Ангел-мститель (СИ) - Ирина Буря

операции карателей ей требуется находиться в полном здравии, и намекал…. нет, почему, прямо говорил о том, какой тяжелый моральный ущерб нанесла ее травма ее родителям и друзьям.

О чем с ней говорил Тоша, я не знаю — он проведывал ее исключительно в наше с Татьяной отсутствие. В мое отсутствие, надо понимать. Обиделся, понимаете ли, что ему мягко и ненавязчиво на его место в ангельской иерархии указали! Вот пусть поработает сначала с мое, а потом равноправия требует. Я дал себе твердое обещание больше не звонить ему (лицом к лицу нам уже негде было встречаться) с вопросами о том, как у него дела — возникнет у него какое-то осложнение, сам прибежит за советом. Как ему и положено.

Когда Марину выписали из больницы, я поначалу напрягся. Я почему-то сомневался, что Марининым родителям удастся обеспечить такую строгость домашнего ареста, как врачам — больничного. Хорошо хоть Стас додумался проявить чудеса изобретательности, чтобы затормозить процесс починки ее машины до черепашьей трусцы — а владелец собственного автомобиля воспользуется общественным транспортом только ради спасения… нет, даже не собственной, а жизни самого дорогого себе человека. По себе знаю.

Обеспечить Стасу моральную поддержку я в то время просто не мог — Татьяна вовсю готовилась к приезду Франсуа, и жизнь наша вернулась в обычное русло. Я радовался каждому дню той спокойной недели как чудесному подарку отцов-архангелов, прекрасно зная по опыту, что щедростью в предоставлении пусть даже честно заработанной передышки они не отличаются. По крайней мере, в отношении ангелов-хранителей.

О том, чтобы оставить Татьяну без присмотра в день переговоров, не могло быть и речи. Уже приближался день появления нашего парня на свет, и, хотя мудрый доктор рассказывал, что мальчишки обычно позже намеченного срока рождаются, этот намек на мужскую ленивость вызвал у меня серьезные сомнения. Да если он в мать пошел (на что указывали все мои предшествующие наблюдения), он не то, что позже — он раньше времени в человеческую жизнь ворвется, чтобы посмотреть побыстрее, как там она устроена и в каком направлении ее можно немедленно изменить к лучшему.

Кроме того, пребывание — в явном виде — целый день у Татьяны в офисе сулило весьма интригующие перспективы. Когда-то, на заре моей земной трудовой биографии мне очень хотелось именно там поработать — чтобы без отрыва, так сказать, от основного вида деятельности. Не вышло. Не нужен оказался психолог весьма удачливым менеджерам от интерьера. И теперь, когда Татьянины сотрудники уже убедились на ситуации с Ларисой в полезности моих советов, я решил устроить им выездной мастер-класс. На общественных началах.

Нет, это просто немыслимо, до чего эта земная жизнь располагает к желанию поработать на общество! Только-только устроился, чтобы чувствовать себя комфортно в материальном отношении, какой-то моральный зуд появляется сделать что-то для окружающих, причем совершенно бескорыстно. Немудрено, что только редким людям удается от общества оторваться.

Встретили меня хорошо — приветливо, с искренним радушием. Я решил дать этому чувству укрепиться, чтобы мои последующие замечания были восприняты как очередной добрый совет, а не как навязчивая критика. Как только Татьяна с Франсуа скрылись в кабинете Сан Саныча, я тихонько отошел вглубь комнаты, к Татьяниному столу и стал наблюдать за ее сотрудниками. И за Тошей тоже — что-то он мне совсем унылым показался. Вот, кстати, и ему дам шанс почувствовать всю абсурдность его детских капризов.

Я ведь во всех отношениях старше его. А значит, умнее. А значит, мне первому оставить дверь к взаимопониманию чуть приоткрытой: пусть только постучится — настежь распахнется! Я же вижу, что ему эта изоляция совсем не по душе.

Странно как-то. Я столько дней провел почти на этом самом месте, что даже считать страшно — сначала следя за тем, чтобы она со стула не свалилась или палец себе чем-нибудь не проткнула, потом — наблюдая, как свет от окна у нее в волосах играет, как тени от ресниц ей на щеки ложатся, когда она глаза опускает, как у нее губы подрагивают, когда она текст на экране читает… Случалось мне и бегать между этим местом за ее стулом и то ли кухонным столиком, то ли Тошиным рабочим столом.

Но ни разу я не обращал внимания на то, как ведут себя на работе ее сотрудники — разве что, когда кто-то из них к ней обращался. Сегодня же я сосредоточился на их разговорах с клиентами — большей частью, по телефону. И к обеденному перерыву уже тихонько посмеивался про себя. Нужен им психолог, ох, как нужен — как и всем, кто с людьми работает! За их безукоризненной вежливостью то и дело проскальзывало то раздражение, то неуверенность, то досада от того, что приходилось не в первый, видно, раз повторять одно и то же — одним словом, все то, с чем я постоянно сталкивался у других своих клиентов из сферы услуг.

На Тошу я прекратил поглядывать через какие-то полчаса — он сидел за своим столом, уткнувшись в экран монитора, напряженно сведя плечи и втянув в них голову так, что и шеи не было видно. Спиной, похоже, мой взгляд чувствовал — вот пусть и не воображает, что я с него, паршивца упрямого, глаз не свожу!

Время обеда Татьяна со своими интерьерными гениями проигнорировала. Я уже встал было, чтобы вежливым стуком напомнить им о приличиях (что это такое, в самом деле — вынуждать беременную женщину к нарушению режима!), как меня пригласили к столу. Я не стал отказываться — исключительно для того, чтобы не обижать гостеприимных хозяев. А также для того, чтобы лишний раз показать Тоше, что умение находить общий язык с людьми…. не говоря уже о молча и с достоинством несущих многократную нагрузку ангелах, произрастает не из упрямства, а из доброжелательности и обходительности. А также для того, чтобы не поглядывать каждые две-три минуты на дверь кабинета Сан Саныча, чуть не захлебываясь слюной. От возмущения.

Вооружившись бутербродом, я — словно невзначай — завел с Татьяниными сотрудниками разговор о горячей поре, которая всегда наступала у них в фирме с приходом осени. Они с удовольствием подхватили его, засыпав меня примерами нахальства, капризности и необязательности своих клиентов. Мне, как обычно, оставалось всего лишь чуть задержаться на каждом случае, чтобы найти ту критическую точку, после которой общение переходило из деловой области в эмоциональную. Разумеется, они меня слушали — оживленно переглядываясь и разражаясь хохотом, когда я показывал им способы изящно осадить зарвавшегося собеседника!

У Тоши на