Пять столетий тайной войны, Из истории секретной дипломатии и разведки - Ефим Черняк

Для доставки донесений антантовские разведки постоянно прибегали к помощи почтовых голубей. До 1914 г. Бельгия славилась почтовыми голубями. Перед отступлением бельгийская контрразведка приказала уничтожить более 30 тыс. голубей наиболее ценных пород, чтобы они не достались немцам. Голуби оказались не только быстрыми, но чрезвычайно надежными порученцами. Бывали случаи, когда смертельно раненные неприятелем пернатые курьеры часами ползли по земле и все же успевали добраться до родной голубятни. Не раз торговые и военные суда, торпедированные подводными лодками или по другим причинам терпевшие аварию, посылали с голубями сигнал бедствия и вовремя получали помощь. Окруженный немцами командир форта Во отправил с последним имевшимся у него голубем донесение с просьбой о помощи. Нередко разведчики, пробиравшиеся в тыл врага или прыгавшие с парашютом, первым делом находили надежное укрытие своим голубям. Клетку с крылатыми помощниками обычно привязывали где-нибудь на вершине ветвистого дерева. В этом случае приходилось ночью незаметно взбираться на деревья и приносить пищу голубям. К концу войны одни англичане имели на Западном фронте "штат" в 6 тыс. голубей. Во Франции даже поставили памятник героям голубиной почты и многих из них наградили орденами!

Так как за голубями следили, их пытались... маскировать под других птиц. Англичане подстрелили на Западном фронте голубя, окрашенного под попугая.

Широко использовали для передачи донесений и служебных собак. Немецкая овчарка Фриц, не раз переносившая шпионские донесения через линию фронта, причинила немало хлопот союзной разведке. Ее надо было поймать живьем. Успеха удалось достигнуть, лишь воспользовавшись услугами суки по кличке Рози, которую подсадили на пути четвероногого почтальона.

Для заброски шпионов стали широко использовать подводные лодки (особенно в Средиземном море) и самолеты.

Арсенал средств, с помощью которых доставлялись донесения, расширялся с каждым годом. Сотни способов раскрывались контрразведками, но на смену приходили новые. Один немецкий разведчик надрезал брюхо живой рыбы, вкладывал письмо и пускал ее в реку. Рыбу вылавливали около немецких позиций. Другой германский шпион, находившийся во французском городе Бельфоре, применял такой способ. Разведчик садился в поезд, который шел в нейтральную Швейцарию, и занимал отдельный столик в вагоне-ресторане. Пообедав, он сходил с поезда, приближавшегося к границе. На первой швейцарской станции место шпиона за столиком сразу занимал другой, разведчик. Во время еды он проливал как бы случайно немного вина на скатерть и, прикрыв это место салфеткой, продолжал есть. Первый шпион писал симпатическими чернилами сообщение. Второй проявлял его вином и, быстро прочитав, ждал, пока появившиеся на скатерти буквы снова не исчезали. Донесения прятали в повязках на ранах, под париками, в пеленках грудных детей, в карандашах, в шнурках башмаков.

Оперную певицу арестовали при переезде франко-швейцарской границы из-за... несоблюдения моды. Чрезмерно накрахмаленная юбка показалась подозрительной таможенникам. На ней действительно симпатическими чернилами было написано разведывательное донесение. Случались и курьезы. Французская цензура задержала письмо, присланное из Голландии на имя одной дамы полусвета, белокурой актрисы Евы М., на ее виллу "Алкивиад". Письмо имело вид шифрованного текста, тем более что оно начиналось обращением: "Ваше Преосвященство..." На деле это было мудреное письмо ученика одного аббата, участника диких оргий разврата на вилле "Алкивиад". Контрразведки все это не касалось...

Передача сведений по радио не получила большого развития. При тогдашнем уровне техники очень трудно было держать тайный радиопередатчик на территории противника. Тем не менее в тылу германских войск на Западном фронте в доме бельгийского священника аббата Пинта был установлен такой передатчик. Иногда линия передачи информации была довольно сложной. Французская контрразведка ломала голову над тем, каким образом немецкое командование получало сведения о выходе транспортных судов из Марселя. Хотя офицерам сообщали о дате выхода и маршруте только накануне отъезда, немцы менее чем через сутки давали по радио соответствующие распоряжения своим подводным лодкам, оперировавшим в Средиземном море. Подумали первоначально, что информация доставлялась с помощью шифрованных писем, но расследование выявило малую правдоподобность такого пути. Оставались шифрованные телеграммы, которые имели право посылать своим правительствам только иностранные дипломаты. Было отдано распоряжение задерживать на несколько дней на телеграфе все депеши, поступавшие от иностранных посольств и консульств.

Одновременно было установлено наблюдение за одним из подозрительных консулов в Марселе. Выяснилось, что он регулярно встречается в кафе с каким-то человеком. Слежка за этим последним привела к иностранке, которую застали при разговоре с ним. Было быстро выявлено, что это немецкая шпионка. После ареста она призналась, что получала сведения от одного офицера парохода "Севастополь", являвшегося ее любовником. Как раз незадолго до ареста разведчицы "Севастополь" вышел в море. Пароходу по радио приказали изменить маршрут, но гроза помешала принятию корабельной станцией этого приказа. "Севастополь" был потоплен, не спасся ни один из 500 человек, находившихся на его борту.

Приемы разведывательной работы менялись в ходе войны. Воюющие страны далеко не сразу закупорили каналы, через которые была возможна массовая утечка информации. Французский разведчик Лаказ, действовавший осенью 1914 г. на территории, где сходились границы Франции, Германии и нейтральной Швейцарии, неожиданно напал на настоящую "золотую жилу". Как ему стало известно, каменщик итальянец Витторио Каваньетто подрабатывал на жизнь таким оригинальным способом. Он обходил пограничные французские деревни, где было много жителей-эльзасцев, родственники которых служили в немецкой армии, и собирал письма для отправки в Германию. После этого итальянец переходил швейцарскую границу и передавал одному содержателю бара полученную корреспонденцию, которую тот отправлял адресатам. Ту же дорогу, но в обратном направлении совершали письма германских солдат.

Местные французские власти, действуя на основании приказа, запрещавшего всякие сношения с неприятелем, положили было конец деятельности предприимчивого почтальона. Лаказ решил нарушить приказ: ведь авторы писем из Франции, будучи гражданскими лицами, не могли сообщить особо важную информацию, тогда как сумка с первыми 250 письмами от германских солдат содержала чрезвычайно ценные сведения. Все эти письма имели печати и отметки полевой почты, в которых указывались номера дивизии, корпуса и армии. Аккуратные отправители писем, давая обратный адрес, сообщали дополнительные ценные подробности. В этой системе был один недостаток: большинство эльзасцев служили в 14-м германском армейском корпусе, а французская разведка жаждала сведений и о других соединениях. Постепенно положение стало исправляться, так как многие солдаты-эльзасцы после ранения попадали в различные воинские части.

Германская цензура спохватилась лишь летом 1915 г. Номера дивизий и полков, обратные адреса стали появляться все реже, а потом исчезли вовсе. Однако Лаказ к этому времени завел специальную карточку на каждого солдата, переписывавшегося с родственниками. На карточку заносились все добытые о нем сведения - часть, в которой он служил, имена родных и знакомых и т. д. В результате даже открытка, подписанная одним именем без фамилии, но адресованная какой-либо уже внесенной в картотеку семье, была часто достаточной для того, чтобы определить, где расположена та или иная германская воинская часть. Секрет "обработки" солдатской корреспонденции был разгадан даже местными жителями. Письма из Германии окончательно перестали приходить незадолго до начала сражения под Верденом в 1916 г.

Наряду с изменением методов в зависимости от обстоятельств менялась и структура разведывательных организаций. Например, тот же Лаказ, который после ряда столкновений со швейцарскими властями предпочитал находиться постоянно в разъезде, установил своеобразную систему связи со своими резидентами. Заранее устанавливались место и час свидания. А дату встречи резидент узнавал из открытки, которую получал незадолго до указанного дня и которая внешне выглядела просто как безобидное письмо от родных. Если же агенту почему-либо надо было спешно передать важные новости, он давал в одной из местных газет заранее согласованное объявление. На следующий день Лаказ мог прочитать объявление и послать открытку, назначая внеочередное свидание. Конечно, к различным агентам Лаказ являлся под различными псевдонимами, что также уменьшало опасность провала.