Жюстина, или Несчастья добродетели - Маркиз де Сад

— Вы говорите Рибер, сударь? Но по-моему это — тот самый, что первый удовлетворил на мне свою страсть.

— Да, тот самый; наши страсти безудержны, и брачные узы — ничто для нас, но зато вы никогда не увидите, чтобы его жена проституировала собою.

— Его жена!.. Та, которая привела меня?

— Да.

— Но сударь, она ведь тоже осквернила меня.

— Конечно, но по своей воле… Я же говорю о том, что никогда ни один мужчина не сможет принудить ее к утехам, которые ей не нравятся. Как и она, вы будете свободны и вольны наслаждаться, если захотите, но вольны и отказаться, если вам не захочется. Таковы наши законы, и мы никогда их не преступаем.

— Хорошо, сударь, я согласна, — сказала Жюстина. — Я с этого момента ваша. Как бы ни были ужасны ваши вкусы, я подчиняюсь им, если вы обещаете никогда не заставлять меня отдаваться другим.

— Клянусь вам, — уверил Гаро, — и скреплю клятву печатью на вашей обольстительной жопке.

Жюстина предпочла бы, конечно, пользоваться такой привилегией без того, чтобы так дорого платить за нее, но как можно остаться добродетельной с развратным монахом, да к тому же содомитом! И она, вздыхая, покорилась, а ловкий иезуит овладел ее задом с осторожностью и нежностью, на которые способны дети Игнация[65].

— Пора возвращаться, — сказал совратитель, когда удовлетворился, — долгое отсутствие может навлечь на нас подозрения: задумав недоброе, надо избегать ссор.

Между тем проснувшиеся распутники рассказывали друг другу занимательные истории из своей жизни. Жюстина и Гаро присоединились к компании, а когда ужин закончился, наша героиня объявила, что из всех, с кем свела ее нынешняя судьба, Гаро — единственный, кто внушает ей доверие и симпатию, и предупредила ассамблею, что намерена связать с ним свою жизнь. Главарь спросил у Гаро, согласен ли он, тот ответил утвердительно, и с той поры Жюстина стала пользоваться уважением как жена одного из влиятельных разбойников и была защищена от посягательств, которые не прочь были возобновить эти люди. Эту ночь несчастная провела со своим новым супругом.

Однако Гаро, обещав ей и руку и покровительство, не дал ей клятву верности и в первую же ночь неверный муж доказал своей спутнице жизни, что не одна она имеет права на его благосклонность. Один из юных членов шайки, проживший на свете не более трех пятилетий, присоединился к супружеской паре и молча улегся между ними.

— Что такое? — изумилась Жюстина. — Вот, значит, что вы мне уготовили?

— Вся беда в том, — сказал Гаро, — что моя любезная супруга пока плохо меня понимает. Я сказал ей и повторю еще раз, что в моем лице она найдет — если, конечно, будет дарить меня своим вниманием — защиту, помощь, добрый совет и утешение, но я не сказал, что обреку себя на воздержанность; судя по моим вкусам, она должна была догадаться, что мальчики не исключаются из моих удовольствий, и я умоляю ее смириться с тем, что они часто будут развлекаться вместе с нами.

Такая речь была равносильна приказанию для несчастной Жюстииы, повиновение стало ее единственным уделом. Когда приступили к делу, Жюстина заметила, что речь шла не просто о согласии — ей следовало терпеть всяческие унижения. Пока бывший священнослужитель содомировал педераста, Жюстина должна была сосать юноше член, когда муж перебрался в ее вагину, лобзал ей зад ганимед. Таким образом, то в роли активной участницы, то наперсницы, Жюстине пришлось подвергнуть свое добронравие самым разным испытаниям.

Несколько дней прошли без событий, Жюстина как будто завоевывала все больше доверия нового супруга. Но она была совершенно лишена таланта наставить его на путь истинный и, напротив, сама оказалась в силках.

Однажды ее покровитель сказал:

— Скоро возвращаются наши люди, которые сейчас занимаются добыванием денег, на дело пошлют новых, и я буду в их числе: попросись идти со мной, скажи, что тебе необходимо набираться опыта. Так мы сможем уйти подальше от этого ужасного места, и больше ноги нашей здесь не будет. У меня есть кое-какие средства, они нам пригодятся; мы найдем тихую деревеньку и доживем там до старости спокойнее, чем среди этих злодеев, к которым завела нас наша злополучная звезда.

— О, как мне нравится такой план! — обрадовалась Жюстина. — Вытащите, сударь, вытащите меня из этой пропасти, и я обещаю никогда не покидать вас.

— А я обещаю вызволить тебя, Жюстина, я даю торжественную клятву, но ставлю одно условие.

— Какое?

— Мы ограбим перед уходом общую кассу, потом сообщим об этих разбойниках полиции.

— Как это можно, сударь! Как можно быть похожими на них? Ограбьте кассу, если вам хочется, но не выдавайте их: мы лишим их средств творить зло, но чтобы покарать их!.. О Господи, я ни за что не соглашусь на это.

— Ладно, — сказал Гаро, — мы их просто ограбим, и пусть они живут, как хотят. Скажи атаману о своем желании идти со мной, попроси преподать тебе несколько уроков, скоро мы отправляемся.

Наше намерение неизменно представлять читателю нашу героиню в самом выгодном виде вынуждает нас объяснить в данном случае ее мотивы. Вряд ли эта добродетельная девушка искренне согласилась с планом обобрать несчастных бродяг: каким бы преступным путем ни были заработаны их деньги, они им принадлежали — разве этого было недостаточно, чтобы щепетильная Жюстина была против посягательства на чужую собственность? Но она хотела быть свободной, и свободу ей предлагали только ценой этого преступления. Она стала думать, как соединить одно с другим… как вылезти, наконец, из этой ямы, не присвоив деньги своих хозяев. На ум ей пришло одно простое средство: признаться главарю в том, что они замышляют, но прежде добиться от него обещания помиловать их и дать им свободу. Укрепившись в этой мысли, она стала ждать для ее осуществления момента, когда Гаро объявит о предстоящем отправлении. Поскольку ей было сказано, чтобы она попросила дать ей наставника, главарь банды выбрал для этой цели Раймона.

— Дети, которых вы видите среди нас, — сказал ей однажды сей достойный просветитель, — похищены во время наших операций, мы используем их для того, чтобы разжалобить женщин, чьи сострадательные и чувствительные сердца легче поддаются обману. Вложив в невинные уста этих малышей и описание наших несчастий и мольбы о помощи, мы почти наверняка уверены в успехе. Мы приставим к вам одного из этих существ, вы будете водить его за руку как будто его мать, все сердца смягчаются при жалобных звуках вашего сладкого голоса, и вы никогда не будете знать отказа. Но вот костюм у вас все еще в приличном состоянии, придется заменить его, так что если даже вы питаете отвращение к лохмотьям, вам придется напялить их на себя. Пусть в ваших заклинаниях почаще звучит имя Господа: вы даже не представляете себе, какую выгоду из этой химеры извлекают мошенники.