История Советского Союза: Том 2. От Отечественной войны до положения второй мировой державы. Сталин и Хрущев. 1941 — 1964 гг. - Джузеппе Боффа

Одному видному посетителю из Азии, который спрашивал, почему не было открытого и подробного анализа правления Хрущева, было сказано, что страна не выдержит еще одного XX съезда[7]. Это объяснение кажется по меньшей мере неполным. Действительно, уже в отношении Сталина было трудно отделить его личную ответственность и за хорошее, и за плохое от ответственности его близких сотрудников, включая и самого Хрущева. Было бы еще труднее объяснить смещение Первого секретаря, потому что все остальные советские лидеры публично поддерживали и одобряли основные его решения, причем его политика была такой, что у них не было теперь смягчающих обстоятельств в виде методов, которыми Сталин расправлялся со своими критиками. Однако поведение новых руководителей обусловливалось и иными, менее эгоистическими мотивами.

Политика Хрущева, которую характеризовали как чрезмерно «субъективистскую», то есть обусловленную только личной волей, не была слишком «субъективной», как бы ее ни изображали и как бы ни заставляли в это поверить. Наиболее явное доказательство касается отношений с Китаем. Пекин воспринял падение Хрущева, которого китайцы теперь называли «клоуном на современной политической арене», с нотками триумфа. Это, заявляла официальная пресса, «прекрасное дело», которое китайцы «давно предвидели»[8]. Чжоу Эньлай спустя несколько недель прибыл в Москву, чтобы выяснить намерения новых руководителей. Однако обе стороны довольно быстро убедились, что их позиции так же далеки, как и раньше. Возможно, некоторые иллюзии по этому поводу имелись и в Москве, и в Пекине. Может быть, и правда, что Чжоу Эньлай получил предложение от одного советского лидера: мы сейчас избавились от Хрущева, теперь вы избавитесь от Мао, и все станет значительно легче[9]. Ход событий доказывает, что дело было не в личностях: глубинные причины конфликта остались теми же. Каждый был убежден, что другой должен изменить политику.

То же можно сказать и о многих других сторонах советской внутренней и внешней политики. Когда мы пытаемся добраться до главных причин падения Хрущева, то мы должны обратиться не только /527/ к объяснениям, которые время от времени дают основные действующие лица, но и к главным изменениям, произведенным его преемниками. Знаменитый ноябрьский Пленум 1964 г. действительно состоялся, но он занимался не теми проектами, которые запланировал Хрущев. Напротив, Пленум без шума ликвидировал за один день хрущевскую реформу, затронувшую основную структуру Советского государства — разделение партии на аграрную и промышленную части, — и вернул ее к единой организации[10]. Раздвоение партии было главной причиной, вызвавшей тайную оппозицию против Хрущева в руководящих кругах страны, именно в тех кругах, на которые он больше всего рассчитывал. Постепенно были ликвидированы и другие поздние реформы Хрущева, но не сразу и после более или менее длительных размышлений. Некоторые сошли на нет еще до того, как их отменили юридически, например уставные нормы, предусматривающие обязательное обновление руководящих органов и запрет избирать одного человека на один и тот же пост больше, чем на два-три срока[11]. Другие реформы были аннулированы позже: совнархозы ликвидировали в сентябре 1965 г., и руководство экономикой было снова передано министерствам, но была проведена реформа управления, которую представил и поддержал Косыгин. В целом через эти изменения прокладывала себе путь новая линия: постепенно были ликвидированы зачаточные элементы политического плюрализма, которые развивались в период возобновления антисталинского наступления.

Значение хрущевского десятилетия

С каждым днем имя Хрущева исчезало из советской общественной жизни, осужденное на политическую смерть. Его редчайшие появления в обществе отмечались только иностранными корреспондентами. Почему так строго сохранялась эта тишина? Боялись возвращения его популярности? Рассказывают, что сам Брежнев был удивлен, когда глава органов государственной безопасности Семичастный рассказал ему, что в стране не было ни одного выступления в защиту Хрущева после его смещения[12]. Это не помешало новым руководителям принять многочисленные меры предосторожности, когда в 1971 г. он умер, и в Москве проходили его похороны. Его преемники оказались весьма чувствительными к любому сравнению с Хрущевым, которое могло бы оказаться в его пользу. Повторим еще раз: не было ни одного течения в СССР, которое бы поддерживало бывшего Первого секретаря, никого, кто бы вспоминал о нем с ностальгией. Итак, причина была более глубокой: Хрущев представлял в истории СССР диалектический момент — он подорвал официальный монолитизм, обострив антагонизм между разными политическими линиями.

Он занимает в развитии СССР совсем не второстепенное место, как можно было бы подумать из-за того забвения, в котором оказалось /528/ его имя. Наша задача здесь — попытаться подвести итог его деятельности. И не только потому, что целое десятилетие эта фигура доминировала на политической сцене. Впрочем, 10 лет — это мало по сравнению с 30-летним правлением Сталина. Однако за это десятилетие в советском обществе произошло нечто серьезное.

Во время 30-летнего правления Сталина в СССР не прекращалось чрезвычайное положение. Ни одна страна не может долго выдержать состояние такой напряженности. Правление Хрущева также не было спокойным периодом. Оно знало кризисы, трудности, внутренние и внешние осложнения. Это были годы, когда общество переживало потрясения, ощущало потребность в обновлении чисто конвульсивно; не всегда это было понятно широким народным массам. Однако эти беспокойные события способствовали сложному переходу от непрерывного чрезвычайного положения к нормальному. Советский Союз впервые пытался привести себя в порядок. Хрущев оставил преемникам длинный список нерешенных проблем. Вряд ли можно возлагать только на него всю ответственность за то, что они не решены. Многие из них не были заметны или не проявлялись в чрезвычайных условиях. Когда эти условия исчезли, проблемы вышли на свет как неизбежные вопросы развития общества, начавшего мирную эволюцию, управляемого не по законам бесконечного чрезвычайного положения, а согласно нормам стабильности.

Успех перехода не был оплачен. Сталинское правление характеризовалось превосходством только одной личности, и исчезновения героя могло быть достаточно для фатального кризиса. К этому добавились тяжелые внешне- и внутриполитические условия, в которых Сталин оставил страну. Был некоторый резон в расчетах тех, кто за рубежом предсказывал возможный распад советской системы. Кризис был преодолен, однако не без потерь, и самой тяжелой был разлад с Китаем. Однако может ли один Хрущев быть виноват в этом?

В СССР переход был осуществлен не ценой новых расколов и новых жертв, а путем восстановления утраченной или подавленной энергии, которой страна не могла больше пренебрегать, если не хотела парализовать собственное развитие. Понятно, насколько горд был Хрущев, что руководил всей этой операцией; он даже неоднократно позволял себе иронизировать над сомнениями Сталина в способностях своих наследников. Успех этого предприятия зарядил Хрущева особым оптимизмом, который привел к недооценке проблем, накопившихся за эти годы. Отсюда и лихорадка последующих планов, оставшихся на бумаге, планов, которые вызвали немало сарказма со стороны критиков.

Таким образом, в личности Хрущева отразились гораздо более глубокие тенденции. Осуществляя первые реформы, быстро придя к власти и победив своих прямых противников, он действовал как представитель той особой коммунистической партии, которая исторически сложилась в СССР. Он представлял в первую очередь ее руководящий аппарат в центре и на периферии, был Первым секретарем /529/ организации, которая опиралась на всех первых секретарей сверху донизу, на любом уровне партийной структуры. Эти секретари не могли больше мириться со сталинскими методами руководства, которые мешали им выполнять свои функции. Они не могли больше работать под угрозой непрерывных кровавых чисток, под надзором очень мощной бесконтрольной полиции, не могли осуществлять политику, которая, как, например, в сельском хозяйстве, вела в тупик. В первой фазе своего правления Хрущев был выразителем настроений руководящего слоя советского общества, укрепляя его власть. Он выражал не только жалобы руководителей — его реформы соответствовали распространенным настроениям в стране, которая чувствовала, что завоевала право более спокойно жить и дышать.

Однако Хрущев на этом не остановился. Стремясь форсировано решить многочисленные проблемы советского общества, он задумал более радикальные планы, которые привели его к конфликту с той же верхушкой партии и руководящим аппаратом общества в целом, Противоречие возникло из-за «секретного доклада», именно из-за его иконоборческого содержания, которое касалось не только личности Сталина. С этого момента началось его столкновение с носителями государственной идеологии. Столкновение было сначала не настолько ожесточенным, чтобы помешать ему победить оппозицию в первые годы правления. Затем оно обострилось до непримиримости, когда его предложения стали угрожать более глубинным структурам Советского государства. Хрущев попытался решить эту проблему смещением людей на различных уровнях и обостренной полемикой с иерархией. Однако у него так и не хватило сил выиграть. В конце концов именно иерархия избавилась от него. Правда, операция была проведена узким кругом людей, которых вынудили действовать конъюнктурные причины. Однако они в свою очередь выражали чувства, распространенные в аппарате партии и государства.