Энциклопедия пикапа. Версия 12.0 - Андрей Олейник

— А ты где живешь? — В первом. — Давай провожу. — Ну давай.

В подъезде:

— Вот я и пришла.

Я, совершенно замерзший, говорю:

— Ага. — Ну я пошла. — А я еще тут минут пять погреюсь.

Она остается.

— А кстати, сколько тебе лет? — 22, а тебе? — А сколько мне лет? — 25.

Идет долгая игра.

— Пусть будет 20. — Не верю. — Правда, 20.

Прошло минут пятнадцать.

— Ну ладно, я пошла, приятно было пообщаться, может еще как-нибудь встретимся. — ХОЧЕШЬ? — Ну... — Тогда давай координаты.

— Давай я твой телефон запишу.

Записывает телефон и уходит. Занавес. Пол-первого ночи, холодище дикое, автобусы не ходят, полчаса быстрым темпом до дома.

Чихать на военкомат (Алексей Павлов)

Когда до защиты диплома оставалось месяца полтора и непростые пять лет уже уходили в историю, радостное предвкушение близости окончания института было омрачено приглашением посетить военкомат. Эта повестка из почтового ящика резанула как серпом... Мало мне было проблем с деканатом — так ведь на — получай и военкомат в придачу. Эх, невеселы у тебя дела, Леха... что-то надо делать, но что?.. Я не мог найти ответ на свой вопрос, и никто не мог дать мне дельной подсказки. Но вдруг судьба преподнесла мне подарок. Им оказался мой новый родственник дядя Гоша, с которым я познакомился на свадьбе своей сестры.

Этот дядя Гоша из числа родни зятя, был офицером и работал в военкомате. Правда, военкомат был не тот, к которому я приписан, но сейчас изменить место прописки, а вместе с ним и приписки. И после очередного стакана я высказал дяде Гоше свое желание быть приписанным к его военкомату, чтобы он помог мне «откосить».

— Ты пойми, закосить по нездоровью, не имея серьезных предпосылок практически невозможно — после районной медкомиссии тщательно проверяет областная. — Развеял мои надежды дядя. — А как же мне быть?

Дядя Гоша хитро улыбался в усы, глядя на мой растерянный вид. А гости пили, пели и плясали. Счастливые люди.

— Жениться тебе, Леша, нужно — неожиданно произнес дядя Гоша. — Издеваешься что ли? Я тебе про проблемы с военкоматом говорю, а ты мне ни пойми о чем. — Нет, ты ни понял. Я тебе тоже про военкомат говорю. У нас недавно призывник был, и вот, видит он, что своих детей сделать не успевает, так взял готового, то есть женился на одиночке и усыновил ее ребенка. Взял бы с двумя, тогда бы мы его сразу в запас перевели. И все по закону. А еще один призывник вон до чего додумался: взял и женился на какой-то парализованной старухе. И все, призвать его на службу мы не имеем права — его жена-инвалидка, нуждающаяся в постоянном уходе, хотя, скорее всего он нанял ей няньку.

Надо ли говорить о том, что я так был восхищен нестандартным толкованием закона и наметившимися возможными путями решения своих проблем, что в тот вечер совсем забыл о них и, веселясь с остальными на свадьбе, весьма конкретно набрался. Когда через пару дней окончательно оклемался, то, приступил к решению проблемы с военкоматом.

Тащить пенсионерку в загс я посчитал стремным. А в том, что почти любая одиночка с маленьким ребенком (другие мне не годились) будет согласна со мной расписаться, я не сомневался. А как же иначе? Ведь ее ребенку обязательно нужно мужское воспитание, да и ей самой очень хочется создать крепкую, дружную семью.

Знакомиться я решил не как все нормальные люди — по объявлению, а в местах скопления женщин с колясками. По моему мнению, одним из таких мест была детская поликлиника. Я купил шоколадку и направился туда... В регистратуре сидела барышня лет двадцати пяти, больше никого не было. Просунув в оконце регистратуры шоколадку, я стал что-то плести про то, что очень люблю маленьких детей, но, проходя службу в ракетных войсках стратегического назначения, облучился и теперь своих детей у меня не будет, а потому я хотел бы познакомиться с матерью-одиночкой, ведь наверняка здесь, в детской поликлинике такие числятся.

— Да, конечно! Я, например. — Барышня из регистратуры как-то особенно заинтересованно уставилась на меня. — Ой, как здорово. А какого возраста ваш ребенок? — Ему годик и полтора месяца.

Меня это вполне устраивало. С барышней я договорился встретиться после ее работы чтобы проводить до дома. По дороге выяснилось, что она живет с матерью, теткой и, конечно же, ребенком. Мать ее — очень деловая женщина, тетка сидит с ребенком, а она сама очень мечтает о хорошем муже, таком как я, например. От ее непрерывного жужжания у меня разболелась голова. Мне хотелось выпить пива и покурить, но, по той легенде что я наплел ранее, у меня совершенно не было вредных привычек.

У нее дома мне стало совсем тошно. Меня долбали со всех сторон: орал ребенок, его мать без умолку жужжала, тетка носилась с мокрыми пеленками, что-то, причитая на бегу, а та деловая женщина, которая должна была стать тещей, едва успев познакомиться с моей легендой уже договаривалась по телефону с каким-то известным профессором медицины о том, что он осмотрит ее зятя (меня то есть) и назначит лечение от бесплодия. Мне стало совсем невыносимо, и, плюнув на надраенный до блеска паркет, я выскочил прочь.

Взяв бутылочку пивка, я присел на скамейку в скверике. Живительная влага волшебного пенистого напитка оказала исцеляющее воздействие на нервы, и мир стал ярче, а воздух свежее.

Мимо меня медленно прошла молодая женщина с детской коляской. Оценив у женщины отсутствие обручального кольца, я аж привскочил. Дойдя до конца аллеи, женщина развернула коляску и пошла в обратную сторону. Поравнявшись со мной, она стрельнула у меня сигаретку и, присев рядом, закурила. Мы разговорились. Оказалось, что она одна растит ребенка. Я высказал желание помочь ей. Люда была не против и пригласила меня к себе на чашку чая.

Ребенка уложили спать и пошли на кухню. Пока пили чай, выяснилось, что Люда замужем.

— А муж где? — Сидит. — А чего не разведешься? — А я его люблю.

Зачем же тогда она меня к себе домой пригласила, я не понял, но, сделав практические выводы, начал прощаться. В ответ услышал, что все мужики сволочи и просто пожалеть женщину не могут. Я захлопнул за собой дверь и насвистывая «А нам все равно» сбежал вниз по лестнице... У самого выхода из подъезда дорогу мне преградила парочка гопников. Когда я сделал попытку пройти мимо них, то получил кулаком в поддых. От боли я загнулся, но меня быстро распрямили и припечатали к стенке.

— Тебе, падла, что от Люски надо? — Я не падла, я хотел на Людмиле жениться. — Она же замужем. — Я это узнал минуты три назад. — А Люську ты давно знаешь? — С полчаса, не больше. — Ты что, дурак?

Я разъяснил, в чем дело. Гопники задумались, после извинились.

— Ты, братан, извиняй, что у нас так вышло. Просто Люська за нашим кентом замужем, и пока он на киче, мы за ней присматриваем. Слушай, братан, а тебе в натуре срочно нужно деваху с ребенком сыскать?

В ответ я утвердительно кивнул.

— Так, братан, у меня ж сеструха с годовалым ребенком вон в том доме живет, а муж от передозировки скурыжился. — Намек понял. Пойдем.

Мы направились в гости к сестре. Гопник, едва перешагнув порог, сразу же заявил о цели визита.

— Марин, а я тебе мужа привел — выпалил он и в тот же момент получил от Марины кулаком по лицу. Удар был сильный. Братан перелетел через порог и рухнул на пол. Как я понял, познакомиться с Мариной не удастся. Ну и денек сегодня.

На следующий день я решил искать себе жену среди пенсионерок. Нужно было отыскать одинокую и всеми, кроме своих соседей, позабытую. А такую можно было найти на скамейке возле подъезда какого-нибудь непрестижного дома. Время, когда ее можно там встретить легко было определить по телепрограмме — как раз между бесконечными сериалами.

Именно тогда я туда подъехал и подошел к сидевшему на обшарпанной, покосившейся скамейке совету старейшин. Я сказал, что поскольку являюсь тимуровцем и филантропом, готов жениться на одинокой бабушке с целью оказания ей материальной поддержки. Кто-то из слышавших мою пламенную речь, видимо перепутал филантропа с геронтофилом (испытывающим влечение к лицам старческого возраста) и вызвал для меня психбригаду.

Скорая подъехала, когда я в пятый раз объяснял полуглухой старухе, что мне от нее кроме штампа в паспорте ничего не нужно и даже, наоборот, я готов ей ежемесячно выплачивать сумму, равную ее пенсии. Санитары, оценив сложившуюся ситуацию, предложили познакомить меня с бабой Катей. Я согласился, думая, что они серьезно хотят мне помочь. Оказалось, что они просто прикололись. Пациентка шестой палаты баба Катя была более известна в своем кругу как Екатерина Вторая. С ней имели сношения: оба Петра Первых из соседней палаты, несколько черепашек-ниндзя, двадцать шесть Бакинских комиссаров и другие обитатели лечебницы.

Ну ладно, шутники, я тоже прикалываться умею. Вот возьму и поменяю местами вывески «Психбольница» и «Военный комиссариат». Ни за что потом не разберетесь где дурдом, а где военкомат.