Арлекин. Скиталец. Еретик (сборник) - Бернард Корнуэлл

– А где сейчас Шарль? – спросил Томас.

По иронии судьбы Жанетта, в попытке снискать благосклонность герцога, назвала сына в честь него[25].

– Он в башне Ронселет, – сказала Жанетта, – это к югу от Рена. Его отдали на воспитание тамошнему сеньору. – Она повернулась к Томасу. – Вот уже почти год, как я не видела своего мальчика.

– Башня Ронселет, – повторил Томас. – Это замок? Крепость?

– Я там не была. Башня и башня. Наверное, замок.

– Ты уверена, что мальчик там?

– Я ни в чем не уверена, – устало сказала Жанетта, – но я получила письмо, в котором говорилось, что Шарль находится там, и у меня нет причины в этом сомневаться.

– А кто написал это письмо?

– Я не знаю. Оно не было подписано.

Несколько шагов графиня прошла молча, тепло ее ладони грело пальцы Томаса.

– Это все Бела, – промолвила Жанетта после затянувшегося молчания. – Конечно, доказательств у меня нет, но это наверняка его происки. Мало ему того, что он завладел моим домом, а Карл Блуа забрал у меня ребенка, так он хочет и вовсе меня извести. Подкинул это письмо в надежде, что я сунусь в Ронселет и попаду в руки Карлу Блуа. Я уверена, что это дело рук Бела. Он ненавидит меня.

– За что?

– А ты как думаешь? – насмешливо спросила графиня. – У меня есть то, чего он хочет, то, чего хотят все мужчины. Но он этого не получит.

Они продолжили свой путь по темным улочкам. Из некоторых таверен доносилось пение, где-то женщина ругала своего мужа. Залаяла, но тут же умолкла собака. Дождь барабанил по соломенным кровлям, капал с навесов и делал скользкой утоптанную глину улицы. Впереди медленно разрасталось красное свечение, и наконец Томас увидел пламя от двух жаровен, греющее стражей у южных ворот. Ему вспомнилось, как он, Джейк и Сэм открыли эти ворота, чтобы впустить английскую армию.

– Я дал тебе слово, что верну Шарля, – напомнил он своей спутнице.

– Мы с тобой, – ответила Жанетта устало, – дали слишком много обещаний.

Вид у нее был очень утомленный.

– Мне пора начинать выполнять свои, – сказал Томас. – Но чтобы добраться до Ронселета, мне потребуются лошади.

– Я могу дать лошадей, – предложила Жанетта, остановившись у погруженного в темноту входа. – Я живу здесь, – продолжила она, а потом заглянула Томасу в лицо. Он был высоким, но и она была почти такого же роста. – Граф Ронселет – прославленный воин. Ты не должен погибнуть, чтобы только исполнить обещание, которого тебе не следовало давать.

– И все же я его дал, – заметил Томас.

Она кивнула:

– Это правда.

Последовало долгое молчание. Томас слышал, как по стене расхаживает часовой.

– Я… – начал он.

– Нет, – поспешно сказала Жанетта.

– Я не…

– В другой раз. Мне надо привыкнуть к тому, что ты здесь. Я устала от мужчин, Томас. Со времен Пикардии… – Она умолкла, и Томас решил, что слов больше не последует, но тут графиня пожала плечами. – Со времен Пикардии я живу как монахиня.

Он поцеловал ее в лоб.

– Я люблю тебя, – сказал Томас, ничуть не покривив душой, но все равно удивившись тому, что произнес это вслух.

Какое-то время она молчала. Отраженный свет от двух жаровен отсвечивал красным в ее глазах.

– А что случилось с той девушкой? – спросила Жанетта. – С той бедной крошкой, о которой ты так заботился?

– Плохо заботился, – ответил Томас. – Я не сумел защитить ее, и она умерла.

– Все мужчины – ублюдки, – заявила его спутница и потянула за веревку, поднимавшую дверной засов. Она немного помедлила, а потом сказала: – Но я рада, что ты здесь.

И, не оглядываясь, скрылась за дверью. Дверь затворилась, и засов опустился.

Сэр Джеффри Карр уже решил, что он дал маху, отправившись в Бретань. Шло время, а о Томасе из Хуктона так ничего и не было слышно, а когда лучник наконец объявился, он, казалось, меньше всего собирался искать какое-либо сокровище. Подобное бездействие казалось странным, и сомнения сэра Джеффри все усиливались. Но тут наконец Пугалу удалось выяснить, что за планы вынашивал Томас из Хуктона, и то, что он узнал, привело сэра Джеффри в дом мэтра Бела.

Ла-Рош-Дерьен поливал дождь. Старожилы говорили, что это была одна из самых сырых зим на их памяти. Канава за пределами укрепленной городской стены переполнилась и разлилась так, что напоминала крепостной ров, а многие пойменные луга реки Жанди походили на озера. Улицы города раскисли, сапоги вязли в липкой грязи, и женщины ходили на рынок в неуклюжих башмаках на толстой деревянной подошве, предательски скользивших на неровных улицах. Вдобавок и подолы их платьев были заляпаны грязью. С другой стороны, затянувшиеся дожди защищали от огня и существенно затрудняли какие бы то ни было осадные действия. Осадные машины, будь то катапульты, требюшеты или пушки, нуждались в твердой почве, а не в трясине, да и люди не могли идти в наступление по болоту. По слухам, Ричард Тотсгем без устали молил Бога о продлении и усилении дождей и возносил благодарность за каждое утро, которое выдавалось серым и туманным.

– Промозглая нынче зима, сэр Джеффри, – приветствовал Бела Пугало, украдкой присматриваясь к своему гостю.

Лицо его показалось законнику грубым и безобразным, а одежда, хотя из прекрасной материи и хорошего шитья, явно предназначалась для более плотного человека. Из чего следовало, что или англичанин недавно резко похудел, или, что казалось более вероятным, он позаимствовал это платье у мертвеца.

Висевший на его поясе свернутый в кольцо кнут производил странное впечатление, но Бела не претендовал на то, будто разбирается в воинском снаряжении.

– Надо же, как нынче дожди зарядили, – продолжил он, жестом приглашая Пугало сесть в кресло.

– Зима такая, словно черт обмочился, – проворчал сэр Джеффри, чтобы скрыть свою нервозность, – ничего, кроме дождя да холода.

Он нервничал, так как полной уверенности в том, что, как судачили в тавернах, этот тощий осторожный законник сочувствует Карлу Блуа, у него не было. Вдобавок Дикона и Попрошайку ему пришлось оставить внизу, во внутреннем дворе, а без них Пугало чувствовал себя не в своей тарелке. Особенно если учесть, что рядом с костлявым крючкотвором маячил здоровенный детина в толстом кожаном нагруднике и с длинным мечом на боку.

– Пьер охраняет меня, – пояснил Бела, приметив, как поглядывает на здоровяка сэр Джеффри. – Защищает от врагов, которые заводятся у каждого честного юриста. Пожалуйста, сэр Джеффри, прошу присесть.

Он снова указал жестом на кресло. В очаге теплился слабый огонь, дым втягивался в новый, недавно устроенный дымоход. Физиономия законника была голодной, как морда горностая, и бледной, словно брюхо ужа. Он носил длинный черный камзол, отороченный черным мехом, и черную шляпу, прикрывавшую уши, хотя сейчас он слегка сдвинул ее набок, чтобы слышать Пугало.