Война во Вьетнаме (1946-1975 гг.) - Филипп Дэвидсон

Выслушав Тхиеу, трое его приближенных заерзали на стульях. Наконец напряженную тишину нарушил генерал Као Ван Вьен. Слова Вьена, произнесенные в самый острый момент истории Южного Вьетнама и записанные им самим спустя годы, говорят не в пользу руководства страны. Вот они: “Я сказал о том, что подобная передислокация и в самом деле была бы необходима и что я уже давно думал об этом. Но до поры до времени я держал свое мнение при себе, полагая, что предложение будет несвоевременным. Прежде всего, оно расходилось с курсом государственной политики, а второе, если бы даже я предложил такое, мои слова могли быть расценены как проявление пораженчества. Однако я воздержался и не указал, что, по моему мнению, мы уже опоздали, и такая масштабная передислокация едва ли завершится успехом”‹6›. (Курсив автора.)

Есть тут нечто знакомое, будто бы уже слышанное ранее. Где-то в 1944 – 1945 гг. нечто подобное говорили Кейтель и Йодль Гитлеру, не желавшему уступать ни сантиметра немецкой земли на Восточном фронте. Руководство германского Генштаба тоже не хотело предлагать Гитлеру отступление, опасаясь прослыть пораженцами, и до самого конца не решались сказать ему, что война проиграна.

Как и Гитлер, Тхиеу тоже надеялся на чудо. Германский фюрер уповал на некие секретные вооружения, на смерть Рузвельта, Черчилля или Сталина, а Тхиеу ждал вмешательства Америки. И тот и другой чертили карты, окружали себя лизоблюдами и отдавали при-казь!, игнорируя реальную обстановку на полях сражений. Оба не доверяли генералам и вынашивали химерические планы отступления в какие-то “редуты” или анклавы, откуда можно будет продолжать войну{73}. Оба потеряли доверие народа и самых главных приближенных и жили в постоянном страхе перед переворотом или подлым ударом ножом в спину. Конечно, во всем другом Гитлера и Тхиеу сравнивать не стоит, но в том, что касается военной области, они кажутся едва ли ни братьями-близнецами.

Поскольку никто не возражал, Тхиеу приступил к реализации планов “усекновения территорий”. 13 марта он вызвал в Сайгон генерал-лейтенанта Труонга, командира I корпуса АРВ, и велел ему бросить все и сосредоточиться на обороне Да-Нанга. Труонг тоже промолчал, но позднее признавался, что приказ “встревожил” его. Он хорошо помнил бегство военных и гражданских и панику в 1972-м. Но у Труонга, в отличие от злополучного командира II корпуса АРВ генерала Фу, еще оставалось немного времени, чтобы детально спланировать операцию.

14 марта Тхиеу призвал Фу на встречу в построенную американцами военно-морскую и военно-воздушную базу, порт Кам-Рань, где спросил, сможет ли он отбить Бан-Ме-Туот. Фу, надо думать, зажмурив глаза, сказал, что для этого потребуются подкрепления. Он знал, что их нет. Тогда Тхиеу изложил Фу задачу и отдал приказы: 1) отозвать только регулярные войска из Контума и Плейку и перебросить их на побережье, где перегруппировать и подготовить к атаке на Бан-Ме-Туот; 2) бросить части Региональных и Народных сил, весь “балласт”, а также гражданских в районе Плейку – Контум; 3) проделать все как можно быстрее и хранить цели передвижений в тайне и затем 4) отступать по провинциальной трассе № 7В, разбитой дороге, которой не пользовались уже в течение нескольких лет. (См. карту на с. 746.)

Если бы Тхиеу намеренно планировал катастрофу, то ничего лучше, чем то, что он приказал Фу, придумать бы все равно не смог. Увести регулярные войска – означало вызвать панику в рядах остальных, в том числе всего гражданского населения, которое бросилось бы спасаться по той же дороге, по которой предстояло отходить войскам. Немедленное и тайное отступление не оставляло возможности спланировать эту сложную и опасную операцию. И наконец, решение задействовать трассу № 7В стало гарантией неминуемой катастрофы. Она всегда представляла собой узкую тропу, а в последнее же время стала еще уже, поскольку люди перестали бороться с джунглями и вырубать заросли на обочинах. Мосты через реки давно были взорваны. Кроме Того, южнокорейские войска, контролировавшие зону до своего вывода в 1972-м, заминировали восточный конец дороги, который так и “остался заминированным”.

15 марта из Плейку выступил головной отряд, 20-я инженерная группа АРВ, которая конечно же не осталась бы без работы на трассе № 7В. Беда, однако, состояла в том, что у инженеров отсутствовало необходимое оборудование и снаряжение, чтобы привести дорогу в порядок. 16 марта началось хаотичное отступление основной колонны. Некоторые из тех частей, которым предстояло отойти из Плейку и Контума, ничего не знали об этом, другие получили приказ в последнюю минуту и, схватив только самое необходимое, бросили огромные запасы оружия и снаряжения. Местные части (состоявшие преимущественно из горцев), которым предстояло остаться на месте, взбунтовались и принялись резать, насиловать и грабить. Гражданское население пришло в панику и устремилось за отступавшими войсками. Фу и большинство старших офицеров II корпуса бросили солдат и улетели в Нья-Транг еще до фактического начала операции. Бригадный генерал, заместитель Фу, тоже по воздуху отправился в Туй-Хоа. Вскоре каждая часть, а потом и каждый отдельный человек в ней стали действовать сами по себе.

18 марта колонны отступающих и беженцев сгрудились у города Чео-Рео, поскольку военные инженеры никак не могли навести мост через реку Еа-Па. И тут всю эту беззащитную массу людей накрыла артиллерия 320-й дивизии АСВ. В панике солдаты бросали раненых товарищей, давили гражданских грузовиками и танками. К тому же пища и вода были на исходе. Казалось, хуже того, что произошло, быть уже не могло, однако те, кто так думал, ошибались. Самолеты южновьетнамских ВВС, пытавшиеся избавить колонну от давления АСВ, но, как обычно, летавшие слишком высоко, по ошибке поразили собственные войска, сожгли четыре танка, убили и ранили множество гражданских беженцев и практически уничтожили батальон рейнджеров. И все же отступление или, точнее, бегство продолжалось. Головные части перебрались через реку Калуй к западу от Конг-Сона и упорно продвигались вперед. К востоку от Конг-Сона несчастных ждал новый кошмар: инженеры АРВ не смогли обезвредить большинства корейских мин на оставшемся участке пути к Туй-Хоа. Пришлось повернуть на трассу № 436, где инженерным подразделениям, несмотря на огромные сложности, удалось навести мост через широкую реку Ба.

Но на этом испытания не кончились. Коммунисты, убедившись, каким маршрутом пойдет колонна, поставили между мостом и Туй-Хоа пять блокпостов. “Колонна скорби” вновь остановилась и только благодаря мужеству солдат и офицеров 34-го батальона рейнджеров, прорвавшихся через заграждения, смогла наконец достигнуть Туй-Хоа. Батальон же погиб практически полностью.

Из 60 000 человек до Туй-Хоа добрались только 20 000 измотанных и полностью деморализованных военнослужащих. От 7000 рейнджеров осталось 700. После сражения за Бан-Ме-Туот и отступления II корпус АРВ фактически перестал существовать как боевая сила. Из 400 000 гражданских лиц, пытавшихся спастись от коммунистов, дойти до Туй-Хоа смогли только 100 000 человек.

Таковы были результаты катастрофического распоряжения, отданного Тхиеу и исполненного генералом Фу. Последний, однако, заслуживает все же некоторого снисхождения. Фу – человек, неплохо зарекомендовавший себя как командир дивизии и оказавшийся никуда не годным во главе корпуса – страдал от тяжелой формы туберкулеза. Кроме того, Фу был “битым” – бойцы Вьет-миня захватили его в плен в Дьен-Бьен-Фу, и теперь он панически боялся оказаться в руках АСВ. По сведениям южновьетнамского генералитета, когда коммунисты вошли в Сайгон, Фу покончил с собой, только чтобы не попасть к ним в плен‹7›.

Что же до самого решения Тхиеу, на войне, как и вообще в жизни, очень важно время – правильно выбранный момент. Концепция с усечением территории могла сработать в 1973 году или в начале 1974-го, но даже тогда огромные проблемы военного, политического и психологического характера немедленно заявили бы о себе в такой сложной операции, требовавшей детального и очень грамотного планирования. Возможно, подобная задача оказалась бы и вовсе не под силу ОГШ. Конечно, Тхиеу имел выбор. Он мог бы приказать войскам остаться там, где они находились и сражаться. Рассматривая ситуацию в ретроспективе, видишь, что хуже, чем случилось, случиться не могло.

За катастрофой в зоне ответственности II корпуса АРВ последовали аналогичные события, имевшие место на севере, в ОТР I корпуса, перед командиром которого Тхиеу 13 марта поставил трудновыполнимую задачу – собрать все силы и сосредоточиться на обороне Да-Нанга. Положение для генерал-лейтенанта Нго КуангТруон-га осложнялось тем, что накануне, 10 марта, Тхиеу отозвал в Сайгон воздушно-десантную дивизию, действовавшую южнее и западнее Да-Нанга. Мало того что переброска войск заметно ослабляла Труонга, она еще создала своего рода цепную реакцию, вызвавшую в ВР 1 целую серию катастрофических событий. После ухода десантников диспозиция войск Труонга выглядела следующим образом: 1-я дивизия АРВ, одна бронетанковая бригада и одна бригада морских пехотинцев обороняли провинции Куанг-Три и Тхуа-Тхиен: дивизия МП (без одной бригады) заменила воздушно-десантную дивизию и вместе с 3-й дивизией АРВ прикрывала Да-Нанг. 2-я дивизия АРВ защищала провинции Куанг-Тин и Куанг-Нгай, а также крупную базу Чу-Лай, построенную американцами. Весь состав корпуса Труонга был эквивалентен четырем или пяти дивизиям.