Демоны на Радужном Мосту. Бег к твердыне хаоса. Девяносто триллионов Фаустов - Джек Чалкер

— И пророческий дар, — добавила Модра. — Демон сказал, что один из нас умрет, не войдя в Город. А в Городе должен умереть еще один.

— Честно говоря, я не думаю, что это пророчество. Они отлично нас знают. А зная характер Морока, нетрудно предположить, что он попробует взлететь над лабиринтом. И не надо быть таким уж опытным психологом, чтобы понимать, что нам не удастся вечно держать Калию и Манью подальше друг от друга. А уж предсказать, что развязка наступит в Городе, я и сама могу — мы уже почти там.

Модра поежилась.

— Неприятно идти вот так — на виду, и теплее не становится.

— Да, понимаю, — согласилась Криша. — Но, с другой стороны, здесь гораздо меньше вероятности, что кто-нибудь попробует на нас напасть.

Хотя Криша, как и остальные прирожденные телепаты, поспешила снова заблокировать свои мысли, все поняли, к кому они относились.

— Не льсти себе, — коротко бросил Джозеф.

На самом деле Джозеф, неспособный блокировать свои мысли, немного завидовал им. Но, к удивлению Криши, у миколианского офицера существовало чувство личной чести — по крайней мере, для подобных ситуаций, — чего вряд ли можно было ожидать от воспитанника системы, в которой жестокость была необходима, чтобы занимать любую руководящую должность. И тем не менее обе женщины не испытывали иллюзий по поводу того, какое обращение ожидало бы их в родной среде Джозефа.

Крише становилось все труднее увязать Джозефа с тем, чему ее учили — что натуральные гипноты, в особенности миколианцы, все поголовно одержимы демонами. Напротив, если отбросить брутальную и циничную шелуху и не забывать, что Джозеф был воспитан в иной культуре, ей не виделось ничего невозможного в том, что Джозефа можно назвать даже привлекательным, и уж по меньшей мере достойным уважения.

Они довольно быстро прошли длинный спуск и были уже невдалеке от Города. Вблизи он выглядел ничуть не менее привлекательным, чем издали, хотя и гораздо более запутанным, чем большинство городов.

— Здесь нет окон, — заметил Ган Ро Чин.

— Что? — Джимми Маккрей, озадаченный, повернулся к нему.

— Ни в одном из зданий нет окон, хотя в некоторых не меньше тридцати этажей. И острых углов тоже нет — они все несколько скруглены. Интересный дизайн и планировка; определенно, здесь они сумели использовать этот их пластичный материал гораздо эффективнее, чем в других местах, которые мы видели. Как по-вашему, сколько народу может жить в таком большом городе?

Джимми пожал плечами.

— Не берусь оценить. Мне всегда плохо удавались такие вещи. Он определенно больше, чем казался издалека. Учитывая высоту зданий и все остальное, я не удивлюсь, если полмиллиона, а то и больше.

— Довольно хорошая оценка. Но если не ошибаюсь, кому-то из вас князь Кинтара сказал, что их двести миллионов. Даже допустив, что есть и другие хранилища вроде того, через которое мы прошли, остается еще очень много неучтенных демонов. И еще — интересно, как они здесь жили? Я не вижу здесь никакой транспортной системы, никаких дорог, ничего в этом роде.

Джимми щелкнул пальцами.

— Ага! Я совсем забыл! Пурпурный князь сказал Модре что-то насчет того, что их двести миллионов «в этом секторе». Не желаю знать, что он имел в виду под этим замечанием — по мне, двести миллионов этих миляг более чем достаточно. Но сама цифра — ну конечно! Тьма — десять тысяч, тогда дважды тьма тем — двести миллионов демонов-воинов! А четыре ангела — Князья демонов! Все сходится!

Остальные, слушавшие его, остановились в недоумении.

— Ты о чем, Джимми? — спросила Модра.

— Откровение, глава девятая. Ах да, это же христианская книга. Вряд ли кто-то из вас слышал о ней. Ну-ка, проверим, не подводит ли меня память…

«…говоривший шестому Ангелу, имевшему трубу: освободи четырех Ангелов, связанных при великой реке Евфрате. И освобождены были четыре Ангела, приготовленные на час и день, и месяц и год, для того чтобы умертвить третью часть людей. Число конного войска было две тьмы тем; и я слышал число его…» [1]

— Что ты процитировал, Маккрей? — спросил Ган Ро Чин.

— Отрывок из священной книги одной из величайших религий терран, которая теперь предана забвению везде, кроме нескольких неприметных миров и субкультур вроде моей. Это пророческая, мистическая книга, символически предсказывающая, как Бог закончит этот мир. Ее интерпретировали столько раз, что смысл затерялся после того, как мы стали путешествовать между звезд; эта книга сохранилась лишь как образец интересного апокрифа в немногих ветвях нашей Церкви — но очевидно, какой-то смысл здесь все же есть. Демоны — предположительно падшие, то есть восставшие, ангелы, а князь сказал, что они хотят восстания.

— Этноцентризм, — сухо прокомментировала Тобруш. — Присутствует во всех культурах и расах, имеющих религию. Самая распространенная религия мира моих предков утверждает, что джулки — венец творения, и что мы унаследуем Вселенную, если не попадем в рабство к двуногим или не продадим им свои души. Собственно говоря, если бы я была религиозна, мне бы не следовало даже входить в этот отряд.

— Постой, Джимми! — вмешалась Модра. — Ты считаешь, что какая-то маловразумительная книга какой-то древней терранской религии имеет отношение к происходящему? Это просто совпадение.

— Да неужто? — Он задумался. — Тигр и Евфрат — реки, омывающие один из регионов пра-Терры, который стал колыбелью первых цивилизаций.

— Только некоторых, — напомнил Ган Ро Чин.

— Так или иначе, именно там зародились три крупнейшие религии, широко распространившиеся по пра-Терре, — пожал плечами Джимми. — И не случайно во всех трех почти идентичны описания демонов. Предположим — пока только предположим, — что где-то там, на дне Евфрата, погребенная в песке и иле, расположена станция Кинтара, Предположим, святой Иоанн Богослов, тот, кто написал эту книгу, имел паранормальные способности, неразвитый Талант. Он сам говорил, что узнал все это из очень отчетливых видений, когда скрывался в изгнании на удаленном острове, в посте и молитве.

Капитан кивнул.

— Возможно, в этом что-то есть, хотя ниточка и тонка. Он был мучеником за веру и очень предан ей, но ведь он был человеком своего времени, и поэтому интерпретировал то, что видел, в соответствии, с тогдашними представлениями.

Модра ничуть не поверила.

— Сначала древние поэты, теперь видения еще более древних фанатиков устаревших религий. Маккрей, где ты этого набрался?