Инцел на службе демоницы 1 и 2: Секса будет много (СИ) - Блум М.

Я даже не знал, напрягало это «если» еще больше или давало надежду. То есть все-таки был шанс не сдохнуть?

Разрывая черноту, ярко вспыхнул огненный вихрь — универсальный адский способ не говорить там, где можно показать. Он закрутился, увеличиваясь в размерах, и вскоре в самом его центре появилась картинка — знакомая ванная в комнате Алгон и Милы в общаге, где я пару раз бывал. Из раковины текла вода, и капли щедро разлетались во все стороны. Засунув руку под струю, Алгон яростно терла алую метку с уродливой половинкой разбитого сердца. По всему, это был вечер после Белого бала.

— Идиот! Придурок! — всхлипывая, но не плача, ругалась она. — Бабник недоделанный!..

Пальцы двигались по запястью все сильнее, грозясь растереть кожу до крови.

— И сама хороша! — она с досадой взглянула на собственное лицо в зеркале. — Дура!..

— Что, — вдруг раздался голос Сэла за ее спиной, — опять то же самое?

Вздрогнув, она молнией обернулась.

— И на крышу опять полезешь? — Сэл, появившийся из ниоткуда, с иронией кивнул на ее запястье. — Разбитое сердце… Из всех способов пойти туда ты выбрала самый унизительный…

Ничего не ответив, Алгон мрачно спрятала руку за спину.

— А я предупреждал, — он прищурился, — чтобы не влюбилась…

— Я и не влюбилась, — нахмурилась она.

— Хотя, — он словно не слушал, — с фамильярами Би всегда так. Все поддаются их очарованию. Но все же думал, ты немного осмотрительнее.

— Я не влюбилась! — сердито повторила она.

— Как скажешь…

Сэл подхватил ее руку, спрятанную за спиной, и мягко потянул. Алгон нехотя поддалась. Повернув запястьем к себе, он медленно провел ладонью по метке, и уродливое сердце, которое она не могла стереть сама, бесследно исчезло от его касания.

— На Красном балу, — выпуская ее руку, сказал Сэл, — мне надо будет с ним поговорить. Наедине. Чтобы она не вмешалась. Надеюсь, тебе ничего не помешает мне помочь…

Алгон поджала губы, не спеша с ответом.

— С ним же ничего не случится? — наконец спросила она.

— Похоже, — насмешливо бросил он, — эту метку тебе надо было оставить на память. На годик-другой…

Алгон надулась.

— Ты же знаешь, — уже серьезно продолжил он, — я не решаю проблемы силой, только головой. И раз уж тебя так это волнует, ему эта встреча будет намного полезнее, чем мне…

Она надулась еще сильнее.

В следующее мгновение огненный вихрь бешено закрутился, становясь все меньше, а потом с легким хлопком взорвался и исчез в затянувшей все черноте.

— Мой совет на будущее, — глядя на меня сверху вниз, сказал Сэл, — не зли девушек, которым на тебя не плевать. Если оно, конечно, у тебя наступит…

Внезапно все чувства вернулись, включая способности говорить и двигаться. Хотя последняя была бесполезной: двигаться я толком не мог. Мучительная боль, копившаяся все это время, безжалостно накрыла меня целиком, пронзая дикими вспышками то в одном месте, то в другом. Чувствуя резкий вкус крови во рту, я даже не мог понять, что сломано, что вывихнуто, а что просто отбито. Оставалось лишь ощущать каждой вопящей клеточкой, как полезна мне эта встреча.

Стоя рядом, Сэл спокойно наблюдал, как я корчусь в попытке найти наименее болезненную позу, которой, казалось, не было.

— Лично к тебе у меня никаких счетов, — заметил он. — Ты мне по-своему даже нравишься. Хотя в целом на тебя плевать. А вот для нее у меня есть послание, и ты вполне можешь его передать…

Он распахнул ладонь, и в ней что-то ярко свернуло.

— Узнаешь свой оберег?

Осторожно подхватив пальцами, он показал небольшую булавку с черной головкой — точно такую же, как ту, что Би надела на меня на комиконе.

— Вообще я не люблю таким пользоваться. Слишком жестоко, на мой вкус.

Наклонившись, Сэл двумя пальцами оттянул рубашку на моей груди и аккуратно воткнул булавку.

— В прошлый раз, — выпрямился он, — тебе несказанно повезло встретиться с таким и не узнать, как это работает. Сейчас я тебе покажу…

Превозмогая боль, я стиснул зубы и потянулся убрать эту булавку. Однако, опережая, Сэл слегка крутанул свой палец — и мне сразу стало плевать на все. По сравнению с тем, что со мной происходило сейчас, вся прошлая боль была лишь легким покалыванием. Каждый сустав словно выворачивался в том направлении, куда он показывал пальцем. Я даже не думал, что мое тело способно на такую гибкость — она была за гранью разумного, за переделами человеческого. Казалось, еще немного — и, небрежно играя мной как безвольной куклой, он выкрутит мне руки и ноги с корнем, а голову оторвет. Это реально была темная магия, которая болью, страхом и неизвестностью могла сломать любого еще до того, как убьет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— С этим «оберегом», — его спокойный голос еще больше усиливал пытку, — я могу приказать твоему сердцу остановиться — и оно остановится. Могу вывернуть тебя наизнанку — и ты вывернешься. Могу даже приказать разлететься на атомы — и ты разлетишься…

Его палец замер, и все мое тело застыло как растянутое на канатах в ожидании того, что будет дальше.

— Такова сила этой булавки, — назидательно добавил Сэл. — Ты становишься марионеткой того, кому она принадлежит. Ты жив, пока она на тебе. И сдохнешь, если снимешь.

Он махнул рукой, и боль неожиданно отступила. Точнее, все пылало точно так же, как и после пинков его инкуба, но, по сравнению с наглядной демонстрацией, которую я только что пережил, эта старая боль воспринималась сущей мелочью. Хотя встать я по-прежнему не мог — тело словно не верило, что я снова его хозяин. Булавки на груди, которая, казалось, впивалась прямо в сердце, после его слов я больше не рисковал касаться. Сейчас не было оснований ему не верить.

— А взял бы благословение, — заметил Сэл, — и этого разговора бы не было.

— Считаете, что я продешевил? — прохрипел я.

Собственный голос звучал так глухо, будто и связки выкрутило вместе с суставами.

Сэл хмыкнул.

— Есть люди, которые шутят даже на эшафоте. Ты, видимо, из таких. Нет, — он качнул головой, — все ты сделал правильно. С благословением с тобой бы разбирался не я, а рай. Потому что ты бы стал их. И уж они, поверь, сразу бы нашли, за что тебя убить. Да что там, уже бы убили…

Сыто и роскошно, значит? Если бы мне не больно было смеяться, я бы уже смеялся. Без проблем и забот до конца жизни? А ведь они не уточняли, когда наступит этот конец. Как практично, накормили бы, а потом бы за тем же столом и грохнули. Чудесно же действует их благословение!

— А так, — продолжал Сэл, — формально тебя убивать до сих пор не за что. Но наша дорогая Джи, красотка, которую ты однажды так неосторожно полапал, думает иначе. А главный палач рая может быть очень настойчив… В общем, слушать про тебя там уже устали, поэтому, чтобы не нарушить собственные правила и при этом решить проблему, они поручили дело нейтральной стороне. То есть мне…

Боль снова стала усиливаться, взрываясь вспышками по всему измученному телу. Его слова нервно пульсировали в голове, словно заставляя оставаться в сознании.

— Однако это дает тебе шанс, — не умолкал рядом Сэл, видимо, решивший заговорить меня до смерти. — Никто не ожидает, что я сделаю работу хорошо. Все знают, что свою выгоду я ценю больше всего… — он сделал небольшую паузу. — Скажем так, я пытался тебя убить, но потом отвлекся на собственный интерес. Если выживешь, то вопросов не будет ни к тебе, ни ко мне. Но это будет зависеть не от меня и не от тебя…

Это был самый вдохновляющий спич, который я слышал. После него прямо-таки хотелось жить.

Сэл вновь распахнул ладонь, и, появившись из ниоткуда, там засверкал мой медальон.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Забрал бы себе, моей бы дурочке такой точно не помешал, — он кивнул на отключившуюся Алгон. — Но без Би ее игрушка не будет работать. Впредь носи поаккуратнее, второго такого в целом мире нет. Если выживешь, конечно…

От этого «если выживешь», которое он произносил намеренно навязчиво, меня уже начинало подташнивать.