Добрым демоном и револьвером - Харитон Байконурович Мамбурин

строго и даже несколько торжественно засверкали её глазищи, — Есть еще и третий вариант. Я выбираю его.

Третий вариант я довольно быстро вспомнил. Тело напряглось на долю секунды, а затем расслабилось. Что же, я сам как-то предложил ей решить проблему под именем «я» одним хорошим разрядом электричества. Не самый плохой исход, учитывая, что всё вокруг катится в тартарары.

Думаю, что она справится с Эдной и Камиллой. Сократить дистанцию до минимума со мной и Момо было отличным стратегическим решением. Возможно, коротышка даже уцелеет в грядущей войне.

— «Эйлакс, готовься».

Воздух сухо затрещал вокруг головы Рейко.

Интерлюдия

Дзюбей выдвинул коготь, аккуратно касаясь им черной костяшки. Передвинув её на новое место, бог торжествующе посмотрел на сидящего напротив него старика и… не удержал досадливого мява. Проклятый хитрец вновь уснул!

Да что ж ему так не повезло с верховным жрецом! У всех окрестных идзигами, богов-покровителей земель Токио и окрестностей, жрецы как жрецы! Ну некоторые закладывают за воротник, другие вполне могут пощупать подрастающих мико, а то и поболе чем просто пощупать, кто-то даже часть пожертвований (совершенно богам не нужных, но таков порядок!) тратит на неподобающие вещи, но вот чтобы так нагло спать перед ликом собственного бога!

Большая когтистая лапа кота, превосходящего размерами тигра, протянулась к спящему старику, но вместо того, чтобы дать тому оплеуху… аккуратно пощекотала когтем нос. Кавагура Джеро тут же звонко чихнул и встрепенулся, начав суматошно оглядываться. Дзюбея представления не трогало абсолютно — он сидел и ждал, пока лысый хитрец закончит спектакль, сначала якобы «обнаружив» его, а затем «вспомнив», чем они занимались. Дождавшись нужной стадии сотни раз им виденного шоу, божественный кот хмуро мяукнул, постучав тем же самым когтем по доске го.

— Твой ход, старый мерзавец, — проворчал Дзюбей, — Не можешь и получаса подождать, пока я подумаю…

— Я подам жалобу! — взвыл старик, обнаруживший, что сумерки уже порядочно так сгустились, а партия едва начата, грозя затянуться на пару суток, — Ты меня убиваешь! Я подам жалобу Дзюродзину-ками! Сколько можно играть в го! Да еще и в такие времена!

— Подавай хоть самой госпоже Аматерасу, жулик, — благодушно вильнул серым пушистым хвостом Дзюбей, — Убиваю я его… Шестьдесят два года как убиваю, да, Джеро?

Тут же началась перебранка, старая и знакомая обоим как разношенные хакама. Маленький храм, как и сам Дзюбей, которого в народе величали Соранеко-но-ками, не пользовались популярностью как из-за кошачьей природы подчиненного одного из семи Богов Счастья, так и из-за очень длинной и крутой лестницы, на которой то и дело кто-нибудь помирал от сердечного приступа. Померев же, истовый верующий, точнее его бренное тело, начинало скатываться по ступенькам вниз, принося неудобство, ушибы и новые несчастные случаи.

Из-за этих несчастных случаев Дзюбей прослыл божеством вредным и нелюдимым, что его изредка печалило, как существо вредное и нелюдимое, но склонное иногда желать добра и обожания от простых смертных. Немудрено, что сжиться с таким покровителем смог лишь хитрый, склочный и пронырливый бывший якудза, скрывающийся от разъяренных конкурентов. Конкурентов потом сожрали другие, а сам Джиро прижился в храме, со временем став в нем настоятелем и бессменным партнером для игры в го с скучающим божеством.

— Иноземцы заполоняют город! — голосил тем временем старик, лишенный сладкой дрёмы в особо жестоком виде. Жреческое одеяние на худом теле немного распахнулось от размахивания руками, демонстрируя Дзюбею поблекшую от времени татуировку, — Волшба проклятая творится! Вон смотри, какая дрянь прямо над нами висит — сердце захватывает! Как можно играть в го в такие темные времена!

— Ты только что сладко дрых, — мяукнул кот, — и вид этой «дряни» тебе ни разу не мешал! И да — именно в такие времена и надо играть в го!

Складывалась забавная ситуация с этими пришельцами, деловито расползавшимися по столице империи. Последнее жутко волновало смертных, как крестьян, так и лордов, но совершенно не волновало божественные сущности. Лишь немного настораживало — а не примутся ли пришельцы уничтожать Иных? Нет? Тогда хорошо. Пусть исправляют совершенные аборигенами ошибки.

На висящую над головой громаду воздушного корабля божественный кот тоже поглядывал с одобрением. Приближалась Буря — время, когда Дзюбей тратит почти все свои силы, отгоняя от подконтрольной территории особо опасных йокаев и аякаши. Пришельцы на корабле должны были изрядно смягчить надвигающуюся беду. Ну а если смертных их власть и контроль не радуют, так и ничего страшного. Глядишь, через десять лет и забудут, раз сами ушами хлопали. Полчаса старый пень подождать не мог…

Дзюбей ужасно играл в го, но не терял надежды научиться.

— Так, старый болтун, прекрати истязать мои уши и сделай уже ход! — пушистый серый хвост толщиной с бедро взрослого человека мягко стукнул продолжавшего болтать жреца по пояснице.

— За что мне это?! — возопил старик, задирая лицо к небесам. Небо молчало, а его посланник терпеливо стукал когтем по доске с игрой, — У всех боги как боги, раз в год их видят, а мой живет здесь как у себя дом… ну да…

Старик горестно уронил голову.

— Тебе надо всего лишь передвинуть фишку, — заторопился Дзюбей, обоснованно предполагая, что печаль Кавагуры легко может перейти в здоровый сон, — Эй, Джер…

Внезапно развалившийся кот рывком вздел себя на лапы и настороженно принюхался к вечернему воздуху. А потом, неожиданно для старика и даже себя, взволнованно зашипел, топорща шерсть на всём теле. Его бледно-голубые глаза засветились жёлтым, хвост нервно мотнулся туда-сюда, а когти содрали стружку с отполированного пола, вызывая скорбный вопль из почти уже уснувшего старика.

— К нам гости, Джеро… — протянул Дзюбей с ворчащими нотками в голосе, — Они поднимаются по лестнице.

— Да опять Кавахана прётся! — отмахнулся подползший к идзигами на карачках старик, подслеповато оценивающий ущерб, причиненный кошачьими когтями, — Его старуха вновь небось пьяным домой не пустила! Зачем полы портишь!

— Не Кавахана это, — пробурчал напрягающий все свои чувства бог-покровитель, — И не Фуоку-баба, которая к тебе, дураку старому, клинья двадцать лет как подбивает… Пока не разберу, кто… Что-то странное.

— Фуоку-баба до сих пор жива потому, что бегает сюда регулярно, — вздел палец в воздух настоятель Соранеко-дзиндзя, — А взял бы замуж, давно бы уже преставилась! Упражняется!

— Она еще и твоих внуков переживет… — привычно ругнулся Дзюбей, но тут же зашипел на порядок громче, — Десяток чужеземцев идет. Сердитые.

Старик охнул и заметался по храму, не зная, за что ему хвататься. Дзюбей прыгнул, мягко приземляясь в центре небольшой площади перед храмом, а потом вновь замер, напрягая свои невеликие силы на предмет узнать больше о поднимающихся к ним сюда людях. На телодвижения своего