Спаси меня - Samayel

Пресса проглотила все это. Народ получил мелодраматическую историю с намеком на скандал, капелькой трагедии, злодеем и всепобеждающей любовью. «Ежедневный Пророк», абсолютно поменявший свое мнение о Гарри и Драко, напечатал серию репортажей и передовиц об убийствах и свои предположения о том, чем могло окончиться дело. Драко, которого когда-то на Диагон Аллее избивали и оплевывали, был расписан в этих статьях героем, и конечно он заслуживал этого. А вот в отношении себя Гарри считал, что слишком рано ожидать изменения отношения со стороны прессы, после того как в газетах его целый год называли убийцей. К тому же... это была правда.

Гарри очень тяжело переживал случившееся. Он пока не мог говорить об этом спокойно, и ему в последнее время требовались чары, защищающие от кошмаров. С исчезновением Волдеморта воспоминания больше не изводили его, но в своем нынешнем, здравом состоянии, он не мог найти для себя оправдания. Слишком много людей погибло от его руки. Пусть они были Пожирателями, пусть его подталкивал к этому Волдеморт, но ведь он, Гарри, поддался этому влиянию. Он направил эту ужасающую демоническую ярость на то, чтобы убивать людей, зная, что это непоправимо. Его ненависть и злость стоили многих жизней, и он снова и снова вспоминал хладнокровные расправы и серии безумных убийств. Все это сделал он, и теперь ему придется жить с этим.

Он слышал предсмертный хрип людей. Он был по локоть в крови людей, которых зарезал, насквозь пропитался ею. Некоторые из них были убиты только за то, что ради развлечения бросали проклятья в магглов. После войны они скрывались от него и от Министерства, боясь каждого шороха, но все равно поплатились жизнями. На душе у Гарри лежал тяжелый камень, и хотя прощать других было удивительно легко, он не мог простить себя за то, что выпустил в мир такую тьму и ужасную ненависть. Только Драко удерживал его от того, чтобы окончательно не пасть духом от отчаяния и ненависти к самому себе.

Драко с той ночи стал заметно уязвимей. Он чертовски дрожал и без успокаивающего зелья пугался каждого шороха. Он испытывал дискомфорт в окружении счастливых Уизли, подходивших к нему с поздравлениями и им постоянно приходилось сдерживаться, чтобы не обнять его. Несмотря на все это, Малфой старался улыбаться, смеяться над шутками и насмешливым комментариям и, казалось, совсем не боялся или почти не боялся Гарри, хотя прикосновения остальных пугали его и он так же, как и Поттер, пользовался чарами, защищающими от ночных кошмаров.

Драко цеплялся за бойфренда как за спасительную соломинку и почти постоянно искал физической близости. Не секса... поскольку совершенно не был готов к этому, но маленьких знаков интимности, таких как взяться за руку или прижаться плечом.

Отчасти это походило на назойливость, но Гарри, кажется, так не считал. Он сам едва сдерживался, чтобы не потерять самообладание и не броситься к ногам Драко, превознося его до небес. Малфой знал, что он чувствует, они говорили об этом несколько раз, когда оставались одни, делясь каждой мелочью, которую когда-то утаили друг от друга, и заново подтверждая свое желание быть вместе. Если Драко был прилипчивым, то таким же был и Гарри - он уже нервничал, прождав бойфренда что-то около часа.

В тот памятный вечер было немало переполоха, и самый большой - в «Норе». Когда Волдеморт исчез, его сила тоже покинула этот мир, и чары, лежавшие на «Норе» уничтожились. Несколько небольших предметов, включая несколько рам картин, разбились при падении на пол, и что-то сломалось в старых семейных часах - то ли какое-то колесико, то ли пружина. Когда Уизли обрели способность двигаться, то оказалось, что ни Гарри ни Драко не было дома, окно в их комнате оказалось открыто и в воздухе витало ощущение ужаса. Тонкс, хоть и была занята, нашла время, чтобы попросить клерка связаться по каминной сети с «Норой» и рассказать им, что случилось. Молли была в состоянии паники до тех пор, пока Гарри и Драко не вернулись на рассвете домой. Им пришлось вначале ответить на все вопросы Министра и пройти медицинское обследование, пока Кингсли решал, что сказать прессе. Гарри чувствовал себя очень плохо - сказывались последствия от продолжительного пребывания под Круциатусом.

Гарри влетело по первое число за то, что он сорвался с места и поскакал за Пожирателями, а Драко всыпали за то, что он ушел из дома в одной пижаме. От истеричных воплей Молли все собрались на кухне еще до завтрака. После того как Молли выпустила пар, Гарри и Драко рассказали, что случилось, старательно избегая упоминания о хоркруксах, и весь клан Уизли проникся благоговейным страхом, когда они поняли, что все это время Гарри носил в своей душе частичку Волдеморта. Джордж мало говорил, он был нетипично для него молчалив и задумчив. Его не успокоило известие, что вдохновителем мести и жестокости был Темный Лорд, а узнав, что прощение и любовь уничтожили Волдеморта, он задумался. Джордж и Фред обменялись взглядами, означавшими: «Поговорим позже».

Но были и те, кто радовался. Дула, который знал больше, чем показывал, он потом приватно поздравил обоих юношей, и долго слушал, как Драко сбивчиво и сонно рассказывает о событиях прошедшей ночи. Гарри все это уже знал, но дружба между Дулой и Драко за последние два месяца стала крепче, и ему было приятно видеть, что Малфой доверяет свои сокровенные мысли кому-то еще, кроме него. Выплеснув свой гнев, Молли расчувствовалась и начала хлопотать над Гарри и Драко, как наседка, и в первый день после этих ужасных событий им носили еду в комнату. Драко отчаянно краснел от того, что их с Поттером видели в постели вместе, и испытал облегчение, когда Уизли по одному начали разъезжаться.

Первыми отправились домой Билл и Флер, вскоре после них отбыл Перси. Потом Чарли и Дула, Фред и Джордж, остался только Рон, который перевозил вещи из квартиры домой. Новая работа занимала у него лишь три часа в день, и Молли тут же заставила его помогать обновлять украшения и приводить в порядок комнаты, поскольку она не могла попросить об этом Гарри и Драко в их нынешнем состоянии. Рон не преминул отпустить несколько добродушных шуток адрес притворщиков-лодырей, но Гарри прекрасно понимал, что друг шутит. Они поддразнивали друг друга с одиннадцати лет, и тут не было ничего нового.

Когда им, наконец, стало немного лучше, Драко, узнавший, что Северус Снейп принял предложение снова преподавать в Хогвартсе, сразу же связался с ним по камину. Они договорились о встрече и в ожидании ее обсуждали разговоры Драко с портретом Альбуса Дамблдора. Тогда-то и было принято решение. Гарри давно пора было встретиться с изображением Дамблдора. Он по непонятной для себя причине избегал этого во время войны и после, но теперь ему стало ясно, почему он не решался увидеться с Альбусом. Волдеморт очень хорошо знал, что любой совет Дамблдора будет противоречить его интересам и ловко манипулировал Гарри, не давая ему вернуться в Хогвартс. Теперь юноша понял, что очень соскучился по замку, почти так же, как и по Альбусу.