Земля белых облаков - Сара Ларк

Сегодня же в любом случае Джеральд и Пол должны были поужинать в Холдоне. Марама и Гвин ограничились хлебом и фруктами. После этого они еще посидели вдвоем перед камином. Гвин спросила, не обижались ли маори на девушку за то, что она отказалась участвовать в их восстании, но она, покачав головой, ответила певучим голосом:

– Тонга, конечно, злится. Он хочет, чтобы все делалось по его указке. Однако у нас так не принято. Мы самостоятельно принимаем решения, к тому же я ему не жена, хотя он и надеется, что однажды я соглашусь стать ею.

– Разве мнение твоих родителей при этом не учитывается? – Гвинейра все еще не до конца понимала обычаи маори. Она не могла представить, чтобы девушки сами выбирали себе мужчин и по нескольку раз меняли партнеров.

Марама покачала головой.

– Нет. Моя мать лишь говорит, что было бы странно, если бы я выбрала Пола, так как мы с ним молочные брат и сестра. Но я считаю, что это было бы неприлично в том случае, если бы он принадлежал к нашему племени, а он pakeha, и это совершенно другое…

Гвинейра чуть не захлебнулась своим шерри, услышав, как спокойно Марама рассуждает о возможном сексе с ее семнадцатилетним сыном. Во всяком случае, теперь в ее голову закралось подозрение насчет того, почему Пол так агрессивно реагировал на маори. Он хотел быть изгоем среди них. Чтобы однажды жениться на Мараме? Или просто чтобы считаться среди pakeha «другим»?

– Тебе Пол нравится больше, чем Тонга? – осторожно спросила Гвин.

Марама кивнула.

– Я люблю Пола, – спокойно сказала она. – Как rangi любил papa.

– Почему? – Вопрос сорвался с губ Гвинейры прежде, чем она успела осмыслить его. Затем она покраснела. Гвинейра наконец-то призналась в том, что не находила в собственном сыне ничего, что было бы достойно любви. – Я имею в виду, – попыталась оправдаться она, – что у Пола тяжелый характер и…

Марама снова кивнула.

– Любовь непроста, – продолжила девушка. – Пол похож на бушующую реку, которую нужно перейти вброд, чтобы найти лучшие рыбные места. Он – поток слез, мисс Гвин. Его нужно усмирить при помощи любви. Только тогда он… он сможет стать человеком…

Гвин долго размышляла над словами девушки. Она стыдилась своего поведения по отношению к сыну, того, что совершенно не любила его. Но у нее и не было причин любить его! Когда Гвинейра в сотый раз переворачивалась в постели, Пятница залаяла. Это было странно. Хотя внизу и были слышны мужские голоса, обычно собака никак не реагировала на Джеральда и Пола. Возможно, они привели с собой гостя?

Гвинейра быстро накинула на себя плащ и вышла на улицу. Было еще довольно рано; возможно, мужчины были трезвыми и она могла бы спросить, нашли ли они стригалей. Если же они привели с собой собутыльника, то она, по крайней мере, будет знать, что ожидать на следующее утро.

Чтобы в случае чего незаметно вернуться в спальню, Гвинейра бесшумно прокралась на лестницу – и очень удивилась, увидев в салоне Джорджа Гринвуда. Он провел в кабинет Джеральда измученного Пола и зажег там лампу. Гвинейра последовала за мужчинами.

– Добрый вечер, Джордж… Пол, – поздоровалась она. – А где Джеральд? Что-то случилось?

Джордж Гринвуд не ответил на ее приветствие. Он лишь открыл окно, взял бутылку бренди, которому обычно предпочитал виски, и наполнил жидкостью три бокала.

– Пол, выпей. И вам, мисс Гвин, тоже не помешает. – Он протянул ей бокал. – Джеральд мертв, Гвинейра. Говард О’Киф убил его. А Пол застрелил Говарда.

Гвинейре потребовалось некоторое время, чтобы осознать происшедшее. Она медленно пила бренди, пока Джордж описывал события в пабе.

– Это была самозащита! – пытался оправдать себя Пол. Он то начинал плакать, то снова упрямо произносил одни и те же слова.

Гвин вопросительно посмотрела на Джорджа.

– Можно и так сказать, – нерешительно произнес Гринвуд. – О’Киф точно хотел схватить ружье. Но на самом деле прошла бы еще целая вечность, прежде чем он поднял бы его и направил на Пола. Другие мужчины наверняка успели бы обезоружить его. Да и сам Пол мог бы остановить его одним точным ударом или, по крайней мере, выбить из рук ружье. Я боюсь, свидетели так и опишут то, что видели собственными глазами.

– Тогда это была месть! – закричал Пол и одним глотком выпил свой бренди. – Он первым убил!

– Между ударом кулака с непредвиденными последствиями и осознанным выстрелом в грудь существует большая разница! – ответил ему Джордж, слегка разозлившись. Он взял бутылку бренди, прежде чем Пол успел налить себе еще. – О’Кифа обвинили бы в непреднамеренном убийстве. Или вообще оправдали бы. Большинство людей в пабе подтвердило бы, что это был несчастный случай.

– Насколько мне известно, не существует права на месть, – вздохнув, произнесла Гвин. – То, что ты сделал, Пол, называется самосуд – а он подлежит уголовному наказанию.

– Они не могут бросить меня за решетку! – надтреснутым голосом заявил Пол.

Джордж кивнул.

– Или могут. Боюсь, шериф именно так и поступит, когда завтра приедет сюда.

Гвинейра еще раз протянула ему свой бокал. Она не могла припомнить, когда наслаждалась бы более чем глотком бренди, но сегодня ей нужно было больше.

– Итак, Джордж, что же мы можем сделать?

– Я не останусь здесь! – закричал Пол. – Я убегу в горы. Буду жить, как маори! Меня никогда не найдут!

– Прекрати нести чепуху! – набросилась на него Гвинейра.

Джордж Гринвуд повертел бокал в руках.

– Возможно, Пол прав, Гвинейра, – сказал он. – Вряд ли у него есть лучший вариант, кроме как подождать, пока все немного забудут о происшедшем. Через год или два никто об этом и не вспомнит. И, между нами говоря, я не думаю, что Хелен О’Киф будет жаждать справедливого возмездия за смерть мужа. Когда же Пол вернется, то нужно будет решить этот вопрос раз и навсегда. Но тогда ему, вероятно, удастся представить случившееся как самозащиту, причем это будет выглядеть более правдоподобно. Вы же знаете людей, Гвин! Завтра люди начнут говорить, что у одного было старенькое ружье, а у другого – револьвер, а через три месяца все будут уверены, что они напали друг на друга с пушками…

Гвинейра кивнула.

– По крайней мере мы отложим на время неразберихи с маори еще один скандал. Для Тонги все это было бы желанным зрелищем… налейте мне еще бренди, Джордж. Я не могу поверить собственным ушам. Мы сидим здесь и рассуждаем о том, какая стратегия поведения более выгодна, в то время как где-то лежат два трупа!

Пока Джордж повторно наполнял бокал, Пятница снова залаяла.