Катарсис. Том 2 - Василий Головачёв

«Вставайте, люди русские!» — призывает своих читателей-соотечественников Василий Головачев. Доколе терпеть несправедливость и унижение? Или забыли мы славные традиции предков? Или временные невзгоды полностью вышибли из нас вольнолюбивый и независимый дух, которым испокон веков славились храбрые русичи? Народ-воин, народ-труженик может и обязан подняться с колен, распрямиться во всю свою богатырскую стать. Каким образом? Необходимо вернуться к национальным корням, припасть к животворящему источнику народной мудрости, считает фантаст. Ведь нет ничего нового под солнцем, и новое — это хорошо забытое старое.

Произведения, входящие в цикл «Катарсис», по своей жанровой специфике относятся к фантастическому боевику. В той его модификации, которая была предложена Василием Васильевичем Головачевым и с его легкой руки прочно утвердилась в отечественной фантастике рубежа двух тысячелетий. Основными признаками головачевского фантбоевика являются, во-первых, острая публицистичность, практически прямая связь с реальностью. Так сказать, «заземленный реализм». «Вся политика в моих произведениях, — отмечает романист, — это лишь фон, антураж, он мне нужен постольку, поскольку мы живем в этом мире и волей-неволей постоянно сталкиваемся с политикой... При работе над романом бытовой информации всегда хватает. Чтобы написать политический триллер, достаточно прочитать газеты. Но я только отталкиваюсь от реальных фактов, иду же несколько дальше». Эта нарочитая «заземленность» отчасти объясняется адресатом произведений Головачева, рассчитанных прежде всего на массовую аудиторию. Его боевики динамичны. В них почти отсутствует рефлексия, попытки «умничанья». Остросюжетность, сенсационность книг Василия Васильевича способствует их высоким тиражам и быстрой раскупаемости. Без преувеличения, Головачев в настоящее время один из самых издаваемых русскоязычных писателей-фантастов.

Во-вторых, романист широко вводит в свои произведения элементы мистики и эзотерики, столь любимые нашим прежде не избалованным и еще не объевшимся подобными яствами читателем. Головачев одним из первых в постсоветской фантастике начал возрождать традиции литературы романтизма, прежде всего мистического романа, полного тайн и загадок, экзотики, потусторонних сил. К этому, вполне в духе нашего времени, когда проявилась тенденция к смешению и взаимопроникновению литературных жанров, писатель примешивает добрую долю детектива и романа плаща и шпаги. Только вместо острого клинка здесь действуют голыми руками. Сцены рукопашных боев, которыми обилуют страницы фантбоевиков Головачева, захватывают и поражают воображение. Особенно подростковой аудитории — самой многочисленной среди поклонников таланта Мастера. Причем сам Василий Васильевич, несмотря на прекрасную физическую форму, специально восточными и иными единоборствами не занимается. Все батальные сцены взяты им исключительно из своего богатого воображения и основываются на изучении специальной литературы и консультаций с профессионалами. В принципе, можно сказать, что и сам Головачев стал в этой области крепким профессионалом, к которому то и дело обращаются за советом читатели, упорно не желающие верить, что «мэтр» не обладает каким-нибудь поясом или разрядом. В «Катарсисе» и иных книгах подобного плана писатель вместо восточных единоборств упорно пропагандирует борьбу, основанную на исконно русских традициях. Например, такую, как «жива». В этом также отчасти сказалась та «русская идея», которую проводит Головачев в произведениях, созданных им со средины 1990-х годов.

Показательно, что в своей идеологии писатель не пришел к резкому крену влево или вправо. Все-таки по большому счету он сумел сохранить в себе все лучшее из старой школы воспитания. То есть в его книгах не найдешь той оголтелой ксенофобии, человеконенавистничества, которыми грешат некоторые из молодых, а порой и не очень молодых авторов. Головачев не спешит огульно обвинять во всех бедах русского народа «нацменов». В любой нации есть выродки, но на этом основании нельзя судить о ней в целом. А то этак можно снова прийти к идее депортации и изоляции целых народов. Это уже было в нашей истории, но ни к чему хорошему, помнится, не привело.

Как и в «Реликте», в «Катарсисе» встречается «чужое слово», тексты в тексте. Однако по сравнению с эпопеей о будущем интертекст тетралогии значительно упрощен. Здесь тоже звучат стихи, но уже, преимущественно, отечественных авторов, что также работает на «русскую идею» цикла, лишний раз подчеркивая русскость характеров главных героев. Возможно, Головачев учел и те негативные тенденции, которые наметились в нашем обществе в последнее время, а именно резкое падение общей гуманитарной культуры читательской аудитории. Обильные цитаты из незнакомых авторов могли бы отпугнуть читателя, не сработать в качестве маячков-ориентиров. Да и, с другой стороны, романист стал писать о современниках, а не людях будущего. По меньшей мере, странно бы выглядели боевые офицеры спецслужб, то и дело цитирующие Лао-Цзы, Конфуция, Будду, Суинберна, «лейкистов» и прочих экзотических поэтов и мудрецов.

В то же время герои Головачева опровергают расхожее нынче представление о работниках спецслужб, как о бездумных машинах для убийства. Сила их не только и не столько в кулаках. Многие поединки решаются не физической силой, а силой духа. Василий Васильевич культивирует здесь тот тип героя, который, по словам самого писателя, «всегда выбирает пути, уводящие от войн, но все равно попадает на путь воина, так как вынужден защищать своих друзей, любимых, родных... Он изберет путь избежания опасности, путь Дао — ненасилия. Избравший этот путь не должен допустить, чтобы его ударили по щеке, не говоря уже о том, чтобы подставить вторую». Таковы и главные герои «Катарсиса» — Егор Крутов, Панкрат Воробьев, Ираклий Федотов. Люди, которым, как и таможеннику Верещагину из фильма «Белое солнце пустыни», стало «за державу обидно».

Несомненно, в них есть нечто от суперменов. Людей, подобных славной троице, не так часто встретишь на улице. Они лихо расправляются со всеми неприятелями: срывают планы всесильного Российского Легиона, побеждают даже посланцев Тьмы, срывая преступный план массового зомби- рования населения России. Под конец трилогии они и вовсе переходят в разряд небожителей. Особенно головоломна в этом плане карьера Егора Крутова, который стал верховным волхвом. И в то же время они достаточно земные, обычные, чтобы поверить в возможность их существования. Головачев изображает их в горе и радости, в покое и трудах, показывая, как формируется и закаляется характер каждого из них. Крутов, Воробьев и Федотов почти на сто процентов положительные, образцовые герои, с которых хочется делать жизнь. Это рыцари нашего времени, рыцари без страха и упрека.

Как уже отмечалось выше, заключительная книга цикла «Гарантирую жизнь» играет в «Катарсисе» особую роль. Автору показалось недостаточным привести историю своих персонажей к положительному, хотя отчасти и горькому финалу. Эта частичная неопределенность уже не состыковывалась с его жизненной программой, в которой наметилась тенденция к тому, что читателя нужно выводить «на оптимистическую ноту в восприятии жизни». Да и линия отрока Сергия, намеченная в романе «Бой не вечен», нашла неожиданное продолжение. Головачев вполне в традициях русской агиографической литературы пишет житие нового молитвенника за землю Русскую.

Что ж, в конце второго — начале третьего тысячелетий в российской фантастике появилось некоторое количество произведений как апокалиптического, так и мессианского характера. Впрочем, последних больше. Это свидетельствует о том, что в русском народе не только не умерла, но все более крепнет надежда, нет, скорее даже убежденность в скором очищении, выздоровлении, и возрождении нации. И «Катарсис» В. В. Головачева — одно из ярких и убедительных проявлений этой уверенности.

Игорь ЧЁРНЫЙ

Примечания

1

Кеками — удар с разворота боковой стороной стопы.

2

Владимир Соловьев (1853—1900) — русский поэт, философ, публицист.

3

Шишголь — голь, сброд (ст. — рус.)

4

Георгий Федотов.

5

Иччха шакти (санскрит. — «мощь желания») — сила особой воли, дающая возможность организовывать так называемые случайные совпадения.

6

«Веерная» мина, боеприпас направленного взрыва.

7

Плис — хлопчатобумажная ткань с ворсом типа бархата.

8