Сложенный веер - Сильва Плэт

Поэтому Кори просто отходит в сторону, салютнув мечами главе пассерского клана, который сам не участвует в действии, а только смотрит, заняв место у стены возле Лисс, бессильно опустившейся на груду старых скатертей. Лисс поднимает глаза на Кори:

— Лорд-канцлер…

— Мадам? — Кори преувеличенно учтиво склоняется к ней, и она замечает, что мечи он не убрал.

— Ты же не позволишь им его убить?

— Они и не собираются. Правда, лорд Дар-Пассер?

— Если только случайно… — усмехается тот. — Клинок ведь может и соскользнуть.

— Это вряд ли. Ваши парни слишком хороши, — в тон ему отвечает Кори. — Они просто захватят его и препроводят во дворец на суд королевы. Таковы законы Аккалабата.

— И многие ли из этих законов не нарушил твой брат? — злобно спрашивает лорд Дар-Пассер. — Отпусти внутреннее время, лорд-канцлер. Они ничего не сделают этой гниде. Пусть судит королева.

Правая рука Кори лежит на эфесе меча на уровне глаз Лисс, и она замечает, как пульсирует на ней синяя жилка. Очевидно, что сын Сида не верит ни одному слову лорда Пассера, но ничего не предпринимает. В сосредоточенных глазах, следящих за схваткой, темно, как в самом глубоком подземелье Хаяроса, губы поджаты, только крылья носа вздрагивают чуть заметно.

Лисс машинально кивает с одобрением: жизни Медео пока ничего не угрожает, а подумать, просчитать ходы у Кори потом времени уже не будет.

Схватка идет к концу, у Медео явно кончились силы. Дар-Пассеры не нападают все сразу, меняются так, чтобы одновременно в бою находилось не больше четверых. Они прекрасно слышали разговор главы клана с лорд-канцлером и знают, что убить подлеца Медео на месте не получится. Но удовольствие хочется продлить.

Дерутся они не за Эрла (он, по их мнению, давно уже должен был сдохнуть и не создавать проблем для семьи). Честь рода — фетиш Дар-Пассеров, как и большинства не самых древних кланов. Это дары Эсиля, Фалько и Кауда могут себе позволить не иметь предрассудков и жить сегодняшним днем: что такое столетние традиции на фоне тысячелетней истории?

— Медео, хватит! Сдавайся, — приказывает Кори.

— Ну, если уж родной брат меня сдал, то мне сама святая Лулулла велела… — Медео подбрасывает мечи вверх, ловит за лезвия и гардами вперед протягивает Дар-Пассерам.

Кори хмыкает: это их фирменная выдумка, от которой у остальных захватывает дыхание и за которую когда-то отец обещал с него голову снять, — чтобы поймать тяжелый отточенный меч за лезвие рукой, защищенной только перчаткой, нужно заранее знать, в какой точке он окажется. Иначе можно остаться без пальцев. Сам Кори тренировался два месяца: шрамы от порезов до сих пор остались. И надо же — пригодилось.

Медео — позер, но не дурак. Он просчитал, что из схватки надо выйти так, чтобы у Дар-Пассеров не было возможности нанести тот самый «случайный» удар, когда он опустит мечи. Отвлек их на эффектный трюк, а когда они опустили головы, уже протягивал им оружие. Даже если бы кто-то из них решился «забыть» о договоренности верховного дара Пассера с лорд-канцлером, в такой ситуации выдать удар за случайный не удалось бы.

Пассеры отлично подготовились, прихватили даже веревку, чтобы связать Медео руки и перетянуть крылья. Он насмешливо наблюдает за их манипуляциями. Лорд Дар-Пассер делает шаг вперед:

— Где он… она?

Медео фыркает:

— Вам прямо так и ответить?

И получает мощный удар в лицо. Добавив ему еще и под дых, лорд Дар-Пассер отходит к своим, чтобы отдать распоряжения по поводу транспортировки пленника во дворец.

— Медео, не хами, хуже будет, — предупреждает Кори. Он наконец тоже соизволяет отлипнуть от стены. Подходит к брату, вытирает струйку крови, льющуюся из носа, жесткой перчаткой.

— Ты цел?

— Твоими молитвами, — огрызается Медео.

— Я тебя не сдавал, — серьезно говорит Кори. — Они искали тебя сами.

— Искали своими средствами и нашли на десять минут позже лорд-канцлера Аккалабата? Не смеши, Кори.

Медео шумно сплевывает темную слюну.

— Зуб выбил, сволочь. Эрле это не понравится. Кстати, ты знаешь, после трансформации она почти видит.

Кори замирает на месте.

— Повтори.

— Она видит, Кори. Ходит немножко прихрамывая, но, как только отпали эти проклятые крылья, она меня увидела. Смутно, как в тумане. Но увидела. И начала визжать как резаная. Я, видишь ли, показался ей не похож на былого Медео. На восьмилетнего.

Кори смотрит на брата и не узнает. Глаза у Медео веселые, как у мамы, когда они с отцом возвращались с вечерней прогулки по парку, она несла в руках охапки болотных лилий, а отец, мокрый до нитки, хохоча, кружился над ней в воздухе, осыпая белыми и розовыми лепестками, разрывая в руках те же лилии. И голос… абсолютно отцовский голос.

Он помнит, как замирал, не решаясь войти в каминный зал, когда из него доносилось: «Хелла… душа моя, сердце мое, мое единственное сокровище, если бы ты только знала, как я тебя люблю!» — и прочие телячьи нежности, которые сильный и мужественный десятилетний Кори Дар-Эсиль считал непростительными.

— Ладно, разберемся, — Дар-Пассеры закончили совещаться, и повода задерживаться нет. Кори хлопает брата по плечу:

— Надеюсь, что по пути без глупостей?

— Надейся, — привычно хамит Медео. В голосе уже не тени той певучей нежности, с которой он рассказывал об Эрле. Сплошные колючки.

Кори поворачивается к дарам Пассера.

— Я вас предупредил.

Сказано, пожалуй, слишком жестко, но старший дар коротким рыком затыкает рты недовольным.

— Мы договорились, лорд-канцлер. Встретимся во дворце.

Медео, хорошо упакованного в несколько слоев прочных веревок, волокут к двери. Тащить на себе такую ношу по воздуху было бы дурацкой идеей. Кори стоит, запустив всю пятерню в волосы, отрешенно смотрит в пространство. Хлопает от порыва ветра створка распахнутого окна — он даже не вздрагивает.

— Лорд-канцлер, — начинает Лисс. — Вы не собираетесь во дворец?

— Я-то? Нет, — задумчиво отвечает Кори. — А Вы?

Он встряхивается, прыгает на подоконник и, пока Лисс соображает, что, собственно, произошло, скрывается за углом соседнего дома.

Где шляется Хьелль? Где эта чертова зараза — главнокомандующий Аккалабата? Сейчас его младшему сыну открутят голову, а родитель, очевидно, решил ровнехонько явиться на похороны. И что значило это «Не успеваю» в утренней записке? Куда еще он не успевает, когда здесь такое творится? И лорд-канцлер тоже хорош. Оставил брата один на один с этими… Лисс потихонечку стервенеет, но единственная возможная позиция сейчас — молчаливого наблюдателя. Уже спасибо, что ее пустили во дворец и разрешили присутствовать при слушании.