Воля императора - Евгений Васильевич Шалашов

— Что ты такой мрачный? — спросила у меня матушка, когда я вошёл к ней в кабинет, чтобы забрать Рыжего.

— Всё хорошо, — соврал я.

— Раз ты такой мрачный, значит, и правда всё хорошо, — безжалостно согласилась великая княгиня. — Думаю, и сам понимаешь, что всё верно, и так должно быть.

Я ничего не ответил.

— Кстати, как там Александр? — спросил я. — Хорошо себя чувствует?

Ольга Николаевна тяжело вздохнула.

— Не скажу, что идёт на поправку, но после выявленной и вылеченной болезни выглядеть стал куда лучше. Сама не понимаю, как врачи упустили этот момент.

— Надежды на то, что он очнётся, нет? — спросил я.

— Это очень маловероятно, — с грустью в голосе ответила императрица. — Я нет-нет, да подумываю, может проще ему и вовсе навсегда уснуть, чтобы уже не мучить ни его, ни себя. Порой я даже со страхом размышляю о том, что будет, если мой сынок очнётся. И будет ли он в себе. А если будет в себе, то, как воспримет свою участь? Ведь ему предстоит очень долгая реабилитация.

Мне на это ответить было нечего.

— Не думайте о плохом. Признаюсь вам, порой я с великой надеждой думаю о том, как будет хорошо, когда он очнётся и наконец заменит меня на престоле. Мне больше не нужно будет заниматься государственными делами, и смогу хоть чуть-чуть заняться своей жизнью.

— Нашли из-за чего грустить, — усмехнулась Ольга Николаевна. — Вся страна о вас и переживает. Не думала, что когда-нибудь скажу такое, но вот представился случай. Решение моего отца было на удивление очень удачным, и империя в вашем лице получила достойного правителя. По крайней мере, ваши решения и действия говорят об этом лучше любых надежд и увещеваний. Так что не переживайте лишний раз о том, как могло бы быть, или о том, чего не произошло. Смотрите в будущее и на то, что происходит здесь и сейчас в вашей жизни. О подобной судьбе, как у вас, мечтают многие. И многие хотели бы оказаться на вашем месте. Да вот не каждый бы сдюжил. Может, хватит думать о том, как могло бы быть, а потратить силы на то, чтобы, находясь на своём месте, делать то, что нужно.

Стоит ли говорить о том, что всю последующую дорогу до Царского Села я был погружён в тяжёлые думы.

Один только Рыжий меня и спасал, то и дело тыкаясь мордой в лицо, говоря, мол, «Ладно тебе, хозяин, о грустном думать. Лучше подумай, чем меня кормить — это куда важнее сейчас».

Наверное, в чём-то кот был прав.

И матушка была права.

Что лишний раз переживать о несбыточном, когда следует быть максимально эффективным, находясь на своём месте. Хотя и такие моменты должны быть в жизни каждого человека. Пускай в дороге, да хоть немного позволить себе погрустить

Глава 7

А не посол бы ты…

Первый день в Царском Селе начался с небольшого совещания с военными генералами: Шапошниковым, Рокоссовским, а также прибыл полковник Фраучи. Казалось бы, уехал далеко за город, а служба от меня никуда не делась. Все чиновники, несмотря на раннее утро, уже дожидались меня в кабинете.

Новости были разные. Хорошие, плохие и тревожные. Сначала доложили о том, что готова первая партия пистолета-пулемёта Судаева в количестве 500 штук, причём собрали их едва ли за месяц. И эти темпы только радовали. Командование оценило необычайную эффективность этого нового оружия, а также простоту и дешевизну производства. А учитывая, что это была пробная партия, обещали, что дальнейшее производство будет значительно быстрее. По словам Шапошникова, огневая мощь нового оружия поражала воображение, в чём лично я не сомневался.

Следующим выступал генерал Рокоссовский, который предлагал довольно любопытное решение проблемы кадрового голода нехватки офицерского состава.

Как я понял, сейчас в Российской империи бригадная система армии. А именно, есть бригады, в каждой из которых состоит по два полка. А уже из двух бригад получается дивизия, и дальше по восходящей. Рокоссовский же предложил убрать бригады как промежуточное звено, тем самым высвободив довольно большое количество высшего офицерского состава, ведь у каждой бригады отдельный штаб и отдельное начальство.

Высвободившихся офицеров (тех, кто заслуживает) Рокоссовский предложил повысить, сделав их командирами дивизий, которые, в свою очередь, генерал предложил не упразднить, а сделать меньше — не из четырёх полков, а из трёх, что сделает их более мобильными, однако и нагрузка на личный состав будет меньше, что упростит переход армии на новую систему. Так и бывшим бригадным офицерам проще будет принять новую нагрузку. А с тех дивизионных офицеров, которые привыкли управлять четырьмя полками или же двумя бригадами, личная нагрузка спадёт, и они смогут оказать поддержку и поделиться опытом с новыми офицерами, либо как-то иначе организовать обмен опытом.

Идея мне понравилась. Я был совершенно согласен с тем, что лишнее количество прослоек и звеньев лишь усложняет коммуникацию и систему. Опять же, в этом случае нам потребуется гораздо меньшее количество офицеров на тот личный состав, который уже сейчас задействован и мобилизован. А значит, что освободятся дополнительные кадры для набора новобранцев.

К тому же, я совершенно не помню, чтобы бригады упоминались во времена Второй мировой войны. Видимо, в моём мире командование когда-то поступило также, упразднив их, а соответственно, ничего нового мы здесь не изобрели, а лишь повторяем историю, поэтому я совершенно не видел никаких причин игнорировать это нововведение. Добавил лишь от себя, повернувшись к генералу Шапошникову:

— Я думаю, одной из задач стоящих перед нами, не только оптимизировать командный состав и подготовить новый, но сберечь и опытных офицеров. — лишь заметив недоумение на лицах собравшихся, понял свою ошибку.

Первой мировой для России ведь не было. Это была серьёзная проблема для моего мира, русские офицеры, в попытке доказать доблесть шли впереди своих подразделений. Особым шиком считалось идти впереди полка, с папироской в зубах и со стеком. Как результат — русская армия несла огромные потери. К семнадцатому году кадровый состав был почти полностью выбит. Офицеров, закончивших училища, имевших опыт заменили прапорщиками военного времени, конечно, были и среди них талантливые люди, но это ведь совсем не то. Впрочем, да и в Великую отечественную тоже. Командиры дивизий ходили в атаку в первой линии. В результате командиры подразделений бывали либо ранены, либо убиты. К году так, к семнадцатому, большинство русских офицеров были либо из бывших гимназистов, семинаристов и «реалистов», либо из старослужащих (ну, эти еще куда ни шло!). И средний возраст таких офицеров составлял двадцать — двадцать пять лет. И как мальчишкам командовать взрослыми, сорокалетними мужиками? Хорошо, если имелся талант и воля, а коли нет? Вот и получили сначала февральскую, а потом и октябрьскую революции.

Офицеры, дорогие мои, товар штучный, его беречь надо. Осталось понять, как донести мысль до генералов и офицеров?

— Видите ли, господа генералы, я знаком с доблестью и самоотверженностью русских офицеров, что в первых рядах готовы вести за собой полки. Однако смельчаки часто забывают, что сохранение и жизни порой куда важнее их геройских подвигов. Ведь погибнув, офицер оставляет своих солдат одних. В общем ставлю такую задачу перед командованием: убедить, а то и вдолбить офицерам, чтобы не лезли на передовую. Если потребуется, запретить выдавать винтовки офицерам. Разве что командирам взводов. Не страшно, если офицеры будут чуточку осмотрительнее, главное чтобы живыми оставались.

Генералы нахмурились, однако указанию вняли.

Следующим к докладу перешёл полковник Фраучи, и вот он уже принёс не самые радостные вести.

Жёлтая пресса и СМИ Франции уже не таясь призывали французов к русофобии. Если раньше, стоит признать, газеты костерили не только русских, но и немцев, и британцев, однако в последнее время России уделялось особое внимание. Россию обвиняли и в том, что поставили Европу, в частности, Францию в сложное положение. Не помогли им в трудное время, когда вмешательство России было необходимым и русское безразличие оказалось губительным для Франции. Что именно из-за Российской империи Франция потеряла очень многое в Первой мировой войне, и что сейчас вынудила нечастных французов напасть на Германию. Более того, подробно и с цифрами расписывали какую помощь мы оказываем германии поставляя тем алюминий и зерно. И французский народ принимал всё за чистую