Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки - Юрий Колесников

Начальник управления Фитин принял его не скоро. Пришлось посидеть в секретариате. За это время он познакомился с начальником секретариата управления Александром Ивановичем Козловым. Как оказалось впоследствии, Козлов пользовался уважением сотрудников аппарата.

С начальником Первого управления генерал-лейтенантом Фитиным состоялся короткий, но конкретный разговор, связанный с Румынией и отчасти Болгарией.

Разумеется, на все вопросы следовал ответ, которым, как показалось собеседнику, начальник управления остался доволен. Под конец беседы Фитин велел Котельникову зайти к товарищу Авакимяну. Сказал, что он у себя в кабинете.

Когда Котельников вышёл от Фитина, улыбающийся Дубенский спросил:

– Ну, как? Доволен?

– Не знаю, – ответил Юрий. – Впечатление вроде бы нормальное. Велел зайти к товарищу Авакимяну.

Богдан пояснил, что это первый заместитель начальника управления, генерал-майор, зовут его Гайк Бадалович. Котельников тут же направился в расположенный напротив кабинет.

Едва он вошёл и по приглашению сел напротив стола, за которым в штатской одежде сидел Авакимян, тот протянул ему необычно длинную картонную коробку, должно быть, с сотней сигарет. Предложил закурить. Но Юрий, поблагодарив, не стал брать сигарету.

– Не курите? – удивился генерал.

– Покуриваю, – стесняясь, ответил Котельников. – Спасибо.

– Американские, «Кэмел», – Авакимян всё еще держал коробку в протянутой руке.

Последовала очередная благодарность. Видимо, генерал понял, что Котельников не решается курить в его присутствии.

Гайк Бадалович говорил очень тихо, подчёркнуто спокойно. Как бы между прочим задавал вопросы, связанные с прошлым Котельникова. Интересовался почти теми же вещами, что и Павел Михайлович Фитин, но более подробно. Спросил: сможет ли он сойти за румына? Был несколько удивлен ответом, что уже находился там под фамилией Россетти, и рассказом о том, что этому способствовало. Узнал, что Котельников владеет болгарским языком, однако в самой Болгарии не бывал. Котельников объяснил, что с детства общался с бессарабскими болгарами. Кроме того, рассказал о беседе в Уфе в начале сорок второго года с генеральным секретарём эвакуированного Исполкома Коминтерна товарищем Димитровым. И что на прощание даже спел ему куплет народной болгарской песенки.

– Товарищ Димитров был растроган, обнял и всё время называл меня «братучек». То есть «братец».

Гайк Бадалович дал понять, что в ближайшее время Котельникову предстоит учёба с подготовкой к предстоящей работе. Всё коротко, чётко, доброжелательно.

Позднее Котельников узнал, что Авакимян в недавнем прошлом находился в США. Защитил там докторскую диссертацию, но некоторое время спустя у него неожиданно возникли неприятности. И Авакимян отбыл на Родину.

Под конец беседы Гайк Бадалович велел Котельникову зайти к полковнику Евгению Петровичу Мицкевичу, в отдел которого он зачислен.

Евгений Петрович был по возрасту старше своих руководителей. Также в штатском и с боевым орденом Красного Знамени старого образца на винте. Произвёл хорошее впечатление.

Разговор фактически повторился, но с дополнением различных деталей из прошлого, участия в войне во вражеском тылу, обстановки и отношения населения к Советской армии.

В тот же вечер при очередной встрече с Мицкевичем Котельников пообщался и с его заместителем – подполковником Львом Абрамовичем Гесельбергом и с непосредственным начальником отделения Григорием Марковичем Хейфицем – приятным, интеллигентным, всегда в штатском, но в звании подполковника. Хейфец сказал, что со следующего дня Котельников временно будет жить на одном из объектов в приличных условиях. Это оказался огороженный забором особняк с огромным ухоженным садом. При входе в будке с телефонным аппаратом дежурил человек в штатском при кобуре с оружием на поясе.

Прибывшему предоставили в особняке отдельную комнату. Он был обеспечен завтраком и ужином в любое вечернее время. Ежедневно до полуночи, пока работал метрополитен, находился в управлении.

На изолированном от внешнего мира объекте обитали ещё несколько человек. Общение с ними заключалось в том, что они вежливо, но сухо раскланивались. Фактически молча. Встречались при входе в небольшую столовую либо при выходе из неё. Котельников слышал, что одного из них звали Фридрих. Он произнёс несколько слов на немецком языке по поводу зарядившего дождя.

Котельников пришёл к выводу, что никто из находившихся в небольшом «пансионе» не говорит по-русски.

Через несколько дней Котельникову предоставили просторную комнату в коммунальной квартире у Земляного Вала, на улице Карла Маркса, 13. В трёх трамвайных остановках от площади Дзержинского, где находился наркомат.

При подготовке к предстоящему заданию Котельников испытывал удовольствие от общения с Гайком Бадаловичем Авакимяном. Под его руководством изучалась насыщенная программа с преподавателями, начиная с грамматики русского языка, правил хорошего тона, которым обучала, между прочим, княгиня Волконская до микрофото и изучения истории ВКП(б). На одном из экзаменов присутствовал Гайк Бадалович.

Учитывая тяжёлое положение с питанием в военное время, ведомство обеспечило нового работника талонами на обед в ресторане «Астория» на улице Горького. Там обедали также служащие Моссовета.

Вдобавок раз в десять дней, 1-го, 11-го и 21-го, Котельникову на квартиру привозили объёмный пакет с продовольствием: примерно 300 граммов красной рыбы – кеты или сёмги, иногда лососины; редко взамен две большие сельди; 300 или 400 граммов сыра, десяток яиц, 400 или 500 граммов сухой колбасы, баночку джема или варенья, 150–200 граммов сливочного или топленого масла; десять пачек папирос «Ява» или «Казбек» и одну коробку спичек. Ко всему ему ещё выдали продовольственную месячную «рабочую карточку» на овощи. Юрий брал себе картофель. Талоны на остальные овощи отдавал соседям по квартире.

Глава 3

Где-то на исходе сорок четвёртого или в январе сорок пятого года в зале ожидания Киевского вокзала Москвы Котельников случайно встретил бывшего власовца – старшего лейтенанта Ищенко, перешедшего со своим подразделением к партизанам. Он был в армейской шинели с погонами майора! Столкнулись лицом к лицу! Тот скользнул по Котельникову рассеянным взглядом и никак не отреагировал. Будто они незнакомы.

Котельников тоже сделал вид, будто не узнал его. Сам был в штатском. Попытался проследить за ним, но майор растворился в запруженном людьми вокзальном зале. Был ли он в действительности майором Советской армии при наличии гитлеровского «Железного креста»? Это осталось тревожной загадкой…

К сожалению, запамятовал его имя. Тогда радиограмма с упоминанием Ищенко в качестве командира роты «власовской» армии, перешедшей в бригаду осназа НКВД, была отправлена в Центр за подписью «Свой». Наверняка хранится в архиве Четвёртого управления.

Как сложилась дальнейшая судьба Ищенко при соединении партизан с Советской армией, трудно сказать. «Всё могло быть, ибо всё уже бывало».

Когда Котельников встретился с ним впервые, Ищенко было тридцать – тридцать пять лет.

Глава 4

Пришло время Котельникову готовиться к выполнению главного задания. Теперь, возможно, будет легче отправиться за рубеж.

Одновременно он оставался на занимаемой должности в полку ОМСБОНа. Фактически только числился.

Шла напряжённая подготовка к предстоящей работе. Поскольку в наркомате ощущалась теснота, ему поставили небольшой стол в углу кабинета наркома ГБ Эстонии генерал-майора Кумма. Генерал держался подчёркнуто скромно, тихо занимался своими служебными делами. Часто к нему заходил его помощник капитан Кольк, у которого был отдельный кабинет на том же этаже.

В полночь буфетчица в белоснежной косынке и отутюженном фартуке приносила на покрытом накрахмаленной салфеткой подносе положенные генералу стакан чая с лимоном, два кубика сахара, бутерброд с сёмгой или сырокопчёной колбасой, иногда бутерброд с паюсной икрой и приличного размера марципан.

Кумм часто предлагал молодому человеку положенную ему в полночь еду, приговаривая:

– Не стесняйтесь, ешьте! Мы с супругой сегодня идём в Большой театр (или в какой-нибудь другой).

Котельников благодарил и отказывался.

Уходя, генерал напоминал:

– Непременно съешьте ночной рацион!

Котельников не знал, как быть: хотелось, но стеснялся.

Буфетчица приносила накрытую салфеткой еду и тут же уходила. Не зная, как быть, Юрий всё-таки съедал то, чего никогда не только не ел, но и не видел. На следующий день растроганный Котельников, краснея, благодарил Кумма и чувствовал себя крайне неловко.

Трудовой день порой длился до рассвета. Нередко из окна одного из этажей здания, расположенного напротив станции метро Площадь Дзержинского, было видно, как люди уже выходят из подземелья и идут на работу, а в наркомате ещё не уходили домой.