знаешь! — Ли обернулся.

— Знаю...

— Тебе было всего девять, ты ничего не понял, — Джойс кипел.