Мир Реки: Темные замыслы - Филип Фармер

Если рассказы верны, то этот корабль является средством передвижения куда более быстрым, чем парусник. Так или иначе Бёртон собрался попасть на это судно. Не силой, так хитростью. Главная трудность состояла в том, что пока у него не было ни малейшего представления о том, как он этого добьется.

Во-первых, судно могло (и, вероятно, так и произойдет) не остановиться в этом селении. Во-вторых, там могло не оказаться места для людей Бёртона. А в-третьих, за каким чертом капитану могли понадобиться Бёртон и его люди?

Весь остальной день Бёртон был молчалив и погружен в свои думы.

Когда он отправился спать, то очень долго лежал, анализируя каждую возможную ситуацию в отдельности. Одним из реальных вариантов было воспользоваться планом Оскаса. В последнюю минуту Оскаса можно будет предать. Это, вероятно, произведет на капитана в высшей степени благоприятное впечатление, и Бёртон заслужит его благодарность.

Впрочем, этот план Бёртон тут же отверг. Во-первых, даже хотя Оскас был мерзок и жуликоват, он — Бёртон — почувствовал бы себя обесчещенным, если бы обманул Оскаса. Во-вторых, много людей Оскаса будут убиты и ранены. А Бёртон вовсе не желал взваливать на себя такое бремя.

Нет, должен быть какой-то другой путь.

Наконец Бёртон его отыскал. Успех плана зависел от того, остановится ли здесь корабль или, на худой конец, удастся ли ему привлечь внимание тех, кто находится на борту.

Улыбаясь, Бёртон уснул.

Прошло еще два месяца. Через неделю «Снарк» будет спущен на воду. Сведения в отношении приближающегося колесного парохода приходили все чаще. Их доставлял барабанный телеграф, дымы костров и сигналы, передаваемые зеркалом из слюды. Складывая всю полученную информацию, Бёртон наконец получил целостное впечатление о корабле. Пожалуй, он был больше тех пароходов, которые ходили по Миссисипи в его время. Бесспорно, он металлический и обладает скоростью 15 миль в час, то есть примерно 24 километра в час. Иногда он развивал скорость и вдвое большую. Расчеты были очень грубые, конечно, поскольку ни у кого из наблюдателей не было хронометра. Но можно было сосчитать, за сколько секунд он проходит расстояние между двумя питающими камнями.

Из более ранних сведений Бёртон составил впечатление, что это пароход. Однако последние известия говорили, что топливо корабль грузит редко. Вероятно, котел нагревался, только чтоб подогреть воду для душевых и для получения пара, приводившего в действие пулеметы. Бёртон не понимал, как это пар будет направлять пули. Монат предположил, что это оружие использовало систему синхронного введения патрона в ствол, сквозь который пар направлялся под значительным давлением, выстреливая снаряды через регулярные промежутки времени.

Моторы же корабля работали на электричестве, которое поступало от разрядки питающих камней.

— Значит, у них есть не только сталь, но еще и медь для производства обмотки электромагнитов, — сказал Бёртон. — Где же они набрали весь этот металл?

— Корабль может быть построен преимущественно из алюминия, — ответил Фрайгейт, — и алюминий мог быть использован при изготовлении обмотки сердечников, хотя он и не так эффективен, как медь.

Пришли еще данные. Корабль имел на обоих бортах название, написанное большими латинскими буквами: «Rex Grandissimus», что по-латыни означало «Величайший король», то есть величайший по манере держаться или по стилю жизни. Его командир, по донесениям очевидцев, был не кто иной, как сын Генриха Второго Английского и Элеоноры, разведенной жены Людовика Седьмого Французского, дочери герцога Аквитанского. Король Иоанн, по прозванию Безземельный, был капитаном. После того как его знаменитый брат — Ричард Львиное Сердце — умер, Иоанн стал Ioannes Rex Angliae et Dominus Hiberniae[113] и так далее. Он приобрел столь плохую репутацию, что среди королей Британии сложилось неписаное правило — ни один наследник трона не должен именоваться Иоанном.

Когда Бёртон впервые узнал имя капитана, он отправился к Алисе.

— Один из твоих предков командует колесным пароходом. Возможно, нам удастся апеллировать к его родственным чувствам, чтобы он взял нас на борт. Хотя, если верить тому, что говорит история, у него любовь к родичам довольно слаба. Он поднял мятеж против отца, и говорят, что он же прикончил и племянника — Артура, которого Ричард назначил наследником короны.

— Ну, он был не хуже любого короля того времени, — сказала Алиса, — и он сделал кое-что доброе, невзирая на то что о нем обычно говорят. Он реформировал монетную систему, поддерживал строительство военного флота, делал все возможное для развития торговли, а также содействовал завершению строительства Лондонского моста. Кроме того, он отличался от монархов своего времени тем, что был, безусловно, интеллектуалом. Он читал по-латыни и в оригинале французские книги и, куда бы ни ехал, всегда брал с собой свою библиотеку.

Что касается борьбы против Великой Хартии[114], то эти события в значительной степени неправильно трактуются. Баронский мятеж был вовсе не в интересах всего народа, так что движение само по себе трудно считать особо демократическим. Бароны хотели больших привилегий для себя лично. Свобода, за которую они воевали, была свободой эксплуатировать своих вассалов без вмешательства самого короля.

Король Иоанн жестоко воевал против баронов и стремился силой удержать за английской короной французские провинции. Но выбраться из этой каши он не смог — он унаследовал старые конфликты от своего отца и брата.

— Хватит! — воскликнул Бёртон. — В твоей редакции он выглядит чуть ли не святым.

— Ну, от этого он был очень далек. И все же он был куда больше заинтересован в самой Англии и в благоденствии ее населения, чем любой другой предшествующий англо-нормандский король.

— Наверно, ты много читала и думала о нем. Твое мнение противоречит всему, что я читал о нем в свое время.

— У меня было много времени для чтения, пока я жила в Каффнеллзе. И я обо всем старалась составить собственное мнение.

— Молодчина! Тем не менее факт остался фактом: этот средневековый монарх каким-то образом заполучил контроль над величайшим произведением человеческого гения — самым великолепным кораблем этого мира. Я попробую договориться с ним, если к нему попаду. Проблема в том, как мне это сделать.

— Ты хочешь сказать, как нам сделать это?

— Верно. Приношу извинения. Ладно, будем посмотреть.

Двумя днями позже «Снарка» на катках спустили в Реку, затем последовало торжество и большая пьянка. Бёртон, однако, был не так уж счастлив, как того следовало бы ожидать. Он потерял интерес к своему детищу.