Джон Леннон - Альберт Голдман

Сцена не произвела на Иоко никакого впечатления. Она заявила, что когда альбом будет закончен, купит ему дом на Бермудах, и тогда все члены семьи смогут хорошенько отдохнуть. Несмотря на обиду и разочарование, Джон нашел утешение в этом пустом обещании.

После отъезда Иоко у Джона возникли подозрения относительно ее образа жизни в Нью-Йорке. Он пожаловался Фреду, что «мамочка» проводит слишком много времени в обществе Сэма Грина и Сэма Хавадтоя. Он даже намекнул о наличии наркотиков в Дакоте. Однажды в начале июля, после неоднократных и бесплодных попыток дозвониться до Иоко, Джон ушел к себе и за пару часов написал лучшую композицию, вошедшую в «Double Fantasy», – «I'm Losing You»224. Песня подействовала на него, как истинный катарсис. С той минуты, как он ее закончил, Джон успокоился и перестал названивать Иоко. Вместо этого он решил выяснить, что же происходит у него дома, и послал в Нью-Йорк Фреда Симана.

Когда 4 июля Фред добрался до Дакоты, Иоко уже четыре дня как находилась у Сэма Грина на Файер-Айленде. Но ей и не требовалось быть дома. Состояние, в котором Фред застал «Студию Один», было красноречивее любых слов. «Ее офис, – вспоминает он, – был завален газетами, грязной одеждой, разбросанной по полу, и остатками полуразложившейся пищи». Поднявшись в квартиру, он обнаружил множество бутылок виски и водки – любимых напитков Сэма Грина. Слегка надавив на Миоко, он узнал, что Сэм Хавадтой и Лучиано приносили Иоко «конверты». (Сам Лучиано признался, что иногда они с Сэмом притаскивали ей упаковки кокаина размером с толстую книгу карманного издания.) Но больше всего Фреда сразил слух о том, что Иоко собирается развестись с Джоном и перетащить его личные вещи в квартиру 71. Фред узнал, что она хочет выйти замуж за Сэма, и предположил, что речь шла о Сэме Хавадтое. Само собой, он ни словом не обмолвился обо всем этом в разговоре с Джоном. Фред не собирался развязывать войну.

Конец июля ознаменовался одним из самых забавных эпизодов «Баллады о Сэме и Иоко». Сэм был сыт по горло постоянными прогулками на лимузинах и самолетах. Однажды он предложил Иоко взять напрокат открытую легковую машину и поехать по шоссе куда глаза глядят. Через какое-то время они уже неслись по живописной скоростной дороге в направлении Коннектикута. «А почему бы нам не заехать в гости к твоим старикам?» – неожиданно предложила Иоко. Предприняв несколько безуспешных попыток отговорить Иоко от этой идеи, Сэм махнул рукой и набрал номер телефона своих родителей.

«Привет, мам, – выдавил Сэм. – Мы как раз проезжаем мимо. Сейчас уже восемь часов, и я не один. А вы чем занимаетесь?»

В ответ миссис Грин скороговоркой прошептала: «Сегодня особый вечер для твоей сестры. Этот парень, с которым они вот уже год как живут – по-моему, они организовали для нас торжественный ужин, потому что собираются объявить о свадьбе. У нас тут везде горят свечи, и даже в саду зажгли специальные факелы. Папа жарит барбекю, а сестра очень волнуется. Я надеюсь, ты не испортишь ей этот вечер. Но мы, конечно же, будем рады тебя видеть».

«Хорошо, – ответил Сэм, – только я приеду не один. Со мной будет Иоко Оно. Ты знаешь, о ком я говорю?»

О том, что случилось дальше, лучше всего поведал сам Грин:

«Ужин был чудесным, и Иоко решила, что все организовано в ее честь. Она вела себя так, будто находилась в кругу своей семьи, и говорила вещи типа: „Могу себе представить, как мы с Сэмом будем сидеть вот здесь, когда наши волосы будут совсем седыми“. Единственное, чего она не понимала, так это того, что моя сестра сидела рядом, сжимая от злости кулаки и думая про себя: „Какого хрена эта косоглазая уродина приперлась сюда, чтобы испортить самый важный момент в моей жизни!“ И знаете что? Они так и не объявили о свадьбе, больше того, они вообще не поженились! Зато у всех – у матери, у сестры и даже у отца – сложилось впечатление, что Иоко приехала, потому что собралась стать членом нашей семьи. Я постарался сохранить приличия и попросил устроить ее в комнате для гостей. Но она даже не прилегла на приготовленную для нее постель. На глазах у всех она прошла в мою спальню, которая находилась в противоположном крыле дома. Она выставляла наши отношения напоказ!»

Вернувшись из Коннектикута, любовники стали выяснять, на какую долю состояния Джона могла рассчитывать Иоко в случае развода. Проблема была непростой, учитывая тот факт, что финансы Джона тесно переплетались с делами компании «Эппл». Не так давно Джон был вынужден переделать завещание, так как выяснилось, что в случае его смерти «Эппл» может оттяпать часть будущих доходов. Кроме того, 19 июня 1980 года в Нью-Йорке вступил в силу закон о разделе совместно нажитого имущества разводящихся супругов в соотношении пятьдесят на пятьдесят.

Сэм Грин не был в восторге от перспективы женитьбы, но тем не менее был готов стать мужем Иоко и воспользоваться ее богатством.

Но одной подготовки к разводу было мало. Иоко хотела действовать так, будто Джон уже вычеркнут из ее жизни. Она приказала Лучиано перетащить вещи Джона – одежду, гитары, хай-фай аппаратуру, книги и тому подобное – в квартиру 71. Когда известие об этом дошло до Сэма Грина, он был поражен. «Ты не можешь так поступить! – воспротивился он. – Ты просто не имеешь на это права!» После жаркого спора вещи Джона были возвращены на прежние места.

Этот инцидент поднял деликатный вопрос: что будет с Джоном Ленноном после того, как Иоко с ним разведется? После стольких лет полной зависимости Джон мало чем отличался от ребенка. Бросить его было равносильно тому, чтобы бросить маленького мальчика. В сорок лет ему предстояло вновь испытать то же страдание, которое выпало на его долю в пять.

Глава 69

Добро пожаловать домой!

Йоко ожидала возвращения Джона с тревогой и была на грани истерики. Его не было почти пять месяцев, в течение которых Иоко пользовалась неограниченной свободой. Теперь же приближалась развязка.

Чтобы подготовиться к приезду мужа, Иоко воспользовалась услугами Лучиано, который помог ей сделать прическу и проконсультировал относительно макияжа и выбора наряда. А на вечер у Иоко было припасено для него еще одно важное задание. Когда Джон и Иоко сидели за столиком, накрытым для них в саду ресторана «Барбетта», из-за фонтана неожиданно выскочил Лучиано с фотоаппаратом в руках и принялся «расстреливать» их при помощи фотовспышки. После этого он выбежал на улицу и сел в поджидавшую его машину.

Смысл этой выходки дошел до Лучиано только на следующее утро, когда в колонке светской хроники он прочитал заметку о том, как некий фотограф, работающий «в стиле мафии», нарушил покой мирно ужинавших в ресторане Джона Леннона и Йоко Оно. «Это был мой первый урок, – восторгался Лучиано, – по искусству создания происшествий в личной жизни в интересах бизнеса».