Гарантирую жизнь. Ведич - Василий Головачев

– Нормально, я его засёк.

– Где?!

– Оператор находится в Брянске… но от него лучик тянется в Новгород…

– Дьявол! Значит, Варавва и есть оператор! Но за ним стоит конунг! Кто нам известен в Новгороде?

– Я знаю только двоих: Акселя Черткова и Харитона Кобягу.

– Чертков в Онеге, Кобяга вроде бы погиб ещё тогда, под Лодейным полем.

– По России их, наверное, много.

Тарасов погладил пришедшего в себя мальчика по волосам.

– Тебя не засекли, точно?

– Не-е… я не раскрывался… хотя он пытался меня разглядеть…

– Он тебя всё-таки почуял.

Тарасов встретил мрачный взгляд Булавина. Тот кивнул:

– Конунг понял, что его пеленгуют.

– Дьявол! Я об этом не подумал. Теперь он будет уверен, что Серебряный мальчик прячется в Жуковском районе.

– А мы давай уберёмся отсюда раньше. Пусть потом ищет нас по всей России. Пока он проанализирует обстановку, пока пошлёт разведку, мы успеем сбежать. Всё равно через пять дней надо ехать на Кенозеро.

Тарасов с силой потёр лоб ладонью, посматривая то на Сергия, то на место исчезновения глядуна.

– Сможешь заниматься? Или поедем домой?

– Не хочу домой, я в порядке.

– Ладно, оставайся, вечером заберу. – Он повернул голову к Булавину: – Отведи его в Школу. И займи круговую оборону. Чтобы ни одна мышь не проскочила мимо нас.

Дмитрий увёл мальчика.

Глеб Евдокимович стиснул зубы, достал мобильник и позвонил Егору Крутову.

Группа собралась в Латышах шестого октября.

Дождь прекратился, но облака ходили низко, дул противный холодный ветер, и становилось ясно, что осень окончательно заявила о своих правах.

На совещание неожиданно прибыл Онуфрий.

– Посижу тут с вами, послушаю.

Обсудили положение дел. Дошли до замысла с поездкой на Кенозеро.

– Дмитрий прав, – сказал Тарасов. – Своими активными действиями мы разворошили осиное гнездо. Надо уезжать отсюда как можно быстрей.

– Но наши дела не так уж и плохи, – сказал Хмель.

– Это затишье перед бурей. Конунги знают, что мальчик здесь.

– В чём же дело? Собираемся и едем.

– Минуточку, – вставил слово молчавший до этого момента Онуфрий. – Вы упускаете из виду одно обстоятельство.

– Какое? – наморщил лоб Тарасов.

– Сергий определил поток внимания Новгород – Брянск – Жуковка.

– Если он не ошибся, – проворчал Хмель.

– Ведичи не ошибаются и всегда говорят то, что чувствуют. Но я о другом. Как вы собираетесь ехать в Архангельскую губернию?

– До Брянска на машине, потом поездом до…

– И всё-таки Брянск вы не минуете.

– Я понял, – сказал Тарасов. – В Брянске сидит Варавва Елин, который…

– Если он вас почует, ваша миссия провалится.

– Но ведь он не конунг, – засомневался Булавин.

– Не конунг, но владеет неплохим набором магических приёмов.

– Что вы предлагаете?

– Можно поехать через Рославль – Смоленск и далее через Москву. Но я не уверен, что это направление не перекрыто.

– Надо нейтрализовать Варавву, – сказал Черкес, жующий жвачку.

Все посмотрели на него.

– Устами младенца… – усмехнулся Хмель.

– Николай прав, – кивнул Тарасов. – Только тогда мы выберемся отсюда более-менее спокойно.

– Лично я за, – сказал Хмель. – Эта чёрная сволочь свила здесь роскошное гнездо, подмяла под себя все местные властные структуры и не даст никому ни вздохнуть, ни, как говорится, п…ть.

– Не груби.

– А что я сказал?

Онуфрий поднялся:

– Думайте, родичи. Жить надо упруго, динамично, раскованно, не ждать милостей от врага, опережать его. Звоните, ежели что.

– Нам понадобится ваша помощь, – сказал Тарасов. – Я имею в виду волхвов.

– Сделаем, что можем.

Онуфрий помахал всем рукой, вышел из горницы.

– Что ж, давайте поразмыслим, как нам взять за жабры господина магистра, – сказал Тарасов.

Глава 19

КОНУНГИ

Москва

Они собирались вместе редко, владея способами ментальной связи, а также великолепной спутниковой компьютеризированной техникой, разработанной в последнее время. Но угроза пробуждения в массе российского народа духовной Памяти была столь велика, что Синклит решил созвать все свои чёрные силы и объявить их носителям о возможной Духовной Революции.

Слухи о рождении будущего лидера России, прозванного Серебряным мальчиком, наконец достигли критической массы и стали уже не слухами, не легендами, не мечтами, а информацией. Засланные в структуры Катарсиса – Русского Духовного Сопротивления разведчики докладывали о каких-то возникающих там замыслах, и, хотя точно никто ничего не знал, конунги начали массированный поиск Серебряного мальчика, возраст которого приближался – по расчётам – к возрасту овладения мощными паранормальными способностями, сиддхами – как называли их индуисты и сами конунги.

Великая возрождающаяся Русь оставалась последним оплотом божественной Духовности на Земле. В русском языке и культуре всё ещё хранились смысловые ключи Гиперборейской Культуры Глубинного Покоя. Русские люди всё ещё способны были возродить Империю Духовного Истока, каждый человек которой, став «человеком Пути», реально развив в себе естественную природную силу, мог достичь уровня богочеловека.

Вот почему Синклит, владеющий тайными методиками управления людьми, претендующий на абсолютную мировую власть и добившийся на этом поприще значительных успехов, стремился уничтожить любые искры сопротивления. Катарсис с его Витязями, постепенно очищающими Россию от чёрной заразы, был у Синклита как кость в горле. Сопротивление русского Рода нарастало, и это не позволяло конунгам чувствовать себя комфортно.

В субботу, седьмого октября, в московском «Президент-отеле» собрались вызванные верховным жрецом Синклита Джейсоном Эбботом респектабельные господа, прилетевшие в Россию со всех концов света. Прибыл даже конунг из Австралии Бэш Бушмен, личность одиозная, экзотическая, поскольку он действительно являлся представителем племени австралийских аборигенов мудьяши. Небольшого роста, под метр пятьдесят «с кепкой», коричневолицый, сморщенный, похожий на обезьяну, он носил яркие красные одеяния, украшенные страусиными перьями и пучками пуха ламы, и требовал в ресторанах исключительно блюда «австралийской кухни». Угодить ему было сложно.

Естественно, на совещание были приглашены и российские конунги. Всего их набралось двенадцать человек, целый «прайд», как выразился Эббот. Четверо из них жили в Москве, двое обосновались в Санкт-Петербурге, остальные в других городах и сёлах России. Командовал российским «прайдом» жрец и неомасон Михаил Северин, проживающий в Великом Новгороде. Хотя было известно, что он имел квартиры и коттеджи практически везде, и в России, и за рубежом.