ОСНОВЫ ПНЕВМАТОЛОГИИ - Владимир Шмаков

Во-вторых, во всяком пластическом множестве иерархическое возрастание от единичного элемента к высшему синтетическому единству проходит целокупно через все его содержание в себе и по отношению к другим элементам и реализуется в его собственной природе. В монадной категории такое возрастание проходит через внутреннюю сущность элемента, т. е. его собственная природа черпает онтологическое обоснование и сопричисляется к бытию высшего порядка и достоинства исключительно чрез посредство и как бы русло ее синтетического центра в каждом данном поясе индивидуальной синархии. Поэтому все взаимоотношения такого элемента с ему подобными и всякая эмпирическая деятельность в окружающей среде здесь онтологически вторичны, и высшая Реальность ему раскрывается в одностороннем монотеизме. В пластической категории, при нераздельной слитности в ней онтологии и феноменологии, взаимоотношения элементов множества являются не актуальным раскрытием только глубинного родства по единству первоисточника, но самой его сущностью. Онтологическая первичность и феноменологическая вторичность здесь в действительности совпадают в тождестве, и последняя только искусственно quasi-самостоятельно объективируется в категории предстояния. То, что в монадности представляется для элемента периферическим — его эмпирические качествования в среде и взаимоотношения с другими, — здесь образует сущность бытия и всю иерархическую перспективу его природы.

Высшее единство здесь не представляется трансцендентным, но непосредственно находится и раскрывается в каждом звене динамических цепей становления пластического потока; ToevKcxinoMa здесь раскрывается во всем единичном, как и в безграничности Всеобщего. В силу этого каждый элемент пластического конкретного множества не только воспринимает высшую Реальность как имманентно живущее в нем единство множественности и множественность единства, но и не может иначе воспринимать Ее по самой своей онтологической природе. Если монадность типа бытия и самосознания в феноменологии естественно приводит к утверждению абсолютного онтологического трансцендентизма, то пластичность типа бытия и его динамического переживания столь же неизменно влечет к провозглашению системы абсолютного имманентизма. Но при этом надо памятовать, что всякое конкретно-эмпирическое сознание только отчасти причастно полюсам основоположного бинера модификаций Реальности. По отношению к трансцендентному и свойственной ему ипостасности несовершенство конкретного сознания и не могущая быть преодоленной одновременная двойственность его природы — монадность и пластичность — обусловливают лишь недоступность актуального выражения всей действительной глубины трансцендентности Первоначала единичному эмпирическому. Эта глубина раскрывается вполне только при имманентном постижении всех видов бытия последовательных ступеней космической синархии, т. е. только в самосозерцании Реальности.

Тем не менее утверждение трансцендентности Реальности единичному эмпирическому сознанию по существу вполне правомерно и качественно согласно с действительностью. Последняя и намечается как энтелехийный предел типа возрастания, для которого даются начальные ступени и законы эво-лютивного восхождения. По отношению же к имманентному и свойственной ему динамической пластичности несовершенство конкретно-эмпирического сознания в корне устраняет закономерную возможность утверждения в своей природе имманентного миросозерцания. В самом деле, внутренняя перспектива по категории бытия в пластическом потоке развертывается лишь при целокупном в него погружении. Только при такой полной слиянности эмпирическое сознание становится действительно имманентным пластической Реальности. Здесь феноменологические качествования становления действительно имманентно сопричитаются к естеству потока в себе и, обратно, пронизываются им. Это есть внедрение через феноменологию в Ding an sich и обратное к ней возвращение, в чем и реализуется тождество феноменологии онтологии. Только в таком творчестве эмпирическое сознание завоевывает право утверждения абсолютного имманентизма. Это не есть провозглашение тождества конкретного эмпирического Реальности, не есть ее оплощение и снятие внутренней иерархической перспективы пластического естества, но реальное вхождение в космическое естество как Ding an sich и осознание абсолютного тождества предстоящего монадности естества всеединой пластичности.

Очевидно, что все эти доктрины не имеют ничего общего с системами современного имманентизма, исторически исходящего от Беркли. Эзотерический имманентизм глубинен, своеобразно иерархичен и онтологичен; современный исторический — поверхностен, плосок и конкретно-эмпиричен. Феноменальное сознание, поскольку оно монадно, в принципе неспособно к адекватной слиянности с пластическим естеством, к внедрению в Ding an sich. Поэтому оно принципиально de jure и de facto неспособно провозгласить доктрину абсолютного имманентизма. Поскольку для трансцендентного отсутствие адекватной слиянности с Реальностью в себе лишь понижает актуальное выражение трансцендентизма, но не изменяет его существа, постольку для имманентного это отсутствие вовсе уничтожает сущность имманентизма. В первом случае тип возрастания сознания обладает длительностью протяжения, и эмпирически сознание может постепенно эволюционировать последовательными дифференциальными transcensus'aMH. Во втором случае иерархичность качественно неотделима от всеединства, а потому эмпирическое сознание стоит перед необходимостью целостного решительного transcensus'a, коренного перерождения своей природы. Из всего сказанного мы и приходим к выводу, что конкретно-эмпирическому сознанию как таковому свойственно лишь эволютивное приближение к абсолютному трансценден-тизму, абсолютный же имманентизм ему принципиально ч у ж д. В монадной категории каждый элемент конкретного множества, будучи сопряжен с Реальностью по типу возрастания через свою сущность и воспринимая множественность среды как вторичное и производное, естественно тяготеет к одностороннему монотеизму. В противоположность этому в пластической категории каждый элемент конкретного множества воспринимает в окружающей среде и множественности взаимоотношений основоположную реальность. При этом присущий собственной стихии пластичности имманентизм в несовершенном эмпирическом сознании переносится на явления конкретного эмпирического. Вместо углубления феноменального естества до живой динамической слиянности со всеединым пластическим потоком здесь возникает отождествление этого естества с реальностью, т. е, здесь не единичное восходит до Всеобщего, но всеобщее понижается до тождества с единичным. Итак, восприятие конкретно-эмпирическим сознанием природы пластических множеств создает стремление к одностороннему утверждению анимизма и политеизма.

В-третьих, ввиду тождества для всякого элемента пластического множества онтологии и феноменологии и первоосновности его взаимоотношений с другими эволютивная объективация его становления в предстоянии есть непрерывное возрастание параллельно и сопряженно: его динамической живой слитности со всеми другими элементами пластического множества и непосредственного имманентного обнаружения в нем реальности. В монад-ной категории эволюция элемента заключается в утверждении его самости, в постепенной актуальной реализации ее как изначально заданного в окружающей среде. Данности последней, с точки зрения ипостасного развития самости, ее эволюцией переносятся из общей экономии природы в грани индивидуального мира и, органически соподчиняясь самости, по «закону пирамиды» повышают ее актуальное иерархическое достоинство. В противоположность этому в пластической категории каждый элемент множества перманентно актуален, и эволютивному изменению подлежит лишь объективация его в конкретно-эмпирическом сознании, как единичного становления пластического потока в категории предстояния. При этом единичный элемент выявляется не как особая в себе замкнутая самость и ее индивидуальная актуализация, но как целокупное состояние целостной реальности. Бытие этого состояния в себе неотделимо от бытия других состояний, органически связанных законом непрерывного динамического перерождения друг в друга, равно как и с бытием целостной реальности. Предстояние единичного есть вместе с тем и предстояние всего целого, причем последнее осуществляется также двойственно: в его в себе замкнутом генетично-синтетическом единстве, непосредственно живущем в каждом состоянии и возводящем этим последнее до достоинства Ding an sich, и в его развернутости по синтетической категории последовательности — в длительности устремления и ритмических волн пластического потока. Поэтому мо-надной идее самости в пластичности соответствует идея целокупной динамической слиянности с Реальностью. В первом случае единичное возрастает в себе и стремится эволютивно воссоздать Реальность в себе же, а во втором — единичное перманентно сопряжено с Реальностью и в своем конкретном предстоянии лишь соучаствует в жизни Всеобщего. Ясли эволюция монадного элемента стремится быть абсолютно субъектной и субъективной и в энтелехии субъектности и субъективности воссоздать в своих глубинных недрах Субъект Абсолютный и трансфинитум субъективности — всеобъемлемость Всеобщего, то жизнь пластического элемента есть становление абсолютных объектности и объективности и стремится обнаружить в категории предстояния свое онтологическое естество как Абсолютную Объектность и исчерпывающую объективность Всеобщего. Отсюда явствует, что если в монадной категории развитие состоит в непрерывном возрастании утверждения самости и по принципу, и по задан-ности, и по методу, то в пластической категории эволюция совершается независимо от начала самости, по совершенно иным принципу, закону и методу. В первом случае тип возрастания проходит через самость, и усилия человека направляются на свершение последовательно возрастающего ряда иерархических transcensus'oe, приводящих к утверждению самости восходящих иерархических достоинств. Во втором случае тип возрастания непосредственно зиждется на самом Всеобщем, и эволюция конкретно-эмпирического сознания по отношению к пластической реальности состоит в живом ей уподоблении и соучастии в ее жизни. Последнее становится возможным лишь при полном отрешении от самости, ее законов и методов и при полном перерождении всего существа; только в его целостном отчуждении от индивидуального начала и в изменении всего tcvoc,'& жизни, самосознания, стремлений и методов деятельности человеческое существо обретает свободу погружения в пластический поток и непосредственной жизни в динамической стихии Всеобщего. Психологически эта общая доктрина приводит к тому, что в пластической категории развитие человека не только неразрывно связано с преодолением эгоизма и отрешением от личного начала, но и последнее составляет необходимое условие самой возможности развития и его метод, В этом именно и заключается самое глубинное обоснование всякой религиозной и посвятительной аскезы. На этом пути подлежит преодолению не только конкретно-эмпирическая личность, но и духовная индивидуальность монады, как источник обособления17 и замкнутости в изначально заданной форме. Здесь человек ставит своим идеалом полное и принципиальное уничижение своего Я, а энтелехией служит абсолютная «нищета духа» как утрата личным началом всякого субъективного достояния, возвращенного во Всеобщее и лишь в нем обретаемое в вечности. Будучи конечной целью пути, самоуничижение личного начала здесь является и методом развития, и силой его движущей.