Ретроград: Ретроград. Ретроград-2. Ретроград-3 - Комбат Мв Найтов

директор вызванивал полковника Глушко, пока он приехал, я походил по заводу. Из Химок в Подлипки приехать довольно сложно: кольцевой дороги еще нет, так что либо через Москву, либо проселками на машине, либо с пересадками на «кукушках». Так что Валентин Петрович появился только через полтора часа. За это время я успел посмотреть на новенькие четырехствольные 100-мм легкобронированные башни БЛ-127. БЛ – это не «Берия, Лаврентий», а башня, легкобронированная. Их выпуск налажен тут же. Завод некогда принадлежал ГАУ, артиллерийскому управлению, занимался выпуском зенитных орудий. Несмотря на передачу большей части завода ракетчикам, артиллерийское производство не только не сократилось, но и расширилось. В данном случае речь идет об универсальном калибре для будущих ракетных крейсеров и противолодочных кораблей.

– День добрый, Святослав Сергеевич! А чего сюда высвистали? Пока добрался, дважды водителю пришлось колесо менять. Когда у нас дороги-то появятся?

– Ну, видимо, раньше, чем мы увидим РД-105.

Глушко шумно втянул воздух носом и так же шумно его выдохнул. Видимо, уже привык к тому, что начальство только требовать сроки умеет, а ему остается только отдуваться.

– Ну, пойдем, Валентин Петрович, хочу тебе показать один удивительный цех.

Мы отправились переодеваться в «служебную одежду». Ходили там минут сорок, заглядывая во все щели.

– Ну, у меня в НИИ ВВС и в НИИ-4 ты бывал. Ладно, там я вот так вот людей держу, и чистота там на уровне. Но это – артиллерийский завод. И вот пока в тебя в цехах не будет сделано так же, мы новый двигатель не увидим. Он будет протекать, выгорать, чихать и кашлять. А мне нужна ракета на твоих двигателях. Надобность в «Цикаде» огромная, а выводить их нечем. Принцип построения такого цеха уловил?

– Так точно, товарищ генерал-полковник. У каждого своя операция и каждый ставит свою печать на изделии. Соответственно отказ наказывается рублем. И чистота просто стерильная.

– Вот тогда двигатель и полетит.

– Разрешите идти?

– Да-да, свободны.

– Есть!

После того, как я закончил разговор с Глушко, сразу уехал в Чкаловск, где не был уже полтора месяца. В первую очередь я поинтересовался, как обстоят дела с продувками у братьев Хортенов? Мы с ними уже встречались, сразу после их приезда сюда. Проект Но-XVIII, о котором в Берлине только поговорили, мною был изменен: вместо четырех двигателей HeS 011 с тягой 41300, встали двигатели Лозино-Лозинского ЛЛ-4 с форсажной камерой, имевших тягу на форсаже 3500 кгс, дерево и фанера, из которых были изготовлены опытные образцы их самолетов и которые требовал применить Гитлер, заменены на стеклопластик с большим количеством углеволокна. Лонжеронов стало два, а не один, как было у них, тоже стеклопластик, со стальной трубой, уложенной, как в лопастях для тяжелых вертолетов, вовнутрь конструкции. Крыло – кессонного типа. Пилоны убраны совсем, двигатели переехали в крыло, а воздухозаборники наверх, приобретя S-образную форму. Изменена хвостовая оконечность, она стала не плавной, а с тремя угловыми выступами, как у их истребителя. Продувки показали, что противоштопорные свойства, устойчивость и управляемость у нового самолета выше, чем у оригинала. По расчетам возросла скорость и дальность полета. Сопла сделаны плоскими. Полным ходом идет изготовление оснастки, и во втором ангаре начата сборка опытной машины. Здесь скорости чисто военные, подгонять никого не требуется. У деревянных самолетов, сделанных на Gotha-фабрик: бомбардировщика, истребителя и морского разведчика, идет перемоторивание, с упором на повышение невидимости в радиолокационном диапазоне. Переезжают двигатели и воздухозаборники, которые изгибаются, чтобы скрыть колеса турбин. Устанавливается убираемая в корпус трубка приема топлива. Из «загашника» извлекаются второй и третий летные образцы В-19, с переделанными хвостами, приспособленные для перевозки «на спине» разведчика весом до 16 тонн. У него турбовинтовые ЛЛ-1, маршевая скорость почти 700 километров в час. Есть оборудование для передачи топлива. Это наши «летающие танкеры». Глеб Евгеньевич подготовил для этой машины еще один двигатель – турбовентиляторный, но он сам сейчас занят доводкой турбопрямоточного комбинированного двигателя и экспериментального дальнего разведчика с высотностью 30 000 метров и скоростью 3–3.5 М. Так как расход топлива при этом очень велик, нам и понадобились самолеты-заправщики. Скорость турбовинтового В-19 нас не устраивала, вот и готовим для него турбовентиляторный двухконтурный двигатель. Так что на месте авиация не стоит, только это не афишируется, от слова совсем. Есть надежда, что «ночной кошмар» в США состоится. Пусть только попробуют не согласиться с нашими требованиями. С Хортенами работает Владимир Рукавишников, которого Глеб Евгеньевич поставил генеральным конструктором на эти машины.

Младший Хортен успевает готовить испытателей для своих машин на поршневом варианте учебного истребителя. Ему проще, чем брату, тот опять оказался в менее выгодном положении, Вальтер в плену выучил русский и довольно уверенно говорил на нем, хоть и с сильным акцентом. А старший пока пользовался переводчиками и разговорниками.

Я подошел к группе летчиков, которая осваивала Но-VII, только что приземлившийся на аэродроме.

– Здравия желаем, тащ генерал.

– Ну, что скажете?

– Честно? Очень страшно летать, когда не видишь винта, да еще и носа нет. Сидишь, как голый над обрывом. А в остальном – отличная машина, быстрей бы на боевые пересесть.

– Там еще страшнее будет.

– Да ничего, переживем.

– Они фсе ошень опытный пилоти. Достаточно айн-паар абфлюге, унд ес гибт клар. Готовность. Фантастик! – у Реймара не хватило выученных слов, и он перешел на немецкий. Доволен, что обучение проходит легко. В Германии их учебный самолет осваивали курсанты планерной школы в Грисхайме, дело шло гораздо медленнее.

Я перешел на немецкий, спросил у обоих братьев, как идет перемоторивание и строительство новой машины.

– Очень много пластика, плюс сняли практически всю проводку, все магистрали, радиостанции, системы радиоприводов. Полностью все переделывают. Иногда непонятно, что это за изменения и для чего. Что-то объясняют, но не всегда можем понять, о чем идет речь. Но машина получается много легче, чем была. Перекомпоновку бомбардировщика практически закончили, но нас не подпускают к бомбоотсеку.

– Да, его устройство – секретно.

– К двигателям не дают документации, только масс-габариты и точки подвода. Непонятно, зачем требуют так глубоко утопить двигатели и использовать верхнее расположение воздухозаборников? Это же повышает угрозу помпажа.

– Работающая турбина – великолепный отражатель радиосигналов. Проще не показывать ее локаторам, чем светиться на их мониторах. Попав в воздухозаборник, отраженный сигнал обратно на антенну локатора просто не попадет, отразившись в сторону.

– Я и говорю, что мне, как компоновщику, очень сложно, так как не полностью представляю себе всю задачу. А так, все