Поющие в терновнике - Колин Маккалоу

Ладно, попытаюсь справиться с этим в другой раз. С леди Макбет покончено, роль на будущий сезон у меня еще не подобрана, и я никого в театре не подведу, если теперь откланяюсь. В Лондоне актрис хоть пруд пруди, Клайд в два счета найдет мне замену, а тебе ведь некем меня заменить, правда? Извини, что мне понадобился тридцать один год жизни, чтобы это понять.

Пожалуй, до меня и посейчас еще не дошло бы, если б не помог Лион, но он умница, весьма проницательный малый. Хоть он с тобой и не знаком, но, похоже, понимает тебя куда лучше, чем я. Правда, говорят, со стороны виднее. Во всяком случае, он со стороны отлично все видит. Мне он опротивел, вечно следит за мной со своих олимпийских высот. Наверное, воображает, будто это его долг перед Дэном, или что-то такое ему обещал, каждый раз сваливается ко мне как снег на голову, надоело; хотя в конце концов я поняла, что это я ему надоела. А если я благополучно вернусь в Дрохеду, все его долги и обещания отменяются, правда? По крайней мере пускай спасибо скажет, что ему не придется больше летать из-за меня в Лондон.

Как только улажу тут все дела, напишу, когда меня ждать. А пока не забывай, что я хоть и по-своему, не по-людски, тебя люблю».

Она подписалась, против обыкновения, не размашисто, почти так же аккуратно подписывались когда-то обязательные послания домой под орлиным взором суровой монахини. Джастина сложила листки, сунула в конверт авиапочты, надписала адpec. И по дороге в театр, где вечером в последний раз играли «Макбета», отослала.

И сразу же начала готовиться к отъезду. Клайд, услышав такую новость, разогорчился до того, что закатил настоящую истерику, от которой Джастину бросило в дрожь, однако наутро круто переменил фронт и ворчливо, но добродушно сдался. Переуступить квартиру, которую она снимала близ Черинг-Кросс, оказалось проще простого – квартал модный, охотников сразу нашлось множество, телефон звонил каждые пять минут, и под конец Джастина просто переложила трубку с рычага на стол. Миссис Келли, которая прибирала квартирку с тех давних времен, когда Джастина только-только поселилась в Лондоне, грустно бродила среди хаоса ящиков и стружек, оплакивая свою судьбу, и украдкой опять клала трубку на рычаг в робкой надежде: вдруг позвонит кто-нибудь, кого Джастина слушается, и уговорит ее остаться.

И среди всей этой суматохи действительно позвонил некто, кого Джастина слушалась, но не затем, чтобы уговорить ее остаться; Лион даже не знал, что она уезжает. Он только попросил ее взять на себя обязанности хозяйки, он дает у себя в доме на Парк-лейн званый ужин.

– Какой дом на Парк-лейн? – изумилась Джастина.

– Видишь ли, Англия все деятельней участвует в Европейском экономическом сообществе. И я провожу здесь столько времени, что удобней обзавестись в Лондоне каким-то pied-a-terre[27], вот я и снял дом на Парк-лейн, – объяснил Лион.

– Вот негодяй! Какого же черта ты секретничал? И давно у тебя этот дом?

– Около месяца.

– И ты мне в тот раз загадывал какие-то дурацкие загадки и ничего не сказал?! Черт тебя возьми совсем! – Она даже запиналась от злости.

– Я хотел тебе сказать, но уж очень забавно ты вообразила, что я все время летаю взад-вперед, слишком велик был соблазн еще немножко поводить тебя за нос. – В голосе Лиона слышался смех.

– Убить тебя мало! – сквозь зубы процедила Джастина, на глаза ее навернулись слезы.

– Нет-нет, herzchen! Пожалуйста, не сердись! Помоги мне принять гостей и осматривай мое новое жилище, сколько душе угодно.

– Ну конечно, самый подходящий случай – в сопровождении тысячи других гостей! Ты что, боишься остаться со мной вдвоем? Кого ты, собственно, опасаешься, себя или меня?

– Ты будешь не гостья, – ответил он на первую половину ее гневной речи. – Ты будешь хозяйка, это совсем не одно и то же. Так поможешь мне?

Тыльной стороной кисти Джастина утерла слезы.

– Ладно, – буркнула она в трубку.

Она никак не ждала, что будет так хорошо и весело: дом оказался просто прелесть, а сам Лион в наилучшем настроении, которым поневоле заразилась и Джастина. Она явилась в подобающем случаю, хотя, на его вкус, немного слишком ярком наряде, и в первую секунду он невольно поморщился, посмотрев на это ослепительно розовое шелковое платье, но тотчас взял ее под руку и до появления гостей провел по всему дому. И потом целый вечер был безупречен, на глазах у всех держался с ней так естественно, непринужденно, что она чувствовала себя и нужной, и желанной. Гости сплошь были важные персоны, ей даже не хотелось думать о том, какие политические решения должны принимать эти люди. Самые заурядные люди. Тем хуже.

– Это бы еще ничего, будь хоть в одном из них какая-то искра, что-то от значительной личности, – сказала Джастина Лиону, когда все разошлись; она рада была случаю побыть с ним вдвоем и только спрашивала себя, скоро ли он отправит ее восвояси. – Знаешь, как в Наполеоне или Черчилле. Если уж человек стал государственным деятелем, наверное, не вредно считать себя избранником судьбы. А ты веришь, что ты – избранник судьбы?

Лион поморщился.

– Хорошо бы немного обдуманней выбирать слова, когда задаешь вопросы немцу, Джастина. Нет, я не считаю себя избранником судьбы, и это очень плохо, когда политик такое о себе возомнит. Может быть, в редчайших случаях оно и верно, хотя я сильно в этом сомневаюсь, но в огромном большинстве такие люди навлекают и на себя, и на свою страну неисчислимые бедствия.

Джастине вовсе не хотелось с этим спорить. Важно было как-то завязать разговор, а перевести его не слишком резко на другое уже проще.

– А их жены довольно разношерстная компания, правда? – заметила она простодушно. – Почти все выглядели еще менее пристойно, чем я, хоть ты и не одобряешь ярко-розовые платья. Миссис Как-бишь-ее еще туда-сюда, а миссис Как-тебя – ничтожество, не отличить от обоев, но миссис Динозавриха просто мерзость. Непостижимо, как муж ее выносит? Нет, мужчины ужасно бездарно выбирают себе жен!

– Джастина! Когда ты научишься запоминать фамилии? Еще спасибо, что ты мне отказала, хороша бы вышла из тебя жена для политика. Я ведь слышал, как ты бормотала и мычала и не могла сообразить, кого как зовут. Кстати, очень многие мужья мерзких жен недурно преуспевают, а очень многие мужья прекраснейших жен отнюдь не преуспели. В конечном счете это не важно, все решают качества самого человека. Очень мало кто из них женится по чисто политическим соображениям.

По-прежнему он умеет поставить ее на место, и это все так же обидно; чтобы Лион не увидел ее лица, она, словно бы шутя, низко, на восточный лад, поклонилась ему, потом уселась на ковре.

– Не сиди на полу, Джастина!