Сборник 'ИЗБРАННОЕ' - Теодор Гамильтон Старджон

                                                                                                   Иллюстрация  William Timmins

Через несколько минут Том поднял голову и застонал. Он перекатился на спину, сел, положил подбородок на колени. Боль, волна за волной, захлестывала его. Когда она немного утихла, он подполз к бульдозеру и, перебирая руками гусеницу, заставил себя подняться на ноги. А затем начал почти бессознательно калечить машину. Нужно было, чтобы она не смогла сдвинуться с места — по крайней мере, этим вечером.

Он открыл кран под топливным баком и дал теплой желтоватой жидкости стечь на землю. Он открыл крышки резервуаров и включил помпу. Он нашел в инструментальном ящике кусок проволоки и закрепил им компрессионный рычаг. Он прополз вдоль машины, открыл капот, вытащил воздушный фильтр, снял с себя рубашку и запихал ее в трубу. Он выжал сцепление на полную катушку и закрепил его в этом положении. И перекрыл подачу топлива из бака в двигатель. А потом он тяжело сполз на землю и, шатаясь, пошел к тому краю плато, где оставил Риверу.

Они узнали, что Том ранен только через полтора часа. До того все были слишком заняты — сооружали носилки для пуэрториканца, строили ему укрытие — ящик от самосвала с армейской непромокаемой палаткой в качестве крыши. Потом искали аптечку и медицинский справочник и оказали всю медицинскую помощь, какую могли — перевязка, шина, наркоз. Том был весь в синяках, а его правая рука выглядела как хорошо прожаренный бифштекс — там, где он зацепился за выхлопную трубу. Они привели его в порядок — старина Пиблз обращался с бинтами и сульфопорошком не хуже настоящей медсестры. И только потом они начали говорить.

— Я однажды видел человека, который упал с катка, — сказал Деннис, когда они уже сидели за столом вокруг кофейника и жевали армейские рационы. — Он сидел себе и смотрел по сторонам. Ну, сидел на поручне своей кошки. А кошечка наткнулась на камень и взбрыкнула. Его выбросило прямо перед ней. Когда его нашли, он был десять футов в длину. — Деннис втянул немного кофе, чтобы разбавить тот кусок, сквозь который он говорил, и шумно чавкнул. — Нужно быть идиотом, чтобы сидеть половиной задницы даже на катке. Не могу понять, почему этот пуэрторикашка вел себя так на бульдозере.

— А это было не так, — сказал Том.

Келли потер свой острый подбородок.

— То есть он сидел в кресле и его вышвырнуло?

— Именно.

Через несколько минут недоверчивого молчания Деннис спросил:

— Что ж он тогда делал? Работал за шестьдесят километров в час?

Том оглядел круг лиц, освещенных ярким искусственным светом большого фонаря и подумал, какова была бы их реакция, если бы он просто рассказал все, как было. Ему ведь нужно было что-то сказать, а правда выглядела совершенно неправдоподобно.

— Он работал, — наконец сказал Том, — выворачивал камни из стены в старых развалинах там наверху. Какой-то камень вылетел и попал по машине, ну, и наверное, покалечил предохранительный клапан. Машина встала на дыбы как сумасшедшая лошадь. А потом поехала.

— Поехала? Сама?

Том открыл рот, потом закрыл его и кивнул.

— Да-а, вот такие штуки и происходят, когда механик садится на место оператора, — протянул Деннис.

— Причем тут это! — взвился Том.

— Том, а что с Семеркой? — быстро спросил Пиблз. — Там что-нибудь поломано?

— Так, кое-что, — ответил Том. — Проверь рычаги управления. Да, и еще она была горячая.

— У нее что-то лопнуло, — сказал Харрис, полный молодой человек с плечами бизона, известный своим пристрастием к спиртным напиткам.

— Ты-то откуда знаешь?

— Да я видел ее, когда мы с Элом возвращались с носилками для мальчика, пока вы там строили дом. Из нее хлестала горячая вода.

— Ты хочешь сказать, что вы прогулялись до кургана, чтобы посмотреть, как там бульдозер, когда малыш валялся там… Я же сказал вам, где он!

— До кургана? — маленькие глазки Эла Новелза чуть не выскочили из орбит. — Когда мы пришли, эта кошечка тихо стояла себе в двадцати футах от Риверы!

— Что?!

— Так и было, Том, — сказал Харрис. — Что с тобой. Ты где ее оставил?

— Да я же говорил… около кургана… там старое здание…

— А стартер у тебя работал?

— Стартер? — мозг Тома мгновенно воспроизвел картину маленького двухцилиндрового газолинового двигателя, прикрепленного к большому дизелю. Он вдруг вспомнил, как стоял рядом с заглохшей машиной, слушая шум кипящей воды. — О черт, нет!

Эл и Харрис переглянулись.

— Ты наверное был в шоке, Том, — тепло сказал Харрис. — Мы услышали ее еще на полпути вверх по склону. Ты же знаешь, ее трудно перепутать с чем-нибудь еще. Мне даже показалось, что она с грузом.

Том уперся сжатыми кулаками в виски.

— Когда я ушел, она стояла, — спокойно сказал он. — Я открыл клапана и закрепил рычаг. Я даже заткнул в мотор мою рубашку, слил горючее. Но… но не выключил стартер.

Пиблз спросил, зачем он там столько возился. Том посмотрел мимо него и покачал головой.

— Мне нужно было выдернуть провода. Я совершенно забыл о стартере, прошептал он. — Харрис, ты говоришь, что стартер работал, когда вы поднялись наверх?

— Нет. Она стояла спокойно. И была страшно горячая. Я бы сказал, что стартер спекся. Это должен быть он, Том. Ты оставил его работать и он как-то зацепил большой двигатель, — судя по голосу, Харрис не был уверен в собственных словах — для того, чтобы завести такой мотор, нужно совершить семнадцать разных действий. — Наверняка она доползла туда на маленьком моторе и на парах.

— Я один раз проделал такой номер, — рассказывал Чаб. — Что-то у меня сломалось на Восьмерке, мы тогда строили шоссе. Я ее три четверти мили на стартере проволок. Только мне приходилось останавливаться каждые сто ярдов, чтобы дать ей остынуть.

— Мне кажется, — не без сарказма сказал Деннис, — что Семерка заимела зуб на нашего пуэрторикашку. Сначала попыталась прикончить его; а потом вернулась, чтобы завершить плохо сделанную работу.

Эл Новел как-то странно хихикнул.

Том встал, покачал головой и пошел между контейнеров к импровизированному госпиталю, который они соорудили для Риверы.

Внутри горел тусклый свет, Ривера лежал неподвижно, глаза его были закрыты. Том прислонился к двери — отверстию в ящике — и наблюдал за ним какое-то время. За спиной он слышал гул голосов от стола. Ночь была тихой и безветренной. Лицо Риверы было того особенного цвета, какой приобретает смуглая кожа после сильной потери крови. Том посмотрел на грудь юноши и на какую-то долю секунды ему показалось, что тот не дышит. Том вошел и положил руку на сердце раненого, Ривера зашевелился, открыл глаза, вдохнул, дыхание отозвалось бульканьем где-то