Мир приключений, 1989 - Сергей Абрамов

— В это трудно поверить. Но я все равно попробую разыскать что-нибудь о поливариантном мышлении в главном каталоге кибернетической информации. Если мне удастся, я немедленно дам тебе знать.

— Спасибо, Тан.

— Спокойной ночи, Андрей. Тан улыбнулся и исчез с экрана.

Я повернулся к столу, но мишки в кабинете уже не было. Он сидел перед дверью детской комнаты и так безмятежно спал, как будто ничем другим в эту ночь и не занимался.

Время шло, и я почти забыл эту историю. Мишка не подавал поводов к упрекам. Самым удивительным было то, что и товарищи моего сына относились к нему без оттенка пренебрежительного превосходства, как к другим автоматам. С поразительной быстротой он решал все их школьные задачи, и на протяжении столь продолжительного времени, что я категорически запретил ему это. Потом мишка проявил себя астрономом, и они с сыном долгие часы просиживали у радиотелескопа. В любое время дня и ночи он мог без запинки назвать точные сферические координаты всех звезд. Но меня особенно поражала невероятная целенаправленность его действий. Если он шевелил левой лапой, можно было быть уверенным, что в будущем это обязательно чему-нибудь послужит.

Шла всего вторая неделя пребывания мишки в нашем доме, когда я вдруг заметил на функциографе сына несколько вычерченных эллипсов с разными эксцентриситетами и одним общим фокусом. Заинтересовавшись невиданной фигурой, я спросил у сына:

— Что ты начертил здесь?

— Это не я, а Боб.

— Но что это такое?

— Гипотетическая планетная система Формальхаута-альфа созвездия Летающей Рыбы.

— Откуда он это знает?

— Боб все знает! — ответил он мне с уверенностью, которой я не мог не поразиться.

— Я бы на твоем месте не торопился принимать на веру рассказы мишки, которых у него в памяти наверняка не один десяток. Все мишки должны что-нибудь рассказывать детям. Но это не значит, что такой взрослый мальчик, как ты, должен верить любой сказке, которую они рассказывают.

— Не верь, если ты не хочешь, но это совсем не сказка, — упрямо возразил он.

— Ты думаешь, что это соответствует истине?

— Нет, это только гипотеза Гладстона. — Он посмотрел на меня так серьезно, как может смотреть на старого профессора молодой научный работник.

— Кто тебе это сказал?

— Боб.

— Боб! — воскликнул я громко. Он появился через минуту.

— Это действительно планетная система Формальхаута?

— Так утверждает Гладстон в своей гипотезе. Свое предположение он основывает на характерном смещении полос гравитационного спектра этой звезды.

— Боб, — спросил я тихо, — откуда тебе известно о гипотезе Гладстона?

— Я обладаю определенными знаниями в этой области, оставленными мне для популяризации космологии.

— Кем оставленными?

— Оставленными в моей программе.

— В каких пределах ты знаешь космологию?

— В рамках начального курса как минимум.

Под впечатлением этого разговора я сочинил в своем кабинете телеписьмо и послал его с благодарностью в адрес Дома Сказок. Ответ я получил в тот же день. Дом Сказок выражал свое удовлетворение тем, что у меня нет причин для недовольства электронным мишкой и что благодаря моим стараниям он смог подняться до такого высокого и не типичного для других автоматов уровня реализации интеллектуального потенциала. Меня просили сообщить подробнее все кибернетические операции, которым я подверг мишку, чтобы добиться максимальной степени реализации при относительно небольшом объеме памяти.

Так стало ясно, что ни я, ни Дом Сказок не могли считать себя виновниками в появлении уникального мишки. Но так как гении среди автоматов, так же как и гении среди людей, не возникают сами собой, Дом Сказок направил запрос на Землю, чтобы она проверила, откуда и каким образом появляются на свет электронные мишки. Ответ должен был поступить через несколько месяцев. Не так просто отыскать в многомиллиардной массе жителей Земли тех, кто имел непосредственное отношение к электронному мишке, появившемуся несколько месяцев назад на Марсе.

Потом по видеотрону попросил о встрече Тан, и мы условились на полдень. Он, как всегда, появился вовремя. Мы прошли в комнату сына. Он с мишкой оживленно обсуждал последнюю серию какого-то космического видеопутешествия, в которой сбросивший скорость корабль уже переходил с параболической орбиты на эллиптическую. Тан некоторое время с интересом прислушивался к их разговору. Потом шепотом спросил у меня:

— Как его зовут?

— Кого, сына?

— Нет, автомат.

— Боб.

Он слушал еще минуту, не прерывая разговора, потом неожиданно позвал:

— Боб, иди сюда!

Автомат повиновался без промедления.

— Что такое эллипс? — спросил Тан.

Боб, не задумываясь, отчеканил определение.

— А я не понимаю. Объясни мне.

Боб принялся терпеливо, слово за словом, объяснять так, как нерадивому ученику объясняют простое задание. Тан оборвал его:

— Ты считаешь, что достижение других галактик на звездолетах возможно?

Автомат с минуту колебался, но все же ответил:

— Я не знаю. Мне необходимы все данные, чтобы сделать точные расчеты.

За одним вопросом посыпались другие. Это продолжалось довольно долго. Мой сын не выдержал, и спросил у меня:

— Когда он уйдет, чтобы мы с Бобом закончили расчет?

Тан ответил моему сыну улыбкой и задал мишке последний вопрос:

— У тебя есть рефлекс повиновения?

— Нет, — ответил мишка.

— Хорошо, ты можешь вернуться к своим расчетам. А мы, — он посмотрел на меня, — пойдем в кабинет.

— Пока это только мое предположение, — сказал он мне в кабинете. — Но мне кажется, что мозг мишки был забракован после психического контроля системы как возбудитель нестабильности поведения и отправлен на склад. Там в него, судя по всему, вмонтировали большое количество стабилизирующих элементов, ограничивая его возможности и одновременно увеличивая устойчивость. — Та, говорил так, будто сам лично присутствовал при сборке автомата. — Помнишь, я задал ему вопрос о возможности достижения других галактик? Каждый нормальный мишка ответил бы в строгом соответствии со стереотипными программами, что это возможно, однако этот мишка потребовал данные для расчетов. Мне кажется, что он не всегда рассказывал сказки.

Я не стал вызывать кибернетический автомат и не разобрал мишку на части. Я вполне мог сделать это, если бы не представил себе недоуменный взгляд диспетчера: «Ты вызываешь автомат для ремонта детской игрушки? Неужели ты думаешь, что нам больше нечем заниматься?»