Визиты: Осенние визиты. Спектр. Кредо - Сергей Лукьяненко

– Дядя, перестань! Я никого не убивал! Ты что! – в полной панике воскликнул Мартин. Ему даже почудился щелчок в линии, хотя он знал, что на его новой электронной АТС подслушивающее оборудование включается совершенно беззвучно. – Тут совсем другое. Ну… как ближайший аналог… я пытался помочь… не ввязаться в дурную историю. Меня не послушали. И прямо у меня на глазах…

– Почему же ты говоришь, что виноват? – возмутился дядя.

– Ну… не смог спасти.

– Во Франции на днях экспресс TJV с путей сошел, ты своей вины не чувствуешь? – деловито спросил дядя.

– Это совсем другое! – возмутился Мартин. – Тут я был рядом, но помочь не смог.

– А имел такую возможность?

Поразмыслив секунду, Мартин твердо сказал:

– Видимо, нет.

– Так иди и больше не греши! – вынес дядя вердикт.

Мартин понял, что все-таки получил аудиенцию у здравомыслящего священника-самоучки.

– Дядя, – попытался он снова воззвать к эмоциям. – У тебя такого не случалось – что умирает человек, ты вроде и не виновен, но чувствуешь себя виноватым?

– У любого человека, дожившего до моих лет, таких ситуаций полно, – смягчился дядя. – Эх… да что я тебе говорю? Неужели у тебя такого не случалось? Ты же и сам не мальчик.

– Случалось, – признался Мартин. – И все-таки. Как быть, если переживаешь, вины за собой не чувствуешь, но на душе гадко?

– Красивая девушка? – прозорливо спросил дядя.

– Угу.

– Найдешь такую же, только лучше, – продолжал предсказывать дядя. – Что, думаешь, одна такая была во Вселенной?

– Никак не меньше трех таких осталось, – признался Мартин.

– Вот! Вот это уже лучше! То глас не мальчика, а юноши, – порадовался дядя. – Мой тебе совет – напейся. Хочешь – я подъеду, хоть и не стоит мне так здоровье губить… Или брата позови. Или друга какого. А лучше всего, если нет склонности к суициду, напиться в полном одиночестве! Водка тоску нагонит, вином тут не поможешь… Коньяк! Или джин-тоник – горе будет легкое, шипучее, с горчинкой…

Мартин покосился на пустой стакан и покачал головой. Да, пророк, обычно дремлющий в дяде, сегодня был в ударе!

– Спасибо, я так и сделаю, – сказал Мартин.

– И съезди куда-нибудь, Бога ради, отдохни и развейся! – напоследок продемонстрировал свои скрытые таланты дядя. – В Одессу, в Ялту. Пиво, женщины, коньяк – твои лучшие друзья! – После заминки дядя все же уточнил: – В данной ситуации!

Что может удержать от выпивки здорового мужика, испытывающего от алкоголя стабильно положительные эмоции, имеющего свободные деньги, находящегося в плохом настроении, получившего от родственника, можно даже сказать – наставника совет напиться и, в довершение всего, холостого?

Правильно.

Мартин понял, что выхода нет.

К выпивке он подошел серьезно. Несмотря на совет дяди о джин-тонике, достал из бара бутылку коньяка – не самого изысканного, вроде «Праздничного» или «Юбилейного», но очень достойного армянского «Ани».

Французские коньяки Мартин не уважал. Пусть напыщенные французы обзывают все производимое за пределами провинции Коньяк снисходительным словом «бренди». Мы-то знаем, что настоящий коньяк – он либо армянский, либо грузинский. И сэр Уинстон Черчилль это прекрасно знал, а уж его-то в ложном патриотизме не обвинишь! Нет, Мартин не был напыщенным снобом, толкующим о «курвуазье»!

Вначале он принялся готовить закуску. Истолок в кофейной мельничке сахар до состояния легкой пудры, высыпал в блюдце. Бросил в мельницу десяток кофейных зерен и превратил их в пыль, негодную даже для эспрессо. Смешал с сахаром. Теперь оставалось лишь нарезать тонкими ломтиками лимон и посыпать полученной смесью, соорудив знаменитую «николашку», замечательную закуску под коньяк, главный вклад последнего русского царя в кулинарию.

Но в холодильнике Мартина ждало разочарование. Лимонов не было – только сиротливо зеленела парочка лаймов, жизненно необходимых к текиле, но излишне резких для коньяка. Мартин покачал головой и закрыл холодильник. Пусть он не сноб и не гастроном, но во всем должен быть порядок!

Набросив куртку – к вечеру небо над Москвой совсем уж посерело, обещая не то дождь, не то пронизывающую осеннюю стылость, – Мартин выскочил из квартиры. Добежал до угла, где в маленьком стеклянном киоске продавали овощи и фрукты, купил три крупных толстокорых лимона – с запасом. Заодно прихватил пару яблок и спелый авокадо, к которому питал давнюю и крепкую любовь. Гражданин, выбирающий в ларьке груши, вежливо посторонился – видимо, выбор его был весьма труден и долог.

Мартин вернулся в дом, по пути вытряхнув в пакет с фруктами накопившуюся в почтовом ящике корреспонденцию – разгрести на досуге.

Сполоснул под краном и обдал кипятком лимон, нарезал тонкими кругами, посыпал сахарно-кофейной пудрой. Некоторые эстеты рекомендовали добавить к гармонии кисло-сладко-горького вкуса еще и соленую ноту – крошечной щепоткой соли или маленькой порцией икры. Но это Мартину всегда казалось излишеством и чревоугодием.

Вот теперь приготовления к одиночной пьянке были завершены.

Мартин уселся в кресло перед телевизором, включил какой-то мелкий канал, специализирующийся на старых кинофильмах, и приглушил звук. На журнальном столике уже стоял открытый коньяк и блюдце с «николашкой», трубка, пепельница, зажигалка и кисет с табаком, рядом – телефонная трубка, чтобы не вскакивать, если вдруг кто-то вздумает позвонить. Туда же Мартин вывалил и почту из пакета. А на донышко пузатого бокала плеснул граммов тридцать коньяка, поболтал, вдохнул аромат.

Запах обещал приятный вечер у телевизора. Запах обещал хорошую, уже читанную книжку, взятую наугад с полки, возможно – еще одну початую бутылку и крепкий сон.

Но никак не тягостные раздумья о четырех погибших и трех живых девушках!

– Обманул, дядька… – пробормотал Мартин. – Ты же меня вокруг пальца обвел!

Но коньяк все-таки выпил с удовольствием. Крякнул, с тревогой прислушиваясь к послевкусию.

Запивать коньяк не хотелось совершенно. Значит, все в порядке. Спирты не менее чем пятилетней выдержки… Была у Мартина такая верная примета.

– Ну-ка, ну-ка, – благодушно сказал он, набивая трубочку. Табачок в кисете подсох, по-хорошему – стоило бы открыть новый, а этот увлажнить, но Мартин решил сегодня быть проще. Зажигалка выплюнула язычок пламени, запахло медом и вишневым листом. – Ну-ка…

С этими словами Мартин налил себе вторую порцию коньяка и, оставив ее пока нетронутой – согреться и подышать, принялся проглядывать бумажную почту.

Половину он выбрасывал, едва глянув на конверты – какая-то реклама, пусть даже и персонифицированная, по нынешней моде, но опытный глаз легко отличит «рукописные шрифты» принтера от настоящего конверта, надписанного живым человеком. Мартин знал, что его ждет в письме: полстраницы теплого и невразумительного трепа, заставляющего перебирать в уме всех знакомых женщин, а в конце: «…кстати, недавно мне подарили изумительную вещицу – «Мини-биосфера», крошечный террариум с настоящими живыми паучками. Выглядит прекрасно, да и стоит недорого, а приобрести их можно…»