Темный карнавал - Рэй Брэдбери

– Отпустить, – умудрился вставить слово Фортнем и повесил трубку. Чудилось, он еще слышит вокзальный шум с железнодорожного узла в трехстах километрах к югу, крик кондуктора: "Займите свои места!" и тяжкое грохотанье поезда, отправляющегося в непроглядно черную ночь. Синтия неторопливо вошла в гостиную.

– Какого же дурака мы сваляли! – сказала она.

– А представляешь, каково мне?

– Интересно, кто же тогда послал ту телеграмму и зачем?

Он плеснул себе виски и застыл посреди гостиной, уставившись на стакан.

– Хорошо, хоть с Роджером все в порядке, – наконец сказала жена.

– Где там!

– Но ведь ты сам только что сказал…

– Я ничего такого не говорил. Но коль он заверяет, что все хорошо, вытащить его из поезда и препроводить домой было бы непросто. Скорее всего, ничего бы у нас не вышло. Телеграмму он послал, а потом почему-то передумал. Но почему, почему? – Потягивая виски, Фортнем мерял шагами комнату. – Зачем было предупреждать о заказных бандеролях? В этом году всего-то была одна, та, которую сегодня утром получил Том…

Его голос дрогнул. Не успел он опомниться, как Синтия уже стояла у корзины для ненужных бумаг и тащила оттуда смятую обертку с заказной бандероли.

На почтовом штемпеле стояло: "Нью-Орлеан, Луизиана". Синтия подняла глаза.

– Нью-Орлеан. По-моему, как раз туда направляется Роджер.

Вспомнилось, как щелкнул дверной замок, и в воображении возникла картина: ручка опускается, дверь распахивается и закрывается. Другая дверная ручка повернулась, дверь отворилась, закрылась. И так же пахнуло влажной землей.

Он машинально набрал номер. Долго никто не подходил, наконец Дороти Уиллис взяла трубку. Фортнем представил, как сидит она одна, а во всех комнатах горит свет. Он поговорил с ней о том о сем, потом откашлялся и спросил:

– Дороти, может, тебе покажется глупым мой вопрос, но вы не получали на днях каких-нибудь срочных заказных бандеролей?

– Нет, – чуть слышно сказала она. И, поколебавшись, добавила: – Хотя… Погоди… Третьего дня была одна. Я ведь думала, ты в курсе! Дети в нашем квартале нашли наконец занятие по душе.

– Какое занятие? – с расстановкой спросил Фортнем.

– Да что ты разволновался? Дети выращивают грибы. Что в этом дурного?

Фортнем прикрыл глаза.

– Хью? Ты слушаешь? – спросила Дороти. – Я говорю, нет ничего дурного в том, что они…

– Выращивают грибы? – наконец отозвался Фортнем. – Нет. Ничего дурного.

И медленно опустил трубку.

Ветер шевелит занавески, словно сотканные из лунного света. Тикают часы. Глухая ночь вплыла в окна и наполнила спальню. Кажется ему, что сегодняшнее утро отдалилось на миллион лет, но по-прежнему внятно разносится в воздухе голос миссис Гудбоди. Слышит он, как Роджер изливает душу, и солнце вновь затягивается тучами. Слышит, как по телефону кроет его полицейский из южного штата. И опять – голос Роджера и замирающий вдали перестук колес на рельсовых стыках. И снова миссис Гудбоди выкрикивает из-под забора:

– Господи, а как быстро растут!

– Кто растет?

– Да эти, Marasmius oreades!

Он мигом открыл глаза. Сел. И через минуту уже листал в библиотеке на первом этаже энциклопедический словарь. Указательный палец остановился на словах: "Marasmius oreades – грибы, обильно произрастают на влажных почвах летом и ранней осенью…" Он опустил руку, книга захлопнулась.

Фортнем сошел с крыльца во двор. Во мраке летней ночи вспыхнул огонек сигареты. В небе мелькнул метеор и, не долетев до земли, сгорел. Ласково шелестят деревья. Легко стукнула входная дверь. Синтия в халате подошла к нему.

– Не спится?

– Жарко, наверное.

– И совсем не жарко.

– Да, скорее прохладно, руки коченеют, – откликнулся он. Несколько раз затянулся и, не глядя на нее, сказал:

– Синтия, что если… – Он вдруг осип и замолк. – В общем, что если Роджер сегодня утром был прав? И миссис Гудбоди – тоже? Если и в самом деле случилось что-то страшное?

Он кивком головы показал на небо, усеянное мириадами звезд.

– Например, на Землю вторглись существа из других миров?

– Хью…

– Нет, погоди, позволь мне пофантазировать.

– Никакого вторжения не было, это совершенно очевидно. Мы бы обязательно заметили.

– Положим, кое-что мы все-таки замечаем, например появилось ощущение дискомфорта. Ну так как? Что нужно сделать, чтобы нас покорить? Чем могут воспользоваться инопланетяне, задумывающие вторжение?

Синтия взглянула на небо и хотела ответить, но он снова заговорил.

– Нет-нет, это не метеоры и не летающие тарелки, видимые невооруженным глазом. Может быть, бактерии? Они тоже летят к нам из космоса, так ведь?

– Да, я об этом читала.

– Каждую секунду несметные полчища бактерий, пыльцы, вирусов, спор бомбардируют нашу планету многие миллиарды лет. И сейчас мы тоже сидим под невидимым дождем. Они падают всюду: на города и поселки по всей стране, падают и к нам в палисадник.

– К нам?

– И к миссис Гудбоди. Но люди вроде нее постоянно обрызгивают растения ядами, пропалывают, рвут сорняки, сбивают поганки и мухоморы. Неземной твари трудно выжить в городе. Мешают также погода и климат. Лучше всего им, наверное, на юге: в Алабаме, Джорджии, Луизиане. Там, во влажных болотах, они могут вырасти до приличных размеров.

Тут Синтия рассмеялась.

– Ты сам не знаешь, что говоришь! Скажи еще, что теплицей или – как там ее – лабораторией, приславшей Тому бандероль с этих самых "Великих болот", управляют шестифутовые грибы с другой планеты!

– И правда, смешно получается.

– Смешно! Да это просто бред! – И она мило вскинула головку.

– Боже мой! – неожиданно разозлившись, воскликнул он. – Что-то происходит, ты это понимаешь?! Миссис Гудбоди выпалывает и травит ядом Marasmius oreades. А что такое – Marasmius oreades? Грибы. И тут же приходит заказная срочная бандероль. А что в ней? Грибы для Тома. Ты, конечно, скажешь – совпадение. Тебе этого мало? Ну что ж! Роджер боится, что вскоре может погибнуть. И через несколько часов исчезает, а с дороги присылает нам телеграмму, чтобы мы не принимали – чего? Заказных срочных бандеролей с грибами для Тома. И сын Роджера получил такую посылку. Откуда приходят эти бандероли? Из Нью-Орлеана! А куда направляется Роджер? В Нью-Орлеан! Видишь, как все связано. Не будь столько общего у разрозненных, казалось бы, фактов, я не стал бы расстраиваться. Но Роджер, Том, Джо, грибы – все сплетается в один узор!

– Не злись. – Она стала серьезной, но в глазах по-прежнему мелькала усмешка.

– Я не злюсь! – почти кричал Фортнем. Продолжать он не мог. Еще слово, и она покатится со смеху. Перекрикивать ее смех – бр-р! Он молча оглядывал дома вокруг и думал о темных подвалах, в которых соседские мальчишки, начитавшись "Популярной механики", все как один выращивают грибы – из рассады, купленной на их карманные деньги. В детстве он тоже заказывал по почте химикалии, семена, черепах, бесчисленные притирки и тошнотворные мази. Сколько же сегодня домов в Америке, где в кромешной подвальной тьме растут грибы и пестуют их в простоте душевной дети? Тысячи? Миллионы?