Коромысло Дьявола - Иван Катавасов

— Мы думали, ты у нас истинно добродетельный рыцарь и побоишься разоблачаться при дамах твоего сердца, — проявила гендерную солидарность Мария, игривым тоном поддержав Настю.

— А мне, знаете ли, милые барышни, не привыкать стать к откровенному, как есть без фиговых листочков, общению с противоположным полом. С детства, понимаете, мамой и соседками приучен.

Пошли в парную. Там в тепле дорасскажу…

Так вот, в шесть лет водила меня мама на пляж, недалеко от нашего дома на Молодежном озере. Девочки из нашего двора — черненькая Надя и рыженькая Маня — были в трусиках, их молоденькие мамы — в бикини и купальниках, а Филька как есть, на бережку голозадый, со всем мальчиковым хозяйством наружу.

Откровенно сказать, к тому времени оно было не совсем уж младенческим. Но мама говорила: так надо-де для здоровья и загара.

Поначалу было стыдно, девочки Надя и Маня хихикали из-под ладошки, разглядывали мои причиндалы… Потом перестали.

Глядя на нас, мамы умилялись, как хорошо, мол, голенький Филька с нашими девчонками в песочке играет. Дружно, не ссорясь… А девочкам лучше в трусиках, чтоб песок в нежные женские места не попадал…

— Ой, Фил, ты специально выдумываешь. Выделываешься, потому что я тебе о себе рассказала. Ты был маленьким, и ничегошеньки не мог запомнить.

— Нет, Настена. Он у нас ничего и никогда не забывает. Я тот пляж кое-как помню, но маленького Фильку без трусов, убейте меня, никак…

— Точно, Мань. У твоей мамочки на том пляже из-под узеньких белых трусиков черные курчавые волосики бахромой выбивались. Мужчины на нее острый глаз косили. И насисьник на ней был беленький, просвечивающий, чисто символически соски и ареолы прикрывал.

А ты, я и Надька в то время, пока три молодые мамы с мускулистыми кавалерами кокетничали, по кустам лазали. Там Надька трусики снимала и ноги раздвигала, чтоб мне было все видно. Мы с Надькой друг у друга письки ощупывали, она мне даже головку полового члена обнажала и к себе его примеряла.

Между тем рыженькая девочка Маня испуганно таращила на нас глазенки и с розовыми трусиками расставаться боялась.

Но один раз через резинку только мне, не противной Надьке, показала и дала потрогать, как и что у тебя есть под трусиками. Потому как Надька сказала, что у дуры Маньки там пустое гладкое место, и писает она через попу…

Придумывать Филиппу Ирнееву ничего не пришлось. Так оно и было на самом деле четырнадцать с лишним лет тому назад. Он лишь усилил эмпатическое воздействие на Марию Казимирскую и поддерживал на должном уровне ментальный контакт, возвращая старую подружку к временам детской невинности, предшествующей половому созреванию.

«Словеса в конъюрации ритуального значения не имеют, если инквизитор по должности и в финской сауне на отдыхе остается должностным лицом».

Ко всему прочему внешняя обстановка в парной благоприятствовала наведенной апперцепции. Влажность, температура, личное откровенное общение…

Не совсем, право слово, приличный метод. Близко к разлучной ворожбе. Но неприятие близкородственного скрещивания, кровосмесительных половых связей он постарался у гетеросексуальной Марии вызвать и по возможности закрепить. «В натуральном виде влагой истекаем, и все такое. Зато по-братски и по-сестрински».

— Двигаем, сестренки, в бассейн. Не то сваримся в собственном соку…

Истощенная банщица вернулась к своим обязанностям уже в пристойной распашонке, прикрывающей грудь. Клиенты явно пришли отдохнуть без секса. Привычно и невозмутимо она взялась за мытье нагих тел, затем приступила к массажу…

За чаем притихшая Мария целомудренно завернулась в простыню, в отличие от Анастасии, непринужденно пристроившейся под простыней у Филиппа. Но и Настю на эротические переживания и аллюзии особо не тянуло.

Двумя сблизившимися женщинами и очень близким к ним мужчиной овладело блаженное чувство молчаливого благоволения, безмятежности и хорошей банной расслабленности. Никто ничего ни от кого не хотел.

«Оба-на! На двоих подействовало отрезвляюще. Эх-ха, аккуратнее надо было. Две сестры, из рака ноги, в баню знатно сходили…»

Значительно позже, в мокрый, серенький, ненастный денек в ноябре Настя, потупив глаза, призналась Филиппу:

— Знаешь, Фил. Ну тогда, в начале сентября, ты должен помнить, в сауне, я очень хотела, кабы мы с Манькой втроем… трали-вали… Чтоб после ты в жесть на нее не смотрел, и я тебя к ней не ревновала… Но потом передумала. Ты ведь с ней будто старший братан с младшей сестренкой. Зачем мне лезть с сексом в ваши добрые отношения?..

Помолчав, Настя добавила:

— Благословен ты в мужьях, Фил! Ты мне тоже приходишься старшим братом…

К операции «Девушка с веслом» Филипп готовился ревностно и добросовестно.

— …С пистолетом-пулеметом «бизон», братец Фил, ты у меня знаком. «ПП-90М1» конструктивно не намного от него отличается. Вчера-позавчера я вмале доработала твою машинку. Пошли в тир опробуешь, как она тебе.

Самонадеянно не к рукам, и вагина не лукошко. Завтра съездим к нам на ферму-полигон. Разомнешься в полевых условиях, милок…

На фирме Филипп появился, чтобы поговорить с Ваниной мамой. Она его попросила выбрать время между лекциями и заехать к ней сегодня в офис. Кое-что обсудить и поговорить о педагогике.

Хотя прежде чем предстать на глаза супруге босса, Филипп ненадолго зашел в один кабинет. Там его не ждали, но он не сомневался, что троих нужных ему людей он застанет на месте. Внезапно и врасплох…

Шеф службы безопасности и внутренних расследований головной фирмы господина Рульникова успел вздрогнуть, отреагировать на дверь, зловеще распахнувшуюся, словно сама по себе. У его помощника тоже сработало чувство опасности, и заслезились глаза.

Третий искомый человек в кабинете ничего не почувствовал до того, как на него и на прочих, совещавшихся за столом, ниоткуда обрушился незримо и беззвучно концентрированный град пуль. В четыре ствола из автоматического оружия…

Изумрудный луч, сканировавший помещение, не оставлял за собой следов. Вся бывшая человеческая плоть обращалась в невесомую мелкодисперсную пыль. Четырем телам предстояло надолго исчезнуть в безвременьи. «Вас ждут ко Второму пришествию, мои господа хорошие…»

Какой-либо личной неприязни к упраздненному бывшему гебисту и трем его прихлебателям, только что пущенным в полный распыл, неумолимый инквизитор не испытывал. «Плоть к плоти, прах к праху. Покойтесь с миром…»

Ну и что с того, что когда-то в миру какой-то глупый Филька Ирнеев в простоте душевной разболтал при приеме на работу, каким компьютерным бизнесом заняты его друзья? «Вам отмщение, и мне воздаяние…»