Мифы Ктулху - Говард Лавкрафт

Но сам Юггот, непристойно раздутый и сплюснутый, нависал точно над головой; его поверхность заслоняла небеса — казалось, он вот-вот обрушится всей тяжестью и на «Хонсу», и на трех космопроходцев. А он между тем все пульсировал, пульсировал, пульсировал, как отвратительное сердце, бился, стучал, трепетал. Теперь и брат-близнец Тога — Гомати назвала его Ток — адским силуэтом проплыл через взбудораженный лик Юггота; округлая чернота спутника, иззубренная кратерами, роняла густые тени на бледные, подсвеченные розовым серые скалы Тога.

Чернота сперва обволокла «Хонсу», а затем разлилась по поверхности Тога и захлестнула троих исследователей, загасила пульсирующую красноту Юггота и погрузила мир в непроглядную тьму.

Гомати завороженно наблюдала за происходящим, но вот послышался мурлыкающий синтетический голос Шотена — и чары развеялись.

— Любопытное затенение, — отметил Шотен. — Но идем же, долг призывает. «Хонсу» производит автоматические измерения и телеметрирует данные обратно на Нептун. А отсюда, — и серебряные глаза замерцали в свете далеких звезд, пока кибернетический экстензор закреплял разнообразные устройства на литом корпусе, — мои собственные записывающие и телеметрические приборы пошлют информацию обратно на корабль.

Доктор Дастин стоял у изголовья кровати. Пациент пребывал в полубессознательном состоянии. Губы его двигались, но слов никто бы не расслышал. Рядом с кроватью устроились две старушки. Одна — его тетя Энни. Вторая — ее близкая подруга Эдна, она пришла не столько навестить умирающего племянника, сколько утешить опечаленную тетку.

Доктор Дастин склонился над кроватью. Оценил самочувствие пациента. Постоял немного, пытаясь расслышать, о чем тот бредит, но не преуспел. Время от времени больной слабо шевелил рукой. Как будто пытался отвесить кому-то пощечину.

У старушки именем Энни по лицу струились слезы. Она поискала в потертой черной сумочке платок и, как смогла, промокнула глаза. Поймала руку доктора, сжала ее в своей.

— Есть ли надежда? — робко спросила она. — Хоть какая-нибудь?..

Доктор Дастин покачал головой.

— Мне очень жаль, миссис Гэмвелл. — И, оборотившись ко второй даме, сдержанно поклонился. — Мисс Льюис. Мне очень жаль, — повторил доктор.

Старушка по имени Энни выпустила его руку. Вторая почтенная дама, Эдна, потянулась к ней. Они посидели немного, глядя друг на дружку. А потом неловко обнялись — как обычно и бывает, если сидишь лицом к лицу. Каждая пыталась утешить подругу.

Доктор вздохнул и отошел к окну. Выглянул наружу. Было раннее утро. Солнце уже встало, но виднелось лишь бледным водянистым отблеском на востоке. Небо застилали серые тучи. Землю испещрили полосы снега, льда и слякоти. В воздухе кружились снежинки.

Доктор гадал про себя, почему так выходит, что пациентов он теряет только зимой, или во время гроз, или ночью. И никогда — погожей весной или в солнечный день. Он, безусловно, знал, что на самом деле это не так. Пациенты умирают, когда придется. Когда их фатальное состояние, в чем бы оно ни заключалось, исчерпает отмеренный срок. И однако ж кажется, что это происходит либо в темноте ночи, либо в темное время года.

Послышался чей-то свист.

Доктор обернулся: мимо двери прошли двое подростков. Один насвистывал. Насвистывал популярную мелодию: доктор слышал ее по радио. Если б еще вспомнить, по какой программе. Может, «Шоу Кейт Смит»? Или «Ваш хит-парад»? Привязчивый такой мотивчик, а слова — на непонятном языке. Песня называлась «Bei Mir bist Du schon».[162]

На расстоянии трех тысяч миль испанцы вели невразумительную гражданскую войну. Старый король отрекся от престола за несколько лет до того; была провозглашена республика. Но когда стало понятно, куда клонит новое правительство, некий полковник, служивший в испанских колониальных войсках в Африке, вернулся со своей армией — по большей части состоящей из берберов и рифов, — дабы все изменить.

Он ниспровергнет республику. Республика развела тут всякую демократию, безбожие да распутство — так вот он со всей этой чушью покончит. Возродит дисциплину, благочестие, стыдливость. Восстановит монархию.

На тот момент казалось, что республиканцы побеждают. Они только что отбили Трихуэке и Гвадалахару. Взяли в плен повстанцев. В их числе были испанские монархисты. А еще — солдаты из африканских войск. Как ни странно, многие пленники говорили только по-итальянски. Они-де добровольцы. Им приказали добровольно идти на военную службу. А они привыкли подчиняться приказам.

Для Императорской армии Японии Китай оказался легкой добычей. Китайцы почти не сопротивлялись. Они были разобщены. Ведь шла гражданская война. Не такая, как в Испании. Эта война тянулась куда дольше. Началась она со смертью президента Сунь Ятсена в 1924 году. Помимо Японии на Китай покушались и другие иностранные державы.

Торговым концессиям Германии в Китае положил конец Версальский договор. Но Германия набирала силу и рассчитывала вернуть утраченные привилегии.

Многие страны считали, что гражданская война в Китае ставит под угрозу их интересы. Англия выслала войска. Франция строила козни. Франция опасалась утратить ценные колонии в Индокитае. Россия пыталась влиять на внутреннюю политику Китая. Возникла нешуточная угроза войны между Россией и Китаем. Особенно когда китайцы разграбили российское посольство в Пекине и оттяпали головы шестерым сотрудникам.

Вмешались и Соединенные Штаты. Американские канонерки курсировали в китайских водах. Канонерку «Панай» обстреляли с воздуха; бомбы попали в цель, корабль затонул. Это произошло на реке Янцзы. Янцзы — китайская река. Но «Папай» затопила японская авиагруппа. Китаю это понравилось. Япония принесла свои извинения и выплатила компенсацию.

Двое молодых спортсменов, Джо Луис и Джо Ди Маджио, тренировались вовсю. Для обоих 1937 год выдался крайне удачным.

Состоятельный и бесшабашный авиатор по имени Говард Хьюз пролетел над территорией Соединенных Штатов из конца в конец за семь часов и двадцать восемь минут. Это вызвало настоящий ажиотаж — всколыхнулась новая волна «авиационного бума». В Санта-Монике, штат Калифорния, авиастроительная компания «Дуглас» достраивала свой новый авиалайнер. Шутка ли — рассчитанный на сорок пассажиров! С четырьмя двигателями. Способный развивать скорость до 237 миль в час.