Архивы Дрездена: Грязная игра. Правила чародейства - Джим Батчер

Карлос открыл глаза, которые так и пылали страстью.

– Мы заключили сделку, чародей, – прошептала я. Затем, вздрогнув, отступила от него, прежде чем мои губы решили бы снова попробовать вкус его губ. – Начнем.

* * *

Я сосредоточила свою силу воли, прошептала: «Kakusu» – и создала лучший покров, который только могла изготовить, – высшего класса. Это был один из первых приемов, которому я научилась, он получался у меня великолепно. Свет вокруг нас слегка померк, мы исчезли для всех, кто не был готов пойти на крайние сверхъестественные меры, чтобы заметить нас. Снег с дождем создавали некоторые трудности: если хорошо присмотреться, можно было заметить, как капли отскакивают от дыры в воздухе. Но в мире нет совершенства, правда?

Я кивнула Карлосу, мы тихо зашагали вдоль улицы и обошли «Раздолье». В здании, которое больше шести месяцев в году стоит погребенным под снегом, не может быть много окон. У бара оказалось два окна, одно рядом с другим. Они были сильно заглублены и расположены достаточно высоко, чтобы пропускать свет.

Мы подкрались к ним, схватились за скользкие подоконники, бесшумно подтянулись и заглянули в бар.

Рыбаки выстроились перед стойкой в две шеренги. Их худосочный лидер в капитанской фуражке пристально смотрел на барменшу за стойкой, которая сжимала в руках тряпку, словно бесполезный талисман. Ее лицо побледнело и покрылось каплями пота. Она дрожала так сильно, что едва сохраняла равновесие, и все время повторяла одну и ту же фразу, настолько громко, что ее было слышно сквозь оконное стекло и шум ледяного дождя.

– Я не знаю, я не знаю, я не знаю, я не знаю, я не знаю…

Капитан Рыбак сделал шаг по направлению к ней, и ее лицо исказилось еще сильнее, а голос зазвучал еще громче и отчаяннее:

– Я не знаю, я не знаю, я не знаю!

– Телепатический допрос, – заметила я. Вторжение в разум другого человека – ужасная вещь. Оно наносит серьезный вред, не мозгу, а разуму. Ощущение от этого можно описать словом «боль», но оно не передает в точности всего того, что испытывает человек. Если в вашей голове будут копаться слишком долго, у вас есть все шансы превратиться в безвольный овощ или окончательно сойти с ума.

Я знала это, так как сама проделывала нечто подобное. Я руководствовалась самыми благородными намерениями, но была тогда моложе, глупее и намного увереннее в себе, а в результате пострадали люди.

Карлос выдохнул с тихим рычанием:

– Это же нарушение Третьего закона. И его не спишешь на случайность или ошибочные действия, совершенные из лучших побуждений.

– Если, конечно, он смертный, – прошептала я. – Иначе законы к нему неприменимы.

– Я оторву ему голову в любом случае.

– Круто, – сказала я. – Кто он такой?

– Какая разница?

– Что он здесь делает?

– Нарушает законы.

– Ну да, – согласилась я. – Интересно, сколько у него друзей?

Краем глаза я заметила, что мускулы на челюсти Карлоса напряглись, а затем расслабились. Взглянув на него, я увидела, как он подавляет гнев. Он слегка покачал головой:

– Я его прикончу. Как только выясню, кто он такой, сколько у него приятелей и что за дела привели его в этот город.

– Ой, – проговорила я невинным голосом, – так вот что ты хотел сказать с самого начала?

Карлос собрался ответить, но его пальцы соскользнули с обледенелого подоконника, и он сорвался вниз.

Он упал почти бесшумно – слегка царапнул стену и с тихим стуком свалился на землю, – но капитан тут же прищурился и повернул голову как минимум на сорок пять градусов: обычная человеческая шея вряд ли способна на такое. Замерев на пару секунд, он направился к двери.

– У нас гости, – прошипела я Карлосу и тихо спрыгнула вниз. Мои ноги не поскользнулись на льду, ведь я была Королевой Зимы. Я быстро подскочила к нему и присела на корточки, едва коснувшись ладонями его груди. – Лежи и не двигайся. Я тебя прикрою.

Карлос посмотрел на мои руки и быстро перевел взгляд на меня. Затем выражение его лица стало сосредоточенным и решительным, и он снова распластался на земле, покрытой ледяной коркой.

Я изо всех сил старалась поддерживать покров над нами обоими. Капитан вышел из «Раздолья» и огляделся – и я наконец смогла лучше рассмотреть его.

Было в нем что-то странное. На первый взгляд казалось, что он слишком много времени проводит на холоде, подвергаясь воздействию ультрафиолетового излучения и соленой воды. Однако трещины на коже выглядели слишком глубокими, а красные пятна – слишком яркими. Я с ужасом начала осознавать, что его кожа просто пытается сдерживать слишком большую массу, как чересчур плотно набитая сосиска. Кажется, у него развивалась катаракта; глаза застыли, лишь их уголки дрожали и подергивались, словно были живыми существами.

Это смотрелось очень странно даже по моим меркам.

А затем, как в гротескном хентайном мультике, он открыл рот, потом разинул его еще шире. Челюсть вывернулась, и изо рта капитана вывалился клубок фиолетово-красных щупалец, которые стали извиваться в воздухе, словно пытались ухватиться за запахи.

Я почувствовала, как мои губы растягиваются в широкой улыбке. В ледяную бурю сложно уловить запахи. Не могу сказать, откуда именно, но я знала это наверняка: он не заметил прорех в моем покрове. Это чудовище, чем бы оно ни было, плохо разбиралось в таких вещах. В отличие от меня.

Щупальца втянулись со свистящим звуком, как лягушачий язык. Капитан переступил с ноги на ногу, посмотрел в ночную тьму, затем повернулся и пошел к бару. Через мгновение странная, молчаливая колонна уродливых рыбаков, включая Клинта, вышла из бара и начала спускаться по склону холма к порту. Клинт шагал так, словно его совершенно не беспокоило сломанное колено, вывернутое внутрь.

– Что за чертовщина? – прошептал Карлос, когда они ушли. – Что это было?

– И не говори! – сказала я. Из моего нутра вырвался совершенно безумный смех. – Никогда не видела такой мерзости, да еще настолько близко!

Я посмотрела на него, прижала ладонь ко рту, издала булькающий звук и пошевелила пальцами, как щупальцами. И вдруг поняла, что сижу на Карлосе Рамиресе верхом. А он смотрит на меня своими темными глазами, в которые я могла глядеть бесконечно долго.

– Ты знаешь, что́ я хочу сделать? – спросила я его.

Он облизнул губы и посмотрел на удалявшуюся группу.

– Последовать за ними?

– Да, конечно, – сказала я, нервно сглатывая слюну. – Последовать за ними. Это мы вполне можем сделать.

Я встала и помогла ему подняться.

– Подожди. Что?

– Я флиртую с тобой, дурачок, – ответила я с улыбкой. – Неужели ты не умеешь одновременно работать и обмениваться шутками? И