Цири (сборник) - Анджей Сапковский

– Если мне будет дозволено кое-что подсказать, – проговорил тот, что затягивал слоги, – у принца Воориса есть сын, малыш Морвран. Этот кандидат значительно лучше. Во-первых, у него более основательные права на престол как по мечу, так и по кудели. Во-вторых, это ребенок, за которого править будет регентский совет. То есть мы.

– Глупости! Справимся и с отцом! Отыщется способ!

– Подсунем ему, – предложил возбужденный, – мою жену!

– Погодите, граф Бруанне. Сейчас не время. Господа, советоваться надо о другом, вот что. Я хотел бы заметить, что Эмгыр вар Эмрейс пока еще на троне.

– А как же, – согласился простуженный, трубя в платок. – Правит и живет, чувствует себя прекрасно как телом, так и умом. Второе особенно не следует подвергать сомнению после того, как он вытурил вас обоих из Нильфгаарда вместе с теми войсками, которые могли быть вам верны. Тогда как же вы собираетесь осуществлять переворот, любезный князь Ардаль, ежели в любой момент вас могут послать в бой во главе Группы Армий «Восток»? Да и князю Йоахиму тоже, пожалуй, пора присоединиться к своим войскам при Специальной Оперативной Группе «Вердэн».

– Оставь колкости при себе, Стефан Скеллен. И не корчи рожиц, которые только в твоем понимании делают тебя похожим на твоего нового принципала, чародея Вильгефорца. К тому же учти, Филин, что если Эмгыр что-то подозревает, так виной тому именно вы. Ты и Вильгефорц. Признавайся, вы хотели поймать цинтрийку и торговать ею, включив это в цену милости Эмгыра? Теперь, когда девушка мертва, торговать нечем, верно? Эмгыр разорвет вас лошадьми, вот что. Не сносить вам головы, ни тебе, ни чародею, с которым ты связался вопреки нам!

– Никому из нас не сносить головы, Йоахим, – вставил бас. – Надо взглянуть правде в глаза. Наше положение ничуть не лучше, чем у Скеллена. Ситуация сложилась так, что все мы оказались на одной телеге.

– Но усадил нас в эту телегу именно Филин! Мы собирались действовать скрытно, а теперь что? Эмгыр знает все! Агенты Ваттье де Ридо разыскивают Филина по всей империи! А нас, чтобы отделаться, вар Эмрейс отослал на войну, вот что!

– Как раз это-то меня и радует, – проговорил тот, что растягивал слоги. – Этим бы я и воспользовался. Затянувшейся войной, уверяю вас, все уже сыты по горлышко. Армия, простой люд, а прежде всего купцы и предприниматели. Сам факт окончания войны будут приветствовать по всей империи с огромной радостью, независимо от того, как она окончится. А ведь вы, господа, командуя армиями, можете на результат войны повлиять, я бы так сказал, не отходя от своего штандарта. Ведь в случае успешного завершения военного конфликта вас увенчают лаврами победителей! А в случае неудачи вы сможете выступить в качестве посланцев Провидения, сторонников переговоров, поборников справедливости, положивших конец кровопролитию!

– Правда, – сказал после недолгого молчания скрипучий. – Клянусь Великим Солнцем, это правда. Вы верно рассуждаете, господин Леуваарден.

– Эмгыр, – проговорил бас, – отправив нас на фронт, тем самым накинул себе удавку на шею.

– Эмгыр, – сказал возбужденный, – еще жив, дорогой князь. Жив и чувствует себя прекрасно. Не следует делить шкуру неубитого медведя.

– Не следует, – поддержал бас. – Сначала медведя надобно убить.

Молчание затянулось.

– Итак, покушение. Смерть?

– Смерть.

– Смерть!

– Смерть. Вот единственное решение проблемы. У Эмгыра есть сторонники, пока он жив. Стоит Эмгыру умереть, и нас поддержат все. На нашу сторону встанет аристократия, потому что аристократия – это мы, а сила аристократии в солидарности. Нас поддержит значительная часть армии, особенно та часть офицерского корпуса, которая припомнит Эмгыру чистки после содденского поражения. И на нашей стороне будет народ.

– Ибо народ темен, глуп, и им легко манипулировать, – закончил, высморкавшись, Скеллен. – Достаточно крикнуть: «Уррра!», произнести пламенную речь со ступеней сената, открыть тюрьмы и скостить налоги.

– Вы абсолютны правы, – произнес затягивающий слоги. – Теперь я понимаю, почему вы так ратуете за демократию.

– Предупреждаю, – заскрипел тот, кого называли Йоахимом, – что так гладенько у нас дело не пройдет, господа. Наш план предусматривает смерть Эмгыра. А не следует закрывать глаза на то, что у Эмгыра много приверженцев, в его распоряжении корпус внутренних войск, у него фанатично преданная гвардия. Непросто будет пробиться сквозь ряды бригады «Импера», а она – нечего себя обманывать – будет драться до последнего бойца.

– И здесь, – заявил Стефан Скеллен, – нам предлагает свою помощь Вильгефорц. Нам не придется осаждать дворец или пробиваться сквозь ряды «Имперы». Все сделает один террорист, владеющий практической магией. Да. Как это случилось в Третогоре перед самым бунтом магиков на Танедде.

– Король Радовид Реданский?

– Так точно.

– У Вильгефорца есть такой террорист?

– Есть. Чтобы доказать, что мы полностью вам доверяем, господа, я назову этого террориста. Чародейка Йеннифэр, которую мы держим в узилище.

– В узилище? Но говорят, Йеннифэр – сообщница Вильгефорца.

– Она его пленница. Заколдованная и загипнотизированная, запрограммированная как голем, она осуществит покушение. А затем покончит жизнь самоубийством.

– Что-то не очень мне по душе заколдованные ведьмы, – сказал тягучий, из-за явной неприязни еще более растягивая слоги. – Лучше был бы герой, пламенный идейный мститель…

– Мстительница, – оборвал его Скеллен. – Она подходит как нельзя лучше, господин Леуваарден. Йеннифэр будет мстить за зло, причиненное ей тираном. Эмгыр преследовал и довел до смерти ее воспитанницу, невинное дитя. Этот жестокий самодержец, этот извращенец, вместо того чтобы заботиться об империи и народе, преследовал и истязал детей. За это его настигнет рука мстителя…

– Я считаю, – пробасил Ардаль аэп Даги, – это прекрасно.

– Я тоже, – проскрипел Йоахим де Ветт.

– Отлично! – возбужденно рыкнул граф Бруанне. – Да покарает рука мстителя тирана и вырожденца за совращение чужих жен! Пусть свершит правое дело десница справедливости! Отлично!

– Еще одно, – протянул Леуваарден. – Чтобы доказать, что вы, господин граф Скеллен, полностью нам доверяете, сообщите, пожалуйста, где сейчас пребывает господин Вильгефорц.

– Господа… Я… Я не имею права…

– Это будет гарантия. Поручение в искренности и приверженности делу.

– Не бойся предательства, Стефан, – добавил аэп Даги. – Никто из присутствующих не выдаст, как бы парадоксально это ни звучало. При других обстоятельствах, возможно, меж нами и нашелся бы человек, который захотел бы купить себе жизнь, выдав остальных. Но все мы прекрасно знаем, что предательством не купим ничего. Эмгыр вар Эмрейс не прощает. Он просто не умеет прощать. Вместо сердца у него осколок льда. И поэтому он должен умереть.

Стефан Скеллен колебался недолго.

– Ну, хорошо, – сказал он. – Пусть это будет доказательством моей искренности. Вильгефорц скрывается в…

Ведьмак, сидевший у раструба, до боли сжал кулаки. Напряг слух. И память.

Сомнения ведьмака в никчемности амулета Фрингильи оказались напрасны и рассеялись мгновенно. Стоило ему войти в большую каверну и приблизиться к каменному мостку над черным провалом, как медальон начал дергаться и рваться уже не как воробей, а как большая и сильная птица. Ворон, например.

Геральт успокоил амулет и замер словно истукан, стремясь к тому, чтобы слух его не обманули ни шелест, ни громкое дыхание. Он ждал. Он знал, что по другую сторону провала за мостком что-то есть, что-то таится во тьме. Возможно, это «что-то» скрывалось и за спиной, а мосток был ловушкой. Он не мог позволить схватить себя. Он ждал. И дождался.

– Привет, ведьмак, – услышал он. – Мы тебя ждали.

Голос, шедший из мрака, звучал странно. Но Геральт уже слышал такие голоса, знал их. Голоса существ, не привыкших общаться при помощи речи. Умея пользоваться аппаратом легких, диафрагмой, трахеями и гортанью, эти существа не до конца владели аппаратом артикуляционным даже в тех случаях, когда их губы, нёбо и язык имели строение полностью подобное человеческому. У выговариваемых такими существами слов был не только странный акцент и интонация, они вдобавок содержали звуки, неприятные для человеческого уха – от твердых и щелкающих до шипящих и скользко мягких.

– Мы ждали тебя, – повторил голос. – Знали, что ты придешь, если тебя приманить слухами. Что влезешь сюда, под землю, чтобы преследовать, хватать, убивать. Отсюда ты уже не выйдешь. Не увидишь солнца, которое так любил.

– Покажись.

В темноте за мостком что-то шевельнулось. Мрак словно сгустился в одном месте и принял человеческий, в общих чертах, облик. Существо, казалось, ни мгновения не оставалось в одной и той же позе, не стояло на месте. Оно изменялось постоянно, проделывая быстрые нервные мерцающие движения. Ведьмак уже видывал таких существ.