Энциклопедический словарь (Т-Ф) - Ф. Брокгауз

Филон Александрийский

Филон Александрийский или Ф. иудей (прибл. 20 до Р. Хр.-50 по Р. Хр.) – выдающийся представитель еврейского эллинизма, центром которого была Александрия, богослов, апологет иудейства и религиозный мыслитель, оказавший большое влияние на последующее богословие своим эксегетическим методом и своим учением о Логосе. Как философ, он был сторонником эклектического платонизма, сильно окрашенного стоицизмом и процветавшего в его родном городе. Подобно другим современным ему эклектикам, он видит в таком учении общую суть всей греческой философии и, вместе с тем, подобно другим иудеям-эллинистам, признает источником греческой мудрости священное откровение Ветхого Завета, из которого, по его мнению, черпали древние философы. Книги Моисея, боговдохновенные, по Ф., в каждой букве не только подлинника, но и того греческого перевода, которым пользуется Ф., заключают в иносказательной форме учение Платона, Пифагора, Зенона и Клеанфа. Поэтому наиболее значительные сочинения Ф. представляют комментарий на св. книги (главным образом на кн. Бытия), дающий истолкование их в смысле популярной греческой философии того времени. Сверхчувственная истина, приспособляясь к человеческой немощи, облекается в иносказательную форму; все Писание есть аллегория, и задача толкователя – в том, чтобы раскрыть «духовный» смысл, скрытый в этой аллегории. Таким образом Ф. является посредником между философией и откровением – и в этом его значение. Его вера в универсальную разумность слова Божия, выразившаяся и в его экзегетике , и в его учении о Логосе, сделала его учителем и предшественником последующих апологетов и богословов, особенно александрийской школы. Философское учение Ф. сводится к богословию. Божество познается путем отрицания всяких частных, конечных определений и; аргументы скептиков, направленные против таких определений, вполне основательны. Оно выше всякого понимания; только тот, кто отрешается от всего конечного, от мира, от себя самого, от своих чувств и своего разума, находит Божество в момент экстаза. Ее имея никаких качественных определений, Божество не есть, однако, бессодержательная отвлеченность. Вместе с писанием Ф. приписывает Ему атрибуты благости, могущества, ведения и пр. в бесконечной степени; только он понимает их не как качества, общие Божеству с другими существами, а как свойственные Ему силы. Поскольку Оно есть существо всереальное, конечные существа могут приобщаться к отдельным Его силам и определяться ими, как качествами; само же оно, как полнота бытия, ничему не причастно, имеет в Себе все и всему дает от своей полноты: в этом состоит Его всемогущество. Таким образом, впервые в философии формулируется идея абсолютного монотеизма. Однако, отвлеченность греческой теологии, колебавшейся между пантеизмом стоиков и дуализмом платоников, отразилась и на учении Ф., который посредствует между ними. Его Бог трансцендентен, безусловно отличен от мира по своему существу; но вместе с тем Он раскрывается в нем, имманентен, присущ ему в своих силах и своем слове. Поскольку Божество трансцендентно миру, последний является чуждым и противоположным Ему; он сотворен из предвечной материи, бесформенной, безвидной, косной, которая представляется как хаотическая масса вещества и противополагается Божеству, как пассивное начало – деятельному. Между миром и трансцендентным Божеством посредствуют силы Божества, образующие и проникающие мир: Его благость, могущество, справедливость, мудрость или слово. В учении об этих силах сказываются и философские , и религиозные традиции, монизм и дуализм, платонизм и стоицизм; отсюда сбивчивость и неясность понятий. Вопервых, помянутые силы, как чистые энергии Божества, не имеют по отношение к Нему никакой самостоятельности, особности, личности; во-вторых, они относятся к миру, как силы, действующие в нем, образующие его материю – подобно формам Аристотеля или «сперматическим логосам» стоиков; в третьих, они отличаются и от Бога, и от мира, являясь как бы тварно-личными посредниками между Богом и миром – духами, которых сам Ф. сравнивал с ангелами иудеев или демонами платоников. Все антропоморфизмы Писания, все конкретные образы Его относятся к силам Божества, а не к его существу. Верховною из этих сил является Слово (Логос), которое всех их совмещает в себе. Так же, как и они, это Слово может рассматриваться с троякой точки зрения: как бессамостная энергия Божества, как душа и связь мира (стоический логос), как тварно-личный посредник между Богом и миром. Оно определяется как разум Божий, идея всех идей, образ Божества, первородный сын Божий, второй бог (JeoV, в отличие от o JeoV); оно есть, далее, первообраз вселенной, мирозиждительная сила, душа, облекающаяся телом мира; наконец, оно – верховный архангел, посредник, наместник Бога, царственный первосвященник.

В космологии Ф. развивает популярную теодицею стоиков, в психологии следует платонизирующим стоикам. Он толкует библейское сказание о грехопадении в платоническом смысле: души существуют до своего воплощения, которое рассматривается как падение и пленение. Тело есть могила, темница души, чувственность – корень греха; откуда аскетическая тенденция этики Ф., где он сближается не только со стоиками, но и с современными ему киниками, в стремлении к умерщвлению чувственности и упрощению жизни. Мораль Филона выходит, однако, за пределы всей греческой философии, получая новую, религиозную окраску. Она проникнута сознанием греховности человека, неспособного побороть чувственность и спастись собственными силами; единственным источником добра является Бог. Добродетели суть Его «насаждения», дары Его благодати; ему одному принадлежит хвала за них. Путь к добру есть послушание Богу, подражание Богу, отречение от всего конечного, самоотречение; высшая цель есть мистическое, непосредственное соединение с Богом в блаженстве экстаза.

Литература. Главнейшие издания Филона: Margey (1742), Aucher (1822-26: соч., coхранившиеся в армянской версии), Cohn und Wendland (полное критическое издание, с 1896 г.). См. Zeiler, «Philos. d. Griechen», III, 3; Schurer, «Gesch. d. jud. Volkes im Zeitalter Jesu Christi» (1898, т. III, 487 и cл.); кн. С. Трубецкой, «Учение о Логосе» (1900, 77 сл.); Siegfried, «Philo v. Alexandrien als Ausleger des А. Т.» (1875); Drummond, «Philo Judaeus» (т. I и II, 1888); Myретов, «Философия Ф. Александрийского в отношении к учению Иоанна Богослова о Логосе» (1885). Кн. С. Н. Трубецкой.

Финал

Финал – в музыке номер, служащий концом большого музыкального сочинения – оперы, оперного акта, симфонии, сонаты и пр.; но преимущественно принято называть Ф. заключительный номер в опере. Ф. состоит из различных вокальных и инструментальных пьес, сольных и хоровых, соединенных в одно целое помимо какойлибо установившейся формы, но в зависимости от сценических требований и текста, на который пишется Ф. Очень часто в Ф. входит вокальный ансамбль. Н. С.

Финиковая пальма

Финиковая пальма (Phoenix L.) – род растений из сем. пальм, подсем. Соrуphinae. Частью деревья, частью приземистые кусты, с перистораздельными листьями. Растения двудомные. Чашечка кубковидная, лепестков 2, в мужских цветах 6 тычинок, в женских 6 стаминодий и 3 свободные пестика, из которых большею частью только один дает ягодный плод с одним семенем; на внутренней стороне семени глубокая борозда, в середине находится зародыш; белок роговой. 11 видов в Африке, Аравии, в Азии от Евфрата через Индию до Зондских островов и Кохинхины. Настоящая финиковая пальма (Phoenix dactylifera L.) – дерево со стволом в 10-20 метров. Родина ее Канарские острова, оазисы Сахары, Аравии и юго-западная Азия. Плоды ее – всем известные финики. Для достижения более успешного плодоношения арабы уже в древности вешали срезанные мужские початки на женские деревья и тем способствовали опылению и оплодотворению. Листья Ф. пальм в южной Европе употребляются при богослужении в вербное воскресение. Из индийской Ph. silvestris Roxb. приготовляется пальмовое вино «тари».

Б. Тр.

Финский залив

Финский залив – восточная часть Балтийского моря, глубоко вдающаяся в материк. На С Ф. залив омывает Финляндию и отчасти С.-Петербургскую губ., с В и Ю – губернии Петербургскую и Эстляндскую. С З морской границей залива считают линию, соединяющую мыс Гангэудд на берегу Финляндии и маяк Дагерорт на острове Даго. Длина залива от Невской губы до меридиана Дагерорта составляет 240 морских миль, наибольшая ширина залива 65 морских миль на меридиане Нарвской губы, к З от Нарвской губы залив постепенно суживается и перед входом в Балтийское море ширина его уменьшается до 40 морских миль. Берега. Южный берег от Невской губы направляется к З невысокими и песчаными буграми, переходящими в возвышенности, то круто спускающиеся к морю, то отходящие от него. Дойдя до так называемой Шепелевой горы, берег заворачивает к Ю и образует губу Капорскую, названную по имени области и древнего замка, развалины которого расположены вблизи речки Систы, впадающей в названную губу. За Капорской губой, кончающейся мысом Колгания, берег образует новую губу Лугскую, названную по имени реки Луги, впадающей в нее. По восточному берегу губы тянется хребет довольно высокой Сойкиной горы, состоящей из двух возвышенностей. За Лугской губой берег образует лесистый полуо-в Кургальcкий, а далее Нарвскую губу, принимающую в себя реку Нарову. Берег Нарвской губы низменный, песчаный и покрыт хвойным лесом, несколько далее от берега идут отлогие возвышенности. Направляясь к З от Нарвской губы, берег сначала делается круче и утесистее, а затем становится снова невысоким и образует целый ряд заливов, из которых наиболее значительны: Кунда, Кашпервик, Монвик, Папонвик, Колковик, бухта Ревельская, Рогервик (Балтийский порт) и др. Перед началом залива Рогервик, берег образует мыс Пакерорт, отличающийся своим неприступным обрывом значительной высоты. При выходе залива в море конечными границами служат о-ва Вормс и Даго. Северный берег Ф. залива, начиная от мыса Дубовского (близ Сестрорецка), идет к З, постепенно возвышаясь, и спускается к морю террасой. За мысом Стирсудденом берег направляется на NNW к Биэркэ-Зунду, оставляя у воды низменную закраину шириною от нескольких сажен до полуверсты и более. Местами берег здесь представляет не одну, а две или даже три террасы, который с моря, благодаря лесу, кажутся одним сплошным высоким берегом. Лес здесь по преимуществу некрупный, сосновый, а у Биэркэ – березовый; часто прибрежная полоса, шириной до нескольких верст, лишена сплошного леса и покрыта кустарниками. Вскоре за мысом Стирсудденом начинаются так называемые шхеры, состоящие из многочисленных больших и малых островов, обыкновенно довольно высоких и покрытых сосновым лесом, частью же имеющих вид голых скал из красноватого гранита. Между отдельными островами разбросаны подводные и надводные камни. Проход в шхерах возможен для судов только в сопровождении опытных лоцманов. Островов в Ф. заливе очень много. Из более значительных островов, кроме шхерных, упомянем Котлин с городом Кронштадтом, Сескар, Лавенсари, Соммерс, Нарген, Гогланд, Оденсхольм и др. кроме того на всем пространстве разбросано много банок и мелей. Рельеф дна. От устьев Невы до острова Котлива глубина постепенно увеличивается от 8 и 10 до 20 и местами до 21 и 22 фт. За о-вом Котлином к З по фарватеру глубина возрастает до 20 сажен (сажени везде морские (6 фт.)), у южного же берега, в губах Капорской и Лужской, глубина от 5 до 16 сажень. Близ острова Сескара глубина на середине залива неровная, иногда между 20 и 22 саженями встречаются возвышения с глубиной в 1215 саж., а между 9 и 10 саженями попадаются ямы до 20 и даже до 29 сад. От Сесвара до Гогланда глубина увеличивается до 35-40 саж. От Гогданда к З глубина сначала очень непостоянна. Между глубинами в 37-27 сажен попадаются пятна в 16, 14 и 12 сажен, далее же к мысу Суропу (за Ревельской бухтой) глубина несколько ровнее и увеличивается до 40, 44 и 50 сажень; от Суропа до о-ва Оденсхольм глубины от 27 до 60 сажен, при чем глубокие места подходят довольно близко к южному берегу, в двух милях от которого встречаются глубины до 30 сажень. От ова Оденсхольма до выхода в Балтийское море глубины постепенно увеличиваются до 70 сажен. Грунт Ф. залива илистый и песчаный и весьма часто каменистый, при этом на больших глубинах чаще встречается ил, а на малых – песок с камнем. Течение в Ф. заливе связано с ветрами, причем поверхностные течения достигают иногда скорости от 1/2, до 11/2, морских миль в час и даже более; после сильных югозападных ветров бывает заметно течение из шхер на SW, доходящее до 3 морских миль в час. При продолжительных штилях в заливе существует слабое течение в З; течение это зависит от избытка прибыли пресной воды над убылью ее от испарения. Всего заметнее течение на З в восточной части залива, причем на меридиане мыса Стирсуддена отделяются две ветви, из которых одна идет на NW к Биэркэ-Зунд, а другая на SW в Капорскую губу; течение ощутительно также в западной части залива, в особенности к Ю от Оденсходьма, где оно постепенно заворачивает в Моон-Зунд; при свежих западных ветрах течение направляется к В. При выходе из Ф. залива в Балтийское море заметно южное течение, идущее из Ботнического залива. После свежих юго-западных и северо-восточных ветров временные течения в Ф. заливе замечаются у о-вов Сомерса и Лавенсари; на СВ в Выборгскую губу и к Ю в Нарвскую губу. Изменения уровня. Из 26-летних наблюдений в Кронштадте удалось подметить правильные изменения уровня, имеющие характер приливо-отливных, амплитуда которых, однако, не достигает двух дюймов. При штилях уровень воды по наблюдениям в Кронштадте стоит, обыкновенно, ниже среднего на 31/2 дм., что зависит от преобладания в заливе вообще западных ветров над восточными, вследствие чего средний уровень стоит выше, нежели уровень при штиле. В годовом ходе колебания уровня залива наблюдается некоторая правильность, как и вообще во всем бассейне Балтийского моря. В Кронштадте, например, из многолетних наблюдений видно, что с августа по январь средний уровень держится выше нормального; март, апрель и май уровень ниже нормального, остальное же время он близок к ординару. При юго-западных ветрах и близких к атому румбов вода идет на прибыль, при противных ветрах, наоборот. Наибольшая амплитуда высоты воды, зависевшая от ветров и имевшая место во второй половине истекшего столетия, доходила в Кронштадте более чем до 13 фт.: 16 (28) авг. 1890 г. вода поднималась выше ординара на 7 фт. 7 дм., а 9 (21) сент. 1883 г. она падала на 5 фт. 8 дм. ниже среднего уровня. Чтобы судить о том, как двигается волна высокой воды по Ф. заливу, мы приведем данные 16 ноября 1897 г. («Записки по гидрографии», вып. XIX, ст. М. Рыкачева: «О наводнениях в С.-Петербурге» и пр.).