Записки русского интеллигента - Владимир Зёрнов

494

Постановлением Временного правительства от 1 июля 1917 года в Саратовском университете были открыты три новых факультета: историко-филологический, юридический и физико-математический.

495

Первые выборы декана и секретаря физико-математического факультета Саратовского университета состоялись 5 сентября 1917 года.

496

Установить, о ком именно из сотрудников университета идёт речь, не удалось.

497

Вопрос о комплектовании первого курса физико-математического факультета специально ставился на его заседаниях 15-го и 21-го сентября 1917 года. В итоге было решено: «Считать предельным числом слушателей на 1 курсе физико-математического факультета: по разряду естественно-исторических наук 120 человек (в том числе не более 30 чел[овек] по группе химической) и по разряду математических наук 120 человек слушателей» (ГАСО, ф. 393, оп. 1, д. 718, л. 60). В действительности же в 1917/1918 учебном году приняли: на математическое отделение – 162 студента и 71 вольнослушателя, на естественно-историческое отделение – 123 студента и 11 вольнослушателей. Таким образом, вместо 240 по плану на первый курс физико-математического факультета Саратовского университета поступило 367 человек (См.: Список студентов и посторонних слушателей Саратовского университета на 1917–1918 учебный год. Саратов, 1918. С. 21–61).

498

У автора – «Ректорские выборы (осень 1918 г.) и моё ректорство».

499

Первые после октября 1917 года ректорские выборы в Саратовском университете состоялись 28 сентября 1918 года.

500

В первые годы Советской власти выборы ректора в российских университетах, в том числе и в Саратовском, проводились не раз в три года, как прежде, а ежегодно. Поэтому 19 ноября 1919 года В. Д. Зёрнов, сложив с себя ректорские полномочия, назначил новые выборы.

«Записками в кандидаты на должность ректора, – отмечалось в протоколе заседания университетского Совета от 19 ноября 1919 года, – были намечены профессора В. Д. Зёрнов, получивший 37 записок, проф[ессор] В. С. Елпатьевский, получивший 14 записок, проф[ессор] В. В. Вормс и проф[ессор] А. А. Богомолец, получившие по 1 записке каждый. Профессор Елпатьевский, Вормс и Богомолец от баллотировки на должность ректора отказались. Профессор В. Д. Зёрнов изъявил согласие баллотироваться. […] Затем была произведена закрытая баллотировка шарами, в результате коей оказалось, что профессор Зёрнов получил 59 избирательных и 4 неизбирательных шара» (ГАСО, ф. 332, оп. 1, д. 65, л. 19, 19об.)

501

В 1919 году общее количество членов Правления Саратовского университета, за счёт включения в его состав, наряду с профессурой, представителей от служащих и студентов, составило 21 человек. По вполне резонному замечанию большинства учёных, это не могло не сказаться на оперативном и качественном решении стоявших в те годы перед университетом, как, впрочем, и перед всей страной, острейших хозяйственно-экономических задач (ГАСО, ф. 332, оп. 1, д. 61, л. 1об.; д. 65, л. 30–32).

502

Ввиду переживаемого в Саратове топливного кризиса, ректор университета В. Д. Зёрнов обратил внимание всех членов университетского Правления, участвовавших в заседании 19 июня 1919 года, на необходимость самим «озаботиться заготовкой дров на предстоящий топливный сезон, так как на получение дров от города рассчитывать нельзя». Но очень скоро пришлось «признать невозможность силами Университета обеспечить топливом [даже] главные университетские корпуса, ввиду огромного количества топлива, потребного для их отопления (1800 пятериков)». Обременительным для университета оказалось и другое обстоятельство: по самым скромным подсчётам, произведённым заведующим его хозяйственной частью Д. А. Гюнсбургом, к заготовке дров требовалось привлечь «до 50 человек и работы будут продолжаться не менее 2 месяцев по заготовке и 3 месяцев по перевозке…» (ГАСО, ф. 332, оп. 1, д. 62, л. 12; д. 63, л. 5об.)

503

По справедливому заключению декана медицинского факультета профессора Д. О. Крылова, из-за отсутствия необходимого топлива, над Саратовским университетом нависла опасность «в самом непродолжительном времени закрыть все имеющиеся в его распоряжении клиники». Под угрозой полного уничтожения оказались также уникальные и дорогостоящие научные коллекции и приборы (ГАСО, ф. 332, оп. 1, д. 62, л. 2; д. 63, л. 19; д. 64, л. 85).

Оказавшись в непростой ситуации, университетские учёные, тем не менее, сумели найти достойный выход и из этого лабиринта.

Профессор химии В. В. Челинцев, например, вспоминал: «Лишённая дровяного и нефтяного топлива, лаборатория поставила у себя широкие опыты по отоплению химического корпуса сланцами. С одной стороны это было испытание сланцев, с другой – это позволило пережить тяжёлые кризисные годы в смысле недостатка топлива. Химический корпус на сланцах хорошо просуществовал целых два года – было тепло.[…] Благодаря сланцевому отоплению, можно было хорошо сохранять реактивы для работ в лаборатории, они не замерзали и поэтому практические занятия студентов по химии не прерывались» (Саратовский государственный университет им. Чернышевского. 1909–1934.

Сборник материалов по истории СГУ и его кафедр. Саратов, 1935. С. 40).

504

В «Воспоминаниях» профессора А. А. Гераклитова имеется любопытная запись, характеризующая тогдашнюю жизнь университета: «В 1919 г., при праздновании десятилетия нашего университета, ректор Зёрнов держал торжественную речь во фраке и… в серых валенках. Правда, в нетопленой аудитории был адский холод, и я, например, сидел в старом, ещё деревенском полушубке. Но всё же фигура почтенного ректора была довольно комичной» (Гераклитов А. А. Воспоминания / Подг. текста, публ., коммент. и вст. статья Н. А. Попковой. Саратов, 2004. С. 111).

505

Ошибка; в 1919 году заведующим хозяйственно-техническим отделом Саратовского университета являлся Дмитрий Александрович Гюнсбург, брат упомянутого в тексте Е. А. Гюнсбурга.

506

С 1917 по 1920 год в Научную библиотеку Саратовского университета поступило свыше 177 тысяч томов из национализированных у помещиков и буржуазии частных библиотек (подробнее об этом см.: Саратовский университет. 1909–1959. Саратов, 1959. С. 251).

507

Имеется в виду декрет Совета Народных Комиссаров от 6 августа 1918 года, согласно которому «в число слушателей любого высшего учебного заведения может поступить, независимо от гражданства и пола, каждое лицо, достигшее 16-летнего возраста, без представления диплома, аттестата или свидетельства об окончании средней или какой-либо школы». Но судя по заявлению, сделанному Саратовским губотделом народного образования 12 февраля 1919 года, даже после такого революционного нововведения «высшая школа не стала доступнее для рабочих и крестьян, т. к. у них не было необходимой для высшей школы подготовки» (ГАСО, ф. 332, оп. 1, д. 14, л. 57об.; д. 83, л. 1).