Тринадцать полнолуний - Эра Рок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы удивительно настойчивы, мой мальчик. Что ж, я здесь и готов выслушать ваш вопрос.
Астрал Юлиана-Рудена появился из матового сумрака и вот они уже оба стояли на морском берегу.
— Что вас встревожило? — спросил старый садовник.
— Альэра видит призрака, а я никак не могу настоиться на него, — с досадой сказал Гарни, — но если она его видит, значит, я тоже могу?
— Несомненно, только надо включит тайное зрение.
Руден-Юлиан стоял, сложив руки за спиной.
— Вы словно скрываетесь от меня, — с тонким налётом обиды, сказал Гарни, — разве моё общество столь утомительно для вас?
— Отнюдь, но вам нужна передышка перед самым важным делом всех ваших жизней, — садовник улыбнулся, — знания и умение не покинуло вас, это всего лишь возможность без лени всколыхнуть память и вывернуть наружу всё, что было пройдено. Вы уже не нуждаетесь в моём неусыпном контроле. У вас были видения ваших жизней и это главное. — Но я практически ничего не помню!
— Ошибаетесь, новые впечатления лишь отодвинули на задний план прожитое, но это не значит, что оно ускользнуло от вас. Важно нестолько сознание, как подсознание, а в нём, уверяю вас, многое отложилось.
— Охотно поверил бы вам, но неужели в моих прежних воплощениях я никогда не сталкивался с призраками? Я прекрасно помню о том, как видел призраков в жизни Генри, легко и свободно общался с ними, а сейчас ничего не получается.
— Дело в том, что их низший уровень вам уже не интересен, поэтому это умение притупилось.
— Неверно, сейчас я хочу его увидеть, ибо хочу узнать историю его жизни, — Гарни несогласно тряхнул головой, — как вообще происходит так, что они, призраки, существуют и что служит причиной их состояния. Я совершенно ничего не помню.
В голосе Гарни было столько досады, что Руден— Юлиан состроил соответстующую мину и на своём лице.
— Друг мой, ну что ж вы расстроились, разве можно так досадовать? Я отвечу на ваши вопросы, только смените своё огорчение на более приятные эмоции. Вы ничего не утратили, вспомните, как увидели призрак девушки в придорожной гостинице?
— И правда, но это получилось как-то само собой, ах да, я приложил медальон ко лбу и тут же увидел её.
— Да, кстати, о медальоне, вынужден вас предостеречь, хотя… нет, я не имею права да и смысла, уже всё случилось так, как случилось. Так вот, о призраках. Видеть призраков, что это — игра воспалённого воображения или дефект психологической системы человека? Я размышляю так. Преждевременная смерть, насильственная или несправедливая по мнению усопшего, отягащённая привязанностью к земному бытию и служит поводом для скитаний меж пространствами. Сильный эмоциональный всплеск этих чувств и не даёт душе перейти к месту назначения после смерти биологического тела. Психологическая агония оставляет душу на грани миров и времён. «Чёрный шум» так называется эта обитель. Только сама матушка-природа, по своим, неизвестным нам причинам, может одарить некоторых живых слышать нижним слухом призыв и разговор мёртвых, а так же видеть призрак умершего своим третим глазом (т. е психологической энергией) Многие одарённые люди сначала пугаются своему новому, непонятному умению, считая, что это в своём роде наказание за совершённые грехи. На самом деле всё не так страшно. Просто смотрители и союзники из других миров находят среди людей помощников для того, чтобы облегчить страдания душам, затерявшимся в промежутке двух миров. — Ну чтобы выбранные не пугались, надо их как-то подготавливать к этому, — предположил Гарни.
— Ох, мой мальчик, если терять время сначала на подготовку, а потом на обучение, можно опоздать с конкретной помощью, — развёл руки в стороны Руден, — да и время в другом измерении существует по другим законам. Сначала даётся дар, что-то вроде проверки на смелость, а потом приходит время разъяснений, если человек выдержал первую атаку и не забился в конвульсии страха.
— А не кажется ли это слишком жестоким?
— Нет и ещё раз нет, — садовник резко махнул рукой, словно отрубил сомнения Гарни, — только так и не иначе. Совершенство души только так и проверяется, без всяких подготовок. Выдержавшие испытания становятся настоящими помощниками и проводниками, их уже не тяготит эта ноша, а становится самым настоящим даром. Что может быть лучше, чем почувствовать себя причастным к облегчению судеб несчастных скитальцев? Но есть и исключения, насильно заставлять стать проводником никто не будет, если человек, обладающий даром, чувствует страх и панику, его оставляют в покое, это говорит о том, что данный человек не готов. Может в другой жизни, в другом воплощение, избранник созреет для этой миссии, тогда его снова подвергнут испытанию. Для призраков время не имеет значения, ибо их существование протекает в безвременном пространстве. Им, несчастным, остаётся только ждать и надеяться на то, что проводник, в конце концов, найдётся. Почему господь так распорядился с их судьбами — мне неведомо, даже в моём состоянии сознания. Надеюсь, я это узнаю. А пока, мой друг, судя по всему, вам предстоит стать одним из помощников провидения. Помогите нуждающемуся в вашей помощи.
— Конечно я готов, лишь бы мне хватило знаний и таланта, — согласно кивнул Гарни.
— Вот и прекрасно, — Руден-Юлиан улыбнулся и растаял в туманном сумраке.
Когда Гарни открыл глаза, то даже вздрогнул, так неожиданно было это зрелище. В лёгком, мерцающе-матовом облаке, возле дерева стоял мужчина неопределённого возраста, так как черты его лица еле уловимо менялись от юношеских до стариковских.
— Что вам угодно, сударь? Скажите, чем мы можем вам помочь?
— Слишком мало времени, и кажется, уже никто не в силах освободить меня от мучительного существования, — не открывая рта, произнёс мужчина.
— Раз вы ещё здесь, я думаю, мы сможем успеть, — подбадривая, сказал Гарни.
Ответ Гарни звучал так же мысленно, как и речь мужчины. «Интересно, Альэра слышит о чём мы говорим?» промелькнуло в его голове. И как ответ, Альэра присоединилась к их разговору на том же, мысленном уровне:
— Что с вами произошло? Почему вы скитаетесь неприкаянным?
— Я-чудовище, не внешне, а внутренне, — на лице призрака появилось выражение отвращения к самому себе, — чудовище, которое не имеет права на прощение ни среди людей, ни в самом высшем суде. Я творил столько горя и несчастья тем, кто находился рядом, что мой нынешний удел — закономерная расплата. Кто бы вы не были, я не прошу помощи, мне хотелось излить свою тоску, вернее, не тоску, а горечь сожаления.
— Но что послужило причиной вашему нынешнему положению?
Гарни задал вопрос, хотя перед его глазами уже промелькнули картины жизни этого неприкаянного странника безвременья, но ему хотелось, чтобы тот сам рассказал свою историю. И призрак начал вспоминать.
— Я долгое время, всю свою жизнь испытывал бога на терпение по отношению к моей персоне. Его терпение кончилось, когда я совершил чудовищный поступок и свёл в могилу несчастную женщину и её, ещё не родившегося, ребёнка. Мне не кого винить, кроме самого себя. Я был воплощением всех смертных грехов и теперь, влача жалкое существование на границе миров, я не надеюсь на прощение и сочувствие.
— Вы говорите страшные вещи, — Альэра опять присоеденилась к разговру двух мужчин, — как это могло случиться?
— Об эгоизме и самовлюблённости, сопровождавших меня всю жизнь, я говорить не буду, в конечном итоге, они привели меня к полному сумашествию и смерти, в самом её позорном виде.
Окончательное падение меня, как личности, произошло в далёком походе в одну из стран за океаном. На борту своего парусника я вёз несколько десятков преступников, которые были сосланы в Новый свет за самые тяжкие преступления. Долгий переход был утомителен для всех. Я был страшно возмущён, что на них, этих отбросов общества, насильников и убийц, были истрачены такие большие средства. И тогда, я возомнил себя самым высшим судьёй, в чьи полномочия входит вершить судьбы. Я просто уморил их всех голодом и жаждой и на берег Нового Света вступил уже налегке, накормив обитателей океана трупами умерщвлённых моей жестокостью людей. Обосновавшись в небольшой нашей колонии, я почувствовал себя царём и богом на той земле, пока не случилось нечто, превратившее меня в безликого, раздавленного страстью и похотью, карлика. Я встретил ЕЁ.
Она была само совершенство! Испанская кровь бурлила в её жилах, придавая особый шарм. Пряный запах её тела сводил с ума тех, кто был рядом с ней. Не минуло это и меня. Я задохнулся и земля ушла из-под моих ног, когда я первый раз увидел её на улице. Лёгкое платье струилось по её стройной фигурке, будоража воображение. Упругие грудки мерно колыхались в такт походке. Я был близок к сумашествию, едва представив её в своих объятиях. Женщины для меня были всегда чем-то вроде бабочек-однодневок, я быстро терял к ним интерес, добиваясь взаимного чувства. Но здесь было иначе. Я сгорал от желания, а эта смуглая бестия только смеялась мне в лицо! Ни роскошные подарки, ни самые ухищрённые посулы не приближали восхитительного часа обладания объектом моего вожделения. Несколько месяцев безрезультатных ухаживаний иссушили меня, но я не терял надежды. Хитроумные планы покорения этой неприступной крепости, один за одним, возникали в моём воспалённом мозгу с ошеломляющей быстротой. Мир моих надежд рухнул в одночасье, когда я услышал чудовищную весть. Она вышла замуж за своего соплеменника, сопляка с пустыми карманами! Она отвергла меня, мужчину, который был готов бросить к её ногам весь мир, чтобы радоваться жизни с таким же голодранцем, как она! Своенравная дьяволица, иссушившая меня, будет наслаждаться любовью и нежностью тогда, когда я был на грани безумия! Мне начали сниться кошмары, в них они предавались любовным утехам на моих глазах и насмехались надо мной. Вы даже не можете себе представить ту боль, ту чудовищную муку, которая поселилась во мне на правах хозяйки. Ревность, испепеляющая ревность туманила мой разум. Я начал походить на дикого зверя, запертого в четырёх стенах, лишённого свободы и смысла жизни. Я впадал то в бешенство, то в какое-то оцепенение, потерял счёт дням или месяцам, превратившись душой в чёрную головешку. Но в конечном итоге решение мстить возродило меня к новой неведомой жизни. Я упивался чувством отчаяния и того страшного замысла, созревшего в моём воспалённом мозге. Я решил убить и её и того сопляка, который отнял у меня счастье. Я начал с него. Несколько дней, словно зверь в засаде, я провёл на узких улочках возле их домишка и в конце концов, подкараулил его поздним вечером. Первый удар ножом нисколько не отрезвил меня. Огромный военный тесак вошёл в тело моего соперника, словно в мягкий песок. Мальчишка только охнул и обмяк в моих руках. Но этого мне показалось мало. Я начал наносить удар за ударом в уже мёртвое тело и захлёбывался наслаждением. Брызги крови летели мне в лицо, я не вытирал её, а только сильнее пьянел от этого солёного вкуса. Улица была тиха и пустынна, словно всё замерло от ужасного зрелища. Чейто дикий крик будто кипятком ошпарил меня. Подняв глаза, застланные кровью, я увидел её. Зажав рот рукой, она медленно пятилась назад. Первое, что мне бросилось в глаза, это её чуть округлившийся животик, в котором зародилась новая жизнь, жизнь их ребёнка. Это ошарашило меня так, что сердце замерло на несколько мгновений. Пока я страдал, они наслаждались любовью и уже успели зачать ребёнка! Они оба достойны умереть на моих руках мученика! Видимо, эти мысли отражались на моём лице, она всё поняла и побежала прочь. Я бросил безжизненное тело её возлюбленного и погнался за ней. Глупая, она решила, что стены их лачуги смогуть преградить дорогу моему гневу и ненавести! Словно ураган, я сорвал двери с петель и, ворвавшись в крохотную комнатку тут же нашёл её, забившуюся в угол, с раскрытым в немом крике ртом. Она закрывалась от меня своими тонкими ручками, которыми ещё недавно обнимала ничтожного мальчишку, валяющегося сейчас в луже собственной крови на пыльной улочке. Мельком оглядев комнату, я увидел их любовное ложе и тут же понял, что сделаю дальше. Схватив за волосы, я оторвал её от пола, бросил на нищую лежанку и сорвал с неё одежду. Она должна поплатится за мои страдания и уже ничто не сможет спасти её от заслуженного наказания. Я взял её силой, во мне проснулся сам дьявол и теперь он управлял моим телом. Безумство насилия продолжалось до тех пор, пока я не почувствовал, как её тело подо мной забилось в смертельных судорогах. Всё вокруг было в крови, это была её кровь и кровь неродившегося младенца. Я машинально нащупал жилку на её шее и понял, она мертва. Это слегка отрезвило меня, но полное осознание так и не наступило. Я сел на кровати, возле мёртвого тела моей мечты и сидел так долго, что ноги затекли. Не волновало то обстоятельство, что меня может кто-то увидеть, застать на месте преступления. Я встал и побрёл прочь, не видя ничего вокруг. Я был опустошён.