Серебряное время (сборник) - Владимир Савченко

— Нет, — гордо ответил Курочкин. — Я в совершенстве владею арамейским и древнееврейским.

— Тогда распишитесь за реквизит. Вот здесь и здесь, в двух экземплярах.

— Ничего не забыли? — спросил лаборант, высунув голову через форточку, какой раньше отделяли кассиров от остальных представителей грешного человеческого рода.

— Сейчас проверю. — Курочкин открыл сумку и в темноте нащупал пачку сигарет, зажигалку, индивидуальный пакет и бутылку. — Минуточку! — Он пошарил в поисках рассыпавшихся монет. — Кажется, все!

— Тогда начинаем, лежите спокойно!

До Курочкина донесся звук захлопнувшейся дверцы. На стене камеры зажглось множество разноцветных лампочек.

Курочкин поудобнее устроился на гладкой холодной поверхности лежака. То ли от страха, то ли по другой причине, его начало мутить. Где-то над головой медленно и неуклонно нарастал хватающий за сердце свист. В бешеном ритме замигали лампочки. Вспыхнула надпись:

СПОКОЙНО! НЕ ДВИГАТЬСЯ, ЗАКРЫТЬ ГЛАЗА!

Лежак начал вибрировать выматывающей мелкой дрожью. Курочкин машинально прижал к себе сумку, и в этот момент что-то оглушительно грохнуло, рассыпалось треском, ослепило через закрытые веки фиолетовым светом и, перевернув на живот, бросило его в небытие…

Курочкин открыл глаза и закашлялся от набившегося в рот песка. Приподнявшись на четвереньки, он огляделся по сторонам.

Прямо перед ним расстилалась мертвая, выжженная солнцем пустыня. Слева, в отдалении — гряда гор, справа озеро. Несколько людей, казавшихся отсюда совсем маленькими, копошились на берегу.

Курочкин встал на ноги, отряхнулся и, прихватив сумку, направился к озеру.

Хождение в сандалиях на босу ногу по горячему песку оказалось куда более неприятным делом, чем это можно было себе представить, сидя в уютном помещении отдела «Времена и Нравы». Песок обжигал, набивался между ступнями и подошвами, прилипал к размякшим от жары ремешкам, отчего те сразу приобретали все свойства наждачного полотна.

Курочкину пришлось несколько раз присаживаться, вытряхивать песок из сандалий и обтирать ноги полою хитона, раньше чем ему удалось добраться до более или менее твердого грунта на берегу.

Его заметили. Весь облик человека в странном одеянии, с сумкой на плече, идущего журавлиным шагом, был столь необычен, что трое рыбаков, чинивших на берегу сеть, бросили работу и с интересом наблюдали за приближением незнакомца.

— Уф! — Курочкин плюхнулся рядом с ними на песок и стащил с ног злополучные сандалии. — Ну и жарища!

Поскольку эта фраза была произнесена по-русски, она не вызвала никакого отклика у рыбаков, продолжавших разглядывать экипировку путешественника во времени.

Однако Курочкин не зря был представителем науки, ставящей радость познания выше личных неудобств.

— Мир вам, добрые люди! — сказал он, переходя на древнееврейский, в надежде, что чисто библейский оборот речи несколько скрасит дефекты произношения. — Шолом алейхем!

— Шолом! — хором ответили рыбаки.

— Рыбку ловите? — спросил Курочкин, соображая, как же лучше завести с ними разговор на интересующую его тему.

— Ловим, — подтвердил высокий, широкоплечий рыбак.

— Как уловы? План выполняете?

Рыбак ничего не ответил и занялся сетью.

— Иаков! Иоанн! — обратился он к сыновьям. — Давай, а то дотемна не управимся!

— Сейчас, отец! — ответил тот, кого звали Иаковом. — Видишь, с человеком разговариваем!

— Ради бога, не обращайте на меня внимания, — смутился Курочкин. — Занимайтесь своим делом, а я просто так, рядышком посижу.

— Ничего, подождет, — сказал Иоанн, — а то мы, сыновья Зеведеевы, и так притча во языцех, с утра до ночи вкалываем. А ты откуда сам?

— Я?.. Гм… — Курочкин был совершенно не подготовлен к такому вопросу. — Я… в общем… из Назарета, — неожиданно выпалил он.

— Из Назарета? — В голосе Иоанна звучало разочарование. — Знаю я Назарет. Ничего там нету хорошего. А это тоже в Назарете купил? — ткнул он пальцем в нейлоновый хитон.

— Это? Нет, это в другом месте, далеко отсюда.

— В Ерушалаиме?

— Да.

Иоанн пощупал ткань и присоединился к отцу. За ним неохотно поплелся Иаков.

Курочкин глядел на лодки в озере, на покрытые виноградниками холмы и внезапно почувствовал страх. Невообразимая дистанция в два тысячелетия отделяла его от привычного мира, который казался сейчас таким заманчивым. Что ожидает его здесь, в полудикой рабовладельческой стране? Сумеет ли он найти общий язык с этими примитивными людьми? Стоила ли вообще вся затея связанного с нею риска? Он вспомнил про старичка, проглоченного динозавром. Кто знает, не ждут ли его самого еще более тяжкие испытания? Мало ли что может случиться? Побьют камнями, распнут на кресте. Бр-р-р! От одной мысли о таком конце его пробрала дрожь. Однако теперь уже поздно идти на попятный. Отпущенный Хранителем срок нужно использовать полностью.

— Скажите, друзья, — обратился он к рыбакам, — не приходилось ли вам слышать о человека по имени Иисус?

— Откуда он? — не поднимая головы, спросил Зеведей.

— Из Назарета.

— Твой земляк? — поинтересовался Иоанн.

— Земляк, — неохотно подтвердил Курочкин. Он не мог себе простить, что выбрал для рождения такое одиозное место.

— Чем занимается?

— Проповедует.

— Не слыхал, — сказал Зеведей.

— Постой! — Иаков перекусил зубами бечевку и встал. — Кажется, Иуда рассказывал. В прошлом году ходил один такой, проповедовал.

— Верно! — подтвердил Иоанн. — Говорил. Может, твой земляк и есть?

Курочкина захлестнула радость удачи. Он и мечтать не мог, что его поиски так быстро увенчаются успехом, и хотя это в корне противоречило его научной концепции, в нем взыграл дух исследователя.

— Иуда? — переспросил он дрожащим от волнения голосом. — Скажите, где я могу его увидеть. Поверьте, что его рассказ имеет огромное значение!

— Для чего? — спросил Зеведей.

— Для будущего. Две тысячи лет люди интересуются этим вопросом. Пожалуйста, сведите меня с этим человеком!

— А вон он, — Иаков указал на лодку в озере, сети ставит. Может, к вечеру вернется.

— Нет, — сказал Иоанн. — У них вчера улов хороший был, наверное в Капернаум пойдут, праздновать.

— Ну сделайте одолжение! — Курочкин молитвенно сложил руки на груди. — Отвезите меня к нему, я заплачу.

— Чего там платить! — Зеведей поднялся с песка. — Сейчас повезем сеть, можно дать крюк.

— Спасибо! Огромное спасибо! Вы не представляете себе, какую услугу оказываете науке! — засуетился Курочкин, натягивая сандалии и морщась при этом от боли. — Вот проклятье! — Он с яростью отбросил рифленую подошву с золочеными ремешками. — Натерли, подлые, теперь жжет, как крапива! Придется босиком…