Коллекция - Мария Барышева

— Господи, что это за жуть?!

— Мужчина убивает свою любовницу, — неохотно пояснила Кира и взглянула на монитор так, словно не могла понять, что это такое.

— Натурально как ты сделала, — сказал Иван Анатольевич, с любопытством разглядывая пластилиновое творение. — Прямо каждая черточка, даже эмоции… Да ты, прямо, мастер, тебе б заниматься… Только почему тебя такая жуть-то вдохновляет?

— Это очень жизненно… — Кира потерла лоб и зевнула.

— Кстати, у мужика очень знакомое лицо, — дядя склонился еще ниже. — С кого лепила?

— С одной фотографии, — ответила Кира, роясь в бумагах и пытаясь понять, чем именно ей сегодня следовало заниматься. — А вообще… я его не знаю… Так, случайно… посмотрела…

— И все-таки, занимайся творчеством в перерыв или дома, — он выпрямился и постучал кончиками пальцев по столешнице. — У тебя работы навалом, между прочим… Кстати, почему ты так давно не была в больнице?

— Я… у меня сейчас нет времени, — Кира стрельнула глазами в сторону фигурки, потом взглянула на дядю, пытаясь придать лицу выражение озабоченности, но лицо слушалось плохо, считая, что выражение жесткости и цинизма пойдет ему гораздо больше. — Как освобожусь, зайду. В конце концов, запасов там на неделю, лекарств купили впрок достаточно, за уход мы заплатили, Стас без изменений — лежит себе и лежит, если что, нам сразу сообщат — к чему там я? Если я буду там сидеть ежедневно, лучше ему от этого не станет.

На его лице на мгновение появилось некое усилие, словно он изо всех сил пытался что-то сдержать, но почти сразу же оно разгладилось и тут же по нему расползлось огорчение и недоумение.

— Кир, я тебя не узнаю, — сказал Иван Анатольевич. — Как ты можешь так говорить? Он же твой брат.

— Он… — Кира облизнула губы и напряглась. — Да, я зайду сразу же, как… У меня сейчас… у меня кое-какие дела…

Знал бы ты, кто он, мой бедный простодушный дядя… Знал бы ты, кто все мы. Твой племянник — убийца, твоя жена — сволочь, твоя тетка — ведьма, а твоя племянница — сумасшедшая стерва… да и тоже уже убийца. Славный заборчик. Одна милая счастливая семья.

— Ты плохо выглядишь, — на лице дяди Вани появилась тревога. — Кира, что с тобой творится в последнее время? Я же вижу, что у тебя что-то неладно. Ничего не объясняешь… Ты хоть ешь?

— Очевидно, да, раз до сих пор не упала, бездыханная, на клавиатуру, — Кира взглянула на часы. — Все в порядке, дядь Вань, не беспокойся. Я просто… — она развела руками. — Просто.

— Темнишь ты, вот что, — сказал он, неохотно отходя, но тут же остановился. — Кстати, ты не в курсе, куда Михеев запропастился? Неделю уже его нет. Вы ж с ним, вроде как приятельствовали?..

Кира пожала плечами, пристально глядя на экран.

— Не знаю, сама его давно не видела, а сотовый его не отвечает. Ты домой ему звонил?

— Да звонил… Только там ничего не знают, сами уже беспокоятся. Сообщения, правда, от него приходят — мол, у какого-то приятеля засел, с новой программой ковыряются, сильно занят, поэтому на звонки отвечать не будет… Нет, ну бывало и раньше, что он так пропадал… с программами… и нам потом его изыскания были только на пользу… Но — то день, ну два… а тут…

— Да появится — куда он денется?! — Кира дернула уголком рта. — Главное, чтоб он опять кому-нибудь чего-нибудь не посоветовал.

— С него станется!.. Ладно, заказчик вот-вот придет… — дядя хмыкнул и наконец ушел. На лице Киры появилось облегчение, почти сразу же сменившись выражением тупой боли. Она прижала ладони к губам, потом провела ими по лицу, надавливая, будто хотела содрать с него кожу, и ее пальцы вплелись в распущенные волосы.

Ей было очень плохо. Несмотря на все, что случилось, несмотря на то, что она знала о Егоре и даже на то, что он пытался сделать и сделал бы, если б не тени-стражи, сейчас ей его не хватало — не хватало безумно, не хватало его шуточек, глупостей и подковырок, и растерянных рассказов об очередной глупой ситуации, в которую он угодил. Конечно, осталась его тень на стенах ее дома, но она может только бродить взад-вперед и колотиться о невидимое стекло — и ничего больше, и лучше б она пропала — жуткое напоминание о том, что она сама отдала Михеева на растерзание псам. То, что осталось от него, могло бы жестами отвечать на ее вопросы, если б захотело, но Кира ни разу ни о чем его не спросила и была рада, что жуткая тень появилась всего лишь раз.

Как бы она хотела вернуть их всех обратно — всех, даже дурочку Владу, которая, в сущности, была не так уж плоха. Вернуть такими, о которых она еще ничего не знала, а знание это пусть заберут — оно ей не нужно. Ту смешливую Вику, которая встречала ее во дворе, того Стаса, с которым они танцевали неуклюжий вальс возле старого рояля, того Егора, который покаянно вздыхал, сидя на перилах с сигаретой и болтая длинными ногами, ту Владу, которая зыркала на всех густонакрашенным взором… и того Вадима, который обнимал ее на скале среди бушующих волн. Только о Сергее не думалось совершенно, и порой она удивлялась, что его исчезновение прошло для нее совершенно незаметно. Пропал ли он сам по себе или в ее квартире — Киру это не интересовало, словно Мельникова никогда и не было на свете. Странно проходят иные люди через твою жизнь — вроде были близкими, а вспомнить о них нечего, да и незачем.

А Вадима она не видела очень давно. Его не было во дворе, когда Кира шла на работу, не было и когда она с нее возвращалась, и когда бы она вечером или ночью не выглядывала на улицу, свет не горел в его окнах. Пару раз она позвонила ему, но Вадим не снял трубку. Вчера Кира, вконец обеспокоенная, переломила свою гордость и поднялась к нему, долго звонила в дверь, но дверь не открылась, и за ней не было слышно ничьих шагов. Внезапно она испугалась, что и Вадим тоже исчез — пробрался тайком в ее квартиру, чтобы все-таки выяснить… и его забрали… Но потом одернула себя, отчетливо вспомнив выражение лица Князева тогда, в подъезде. Он не вошел бы в квартиру даже под страхом смерти. „Даже моей смерти“, — мрачно подумала Кира, спускаясь по лестнице. Утром, встретив Софью Семеновну с Лордом, она спросила, давно ли та видела Князева, и та ответила, что буквально час назад. Ее голос показался Кире враждебным, а выражение глаз — затаенно-опасливым, словно девушка могла в любую секунду вцепиться ей в горло.

— Что вы на меня так смотрите?! — не выдержала Кира.

— Нормально смотрю, — старушка пожала плечами и величественно удалилась, уводя Лорда, который упирался и никак не хотел уходить.

Кира вздохнула, еще раз взглянула на пластилиновую сцену убийства — и чего ее пальцам так нравится воспроизводить все, что ей довелось увидеть? — потом открыла городской телефонный справочник и набрала в окне поиска „Стадниченко Юрий Валентинович“. Именно так звали человека, пластилиновая копия которого душила женщину в пластилиновой ванне.